Аляска, сэр!
Шрифт:
Алексей Михайлович рассмеялся.
– К сожалению, Яндога, как почти все племена индейцев говорят на разных языках, так и белые люди разных племен говорят на своих языках, не понятных другим.
Вождь ошеломленно смотрел на Алексея Михайловича, ибо доселе искренне считал, что все белые люди говорят на одном и том же языке белых людей. Затем в растерянности выглянул из вигвама и приказал кому-то позвать к нему гонцов, прибывших с дакота.
Вскоре гонцы вошли в вигвам и вопросительно уставились на вождя.
– На каком языке умеет говорить тот дакотский воин, который жил у белых людей? – строго спросил Яндога.
– На языке белых людей, – растерянно ответил один из гонцов.
Яндога беспомощно посмотрел на Алексея Михайловича.
– На английском? – с надеждой спросил граф.
Воины-гонцы дружно закивали, даже не попытавшись повторить столь трудное для них слово.
– Слава богу! – обрадованно воскликнул Воронцов.
– А ты, Алеша, знаешь и этот язык? – восхитился вождь, все еще не смея поверить в удачу.
– Знаю, Яндога, я много разных языков знаю, – успокоил его граф, и тот облегченно вздохнул. – Вот только не уверен, что сам этот дакотский воин достаточно хорошо знает английский язык, чтобы при его посредничестве я смог успешно провести переговоры с Минненотой и сагаморами.
– Алеша, но ведь мы, тлинкиты, тоже неважно знаем язык дакота, как и они – наш, однако как-то договариваемся друг с другом, – резонно возразил вождь.
– И то верно, – кивнул Воронцов. – Значит, будем бороться до победного конца! – Вдохновленные уверенностью Повелителя Духов, воины-гонцы восторженно переглянулись, но тут же сникли, ибо великий белый воин задумчиво продолжил: – Однако меня смущает одно очень важное обстоятельство…
– Какое, Алеша? – мгновенно озаботился вождь.
– Насколько я знаю, Яндога, в твоем селении нет ни одного ружья. Так?
– Так, Алеша, – с грустью в голосе признался тот. – Свое единственное ружье я отдал старшему сыну, когда он организовывал новое селение. Но его владения находятся довольно далеко отсюда, и даже если я пошлю к нему гонцов прямо сейчас, они не успеют вернуться к началу переговоров…
– Кроме того, я понял, – стал развивать вслух свою мысль Алексей Михайлович, – что дакота – воинственное племя. Значит, Яндога, от их внимания не укроется, что твои воины не только не имеют мустангов, но еще и безоружны. В таком случае наши шансы заполучить у них мустангов значительно снизятся.
– Что же делать, Алеша? – с надеждой воззрился на него вождь.
– Попробуем перехитрить их! – весело воскликнул Воронцов. – Итак, у нас с Чучангой имеется по ружью, но мое выглядит слишком дорого для простого воина-тлинкита. Поэтому ннужно сделать так, Яндога, чтобы твои воины, чередуясь, то и дело ходили мимо вигвама, в котором остановились дакота, с ружьем Чучанги, которое они должны будут незаметно передавать друг другу.
– Я понял тебя, Алеша! – радостно вскричал вождь, а глаза воинов-гонцов загорелись счастливым огнем уже от одной только мысли о возможности походить по селению с ружьем в руках.
– Кроме того, не помешало бы разок-другой выстрелить где-нибудь вне поселка, в лесу, например. Ну, как будто кто-то из тлинкитов в данный момент охотится… – продолжал сочинять сценарий грядущего действа Алексей Михайлович.
– Что, просто в воздух палить?! – опешил вождь.
– Можно, конечно, и в воздух, но лучше все-таки какого-нибудь зверя подстрелить. Для пущей убедительности, – добавил граф.
– Но мои воины не умеют стрелять из ружья! – едва не застонал старик.
– А мы поручим это дело Чучанге, – улыбнулся Воронцов. – Стрелок он отличный, так что свое ружье я доверю ему без колебаний.
Чучанга чуть не подпрыгнул от счастья. Еще бы! Он так мечтал выстрелить из легендарного ружья Повелителя Духов хотя бы разочек, и вдруг тот сам предлагает ему поохотиться с ним в окрестных лесах! Воины-гонцы взирали на счастливчика почти с мистическим страхом, а вождь меж тем зачарованно смотрел на белого гостя.
– Какая же светлая голова у тебя, Алеша! – не удержался он от восхищенного восклицания
– Спасибо, Яндога. Но праздновать победу еще рано. Сначала надо как можно тщательнее и грамотнее подготовиться к предстоящим переговорам – слишком уж высоки ставки.
– Я все понимаю, Алеша, – кивнул вождь. – Но почему-то заранее уверен, что Минненоте все-таки придется расстаться с парочкой мустангов.
В просторном вигваме Яндоги на черепе бизона восседал атлетического телосложения Минненота. По правую руку от него разместились сагаморы, а по левую – воин, коему надлежало исполнять роль переводчика. Напротив них расположились хозяин вигвама, Воронцов и Чучанга.
Пока Яндога, по индейскому обычаю, набивал табаком очажок калюмета, дабы раскурить традиционную трубку мира, вождь дакота с интересом присматривался к бледнолицему, понимая, что именно он является обладателем сокровища, ради которого пришлось предпринять столь дальнюю поездку. Вождя тлинкитов он знал давно, а второй индеец показался ему слишком молодым для сагамора. Впрочем, последний его интересовал мало.
Закончив священнодействовать, Яндога раскурил калюмет и передал его Минненоте, а тот, сделав глубокую затяжку, – сидевшему рядом с ним сагамору. Сам же заговорил с торжественной важностью, как и положено индейскому вождю:
– Яндога, я приехал к тебе, чтобы обговорить условия обмена мустанга на порох, который, как передали мне твои гонцы, есть у белого человека, твоего гостя. – Сделав чуть заметный полупоклон в сторону Воронцова, он властно посмотрел на переводчика, и тот не очень связно начал переводить его слова на английский язык.
По счастью, Алексей Михайлович его прекрасно понял, поэтому, в свою очередь, перевел для Яндоги сказанное по-английски на язык тлинкитов.
Внимательно его выслушав и тоже изобразив полупоклон в сторону вождя дакота, Яндога не менее важно изрек:
– Благодарю тебя, Минненота, что нашел время для посещения моих владений, однако считаю, что тебе следует говорить непосредственно с Повелителем Духов. Ибо просьба об обмене исходит именно от него, – дипломатично передал он бразды ведения переговоров Алексею Михайловичу.