Альвиана: по зову сердца и луны

Ганова Алиса

Коварная самка, живущая в моем разуме, понимает, что он еще может отступить, поэтому чувственно всхлипываю и совершаю движение бедрами. И тогда Дельрен шумно выдыхает и решается.

Злорадство, радость победы, желание быть с ним смешиваются в клубке противоречивых чувств. Эмоции захлестывают меня, и я забываю про разум.

Между нами нет нежности, нет поцелуев, нет ничего, кроме простых движений, звериного притяжения и безумно привлекательного запаха. От мужского, терпкого аромата кружится голова, Дельрен неистово

вдыхает мой, и при этом мы ненавидим друг друга. За свою слабость он злится, двигается резко, быстро, будто желает излить в меня гнев и раздражение. Да я и сама испытываю то же самое. Между нами, чего уж лгать, только необузданная похоть. Она дошла до пика и требует разрядки…

Дельрен лежал рядом, тяжело дышал и молчал. Не знаю, какие его обуревают мысли, но я ухмыляюсь про себя: «Вот тебе и не женщина!» — вот только послевкусие горькое.

«И что дальше, Зверюня? Получив свое, успокоишься? Можно уходить? Но как, если я снова голая?»

Не знаю, что делать, поэтому закрываю глаза и лежу молча, пока он не решается повторить безумство. Я тоже не против. Чего мелочиться? Если грешить, так от души, а потом каяться сразу за все.

К утру у меня саднило нутро. И все же я хотела продолжения. И, похоже, Дельрен тоже…

Но как же я ошибалась, полагая, что согрешив раз, насыщусь и успокоюсь. Любуясь его широкими плечами, сильным телом, бедрами, покрытыми курчавыми волосками, с ужасом поняла, что похотливая Зверюня так просто от Ловчего не отстанет. Я попала! И он это тоже знает.

Когда город ожил, и за окном уже давно сновали люди, Дельрен встал. Не говоря ни слова, дошел до письменного стола, достал кошель и бросил на постель.

Я смерила его презрительным взглядом. Уже готова была швырнуть деньги обратно, как он соизволил объясниться:

— За молчание.

— Я не болтлива.

— И закажи несколько одинаковых платьев.

— Зачем?

— Уходить будешь голой? — мало того, что одеваясь, стоял ко мне спиной и делал вид, что я пустое место, так еще его самоуверенность бесила аж до трясучки.

— Я больше не приду.

— Да неужели? — застегнув рубаху, Дельрен небрежно скользнул по мне насмешливым взглядом. И вдруг его настроение резко переменилось. Сделав шаг ко мне, он склонился и раздраженно спросил: — Где набралась разврата?

Да, мои стрип-движения распутные по здешним меркам, но мог бы спросить тактичнее. К другим пусть относится, как хочет — к себе подобного неуважения не потерплю.

— Не твое дело! — пробурчала, не сдерживая раздражения.

— Мое! — Дельрен недобро осклабился и приблизился вплотную. — Принесешь заразу — пеняй на себя!

Несмотря на гнев, синие глаза смотрели самодовольно. Несомненно, стриптиз впечатлил Ловчего, и теперь он «великодушно» допускал, что я навещу его еще разок, но я не хочу с ним никаких отношений.

— Да не приду

я больше! — выпалила в сердцах, и он ехидно усмехнулся:

— Спорим? — застегнув жилет, оглядел меня, все еще сидящую на постели обнаженной, и покинул спальню.

В соседней комнате скрипнула дверь платяного шкафа, а затем Дельрен вернулся, неся в руках зеленое платье, которое небрежно бросил на стул.

— Живее!

— А можно умыться? — шансов, что разрешит, нет, но я рискнула спросить. И когда высокомерный Ловчий со вздохом открыл дверь в ванную, растерялась.

— Живее, а то передумаю!

Надо же: когти при мне, гостеприимство проявил, платье выдал! Поверить не могу! Однако решила не испытывать терпение хозяина дома и ополаскивалась наспех, хотя, будь моя воля, в ванной с горячей водой окопалась бы надолго.

Вымывшись, обтерлась чистым полотенцем и принялась торопливо натягивать платье на голое тело. Вроде бы мелочь, но под давящим взглядом Дельрена за отсутствие белья испытывала неловкость.

Об истинных мыслях и настроении Ловчего оставалось лишь догадаться. Вроде бы недоволен, злится, однако прислонившись к косяку, не мигая, с интересом наблюдает за моим облачением.

Застегнув последнюю пуговицу, я повернулась к зеркалу и стала поправлять складки, и тогда он фыркнул:

— Совсем стыда нет!

Скривив недовольную мину, еще раз посетил соседнюю комнату и вернулся с кружевной светлой пелериной. Ее-то и вручил мне, раздраженно цедя:

— Прикройся!

«Вот же поборник морали!» — подумала сердито, хотя в душе выдохнула с облегчением. По правде, тонкая шелковистая ткань слишком откровенно очерчивает грудь. Пройдись я так по улице — окончательно подпорчу себе репутацию.

— Благодарю, — отвернулась, чтобы не смотреть на него, и накинула легкую накидку на плечи, прикрывая лиф.

Крой наряда простой, балахонистый, но благодаря пояску в тон, в целом смотрится неплохо. И что удивительно, в плечах в самый раз. И качества хорошего…

«Интересно, откуда платье?! Помнится, у его матери и сестры в предпочтениях другие цвета. Неужели кого-то из его бывших?» — грудь ледяным огнем опалила ревность. Покосилась на Ловчего, и он, перехватив взгляд, осклабился.

— На обувь не надейся. Не завалялась.

— Ну и ладно, не зима — босиком дойду, — пожала плечами, радуясь, что Дельрен не догадался о моих истинных чувствах.

Едва поправила волосы, он без лишних сантиментов подхватил меня под руку и потащил к лестнице. Скидывать не стал — зато начал торопливо спускаться, вынуждая нестись следом, перепрыгивая через ступени.

— Стой тут! — приказал у порога. Сам же, выйдя на крыльцо, деланно зевнул, лениво потянулся, заодно огляделся по сторонам, нет ли в окнах соседних домой наблюдателей, и лишь после кивком разрешил выйти из дома.