Алые Клинки. Часть 1
Шрифт:
– Ты кого нетопырем назвал, морда?! Физиономии вольно стало?! – какой-то отпетый бандит в кожухе на голое тело пригрозил кулаком головорезу в черном жилете.
– Ухи чисти, дармоед проклятый! – завыл здоровяк Хабир, подначивая к драке, – Не он тебя обозвал, а я, со мной дела делай!
– Да чтоб вы со своими воплями провалились на месте, смутьяны клятые! – как мог свирепо произнес Гуваш, – Как сказал я, так сказал и Доброхожий, нечего тут трепаться без повода, сучье отребье!
– Ты как нас назвал, Гуваш?! Сучье отребье! Ты сейчас вымазался дерьмом, флибустьер хренов! – перекрикивал остальных один из неумолимых
Краски на лице Гуваша приобрели пунцовый оттенок. Казалось еще чуть-чуть и его увечье истечет кровью. Его рука потянулась к кортику, как, впрочем, и руки многих здесь присутствовавших. Драка зрела нешуточная и она началась бы, не раздайся писк запыхавшегося мальчонка.
– Карман! Где Доброхожий? – что есть мочи завопил бледный Мурза.
Многие ненадолго замерли. Гуваш находился в той стороне, докуда голос маленького следопыта долетел, но не возымел должного эффекта. Старший из Клинков подбирался к лесному сторожу в зеленой мантии.
– Что ты замолк, Гуваш?! Язык проглотил, а?! – взывал к нему бородатый лесник.
– Только не верещи, – произнес Гуваш, когда подобрался почти вплотную.
– Ти-ши-на!!! – могучим басом раздалось со стороны перелеска.
Доброхожий хлопнул в массивные ладони и все невероятным образом разом прекратили бесноваться. Сморщенное лицо Гуваша смотрело вполглаза на Доброхожего, вполглаза на обидчика в мантии. Лицо у того покрылось глянцем, рот натужно выпускал пары воздуха и гортанные звуки. Старый бандит придерживал сраженного кортиком в прямой позе, чтобы тот не выдал его раньше времени. Сторож обхватил руками шершавую шею Гуваша и, что есть мочи, сдавил пальцем ямочку в районе ключиц. На сцепившихся никто не обращал внимания. Бесшумная борьба совершалась под аккомпанемент из диалога Доброхожего с Мурзой. Рядом с ними пристроились Ёзеф и Джим.
– Я плутал по лесу, топал следы, а там, а там, – испуганно произносил Мартин.
– Успокойся, братец, ты здесь, ты с нами, – успокаивал его Доброхожий, присев перед сгорбленным следопытом, – не бойся… Что ты там видел?
– …ах, ах, на дороге – всадник, белобрысый, ах, куда-то мчался мимо меня…заметил, кажется, – брал себя в руки Мартин, – в глаза посмотрел, Батько, прямо вот сюда глянул.
Мальчик ткнул изляпанными пальцами в глазницы и снова стал дрожать от стыда и страха. Доброхожий легонько похлопал его по плечу, прошептал “не боись, все позади”. Ёзеф одернул занавес своих длинных волос и посмотрел в сторону Гуваша.
“Сейчас закончим, сейчас”, – явственно читалось на его сосредоточенном лице.
Кровь уже ручьями сочилась по рукоятке кинжала и капала на его сапоги. Хватка сторожа в зеленой мантии ослабела, он терял сознание. Из горла выходила еле слышимая за басом Доброхожего хрипотца, по его баклажановой щеке катилась последняя горячая слеза.
– Нас раскрыли? – незадолго до этого воскликнул Хабир, обращаясь к Батько.
– Не паникуй, Жур, конник был один, – выбросил Доброхожий, обдумывая при этом следующие шаги.
– Пока что, один! – не унимался амбал в безрукавке, – Может он ратии доложит!
– Да! Точно! – отметили сторонники идей Гуваша, а после их стали упрекать бандиты, верные Доброхожему. Снова поднялась шумиха.
Гуваш убил сторожа. Его онемевшее тело прислонил к огромному тополю, оставил его стоять, обтер кровавое острие об одежду убитого и сунул кортик
– Хватит галдеть! – мощно проревел Доброхожий, и все тут же затихли.
– А я толкую – верное замечание, – скачками произнес Гуваш, потирая покрасневшее горло, – не ровен час, сюда явятся ратники, и что тогда? А я скажу – развесят как гирлянду нас с вами вот на этом тополе!
– Да! Точно! – произнесли бандиты.
– Гуваш! – поднялся Доброхожий, – А что ты предлагаешь?
Старик в измятом кожаном комбинезоне с окровавленным подолом, вывалил на лужайку. Одна его рука держалась за горло, другая, в которой недавно лежал кортик, была спрятана в карман.
– Скачем в Грандрегат, находим моего знакомого, толкаем его компании эту бумагу, становимся несметно богатыми. Вполне очевидное решение, да, братва?! – обратился к толпе Гуваш.
– Да! Точно! – поддержали его голос подавляющее большинство бандитов.
– Я ничего такого не решал! – впервые злобой прогремел вожак Клинков.
– Клинки решили за тебя, Дор. А их, как видишь, большинство, – храбро заявлял Гуваш, – Твой голос предсказан. Другого от тебя не ждут.
Бандиты бурно поддакивали Гувашу. Батько становилось не по себе.
– Оборзели?! Думаете, я – пустое место?! – слова Доброхожего пробили всепоглощающую солидарность бандитов, – Вам напомнить, кто я такой?!
Тень из-за его спины выросла, как и он сам. Она затмила небо, каменный стол и собравшихся. Свечи и костры потухли. Глаза Доброхожего вспыхнули зловещими красными огнями, его лицо стало похожим на бафомета. Тело будто покрылось черными листьями, которые отклеились от его торса и поползли по земле. Деревья в округе угрожающе согнулись в сторону Алых Клинков, их сучья тянулись к собравшимся, желая удавкой обвиться вокруг шеи. Бандиты закатили глаза на лоб, у кого-то пошла кровь из носа. Все они повалились на землю: кто-то на четвереньки, кто-то свалился плашмя. Черные шизофренические листья обхватили кожу людей, прожгли ее до крови. Мигом бесстрашные воры и убийцы превратились в кучку стенающих и плачущих детей переростков.
Облезлая голова бафомета раскрыла пасть, оттуда хлынула страшная звуковая вибрация. Вскоре, некоторые сильные доли слились воедино, полилась мелодия, напоминающая струнный звон арфы. Она качалась, как маркитанская лодка, плавно добиралась до ушей оцепеневших Клинков и, не торопясь, терзала их разум. Все, до кого не добрались коварные ветки и сети листьев Доброхожего, схватились за распухшую голову. Рты раскрывались и смыкались в намерении громко возопить. Криков слышно не было – все звуки погрязли в нестройной мелодии. Струнный звон струился по всей округе, заставляя людей стонать, а лесную нечисть визжать и хохотать, раскачиваясь на тоненьких елях. Кошмар оказался явью…
Медленно звуки сходили на нет, листья и ветки ослабляли хватку, наваждения отступали. Доброхожий стал принимать собственную форму, его голова побелела, зрачки сузились и потухли. Тень отпускала захваченный мир. Процедура, по меркам нетронутых мальчишек, длилась недолго, мир вернулся на круги своя. Ошалевшие Клинки валялись на земле в бреду и поту. Доброхожий впитал назад всю черноту, клыкастую тень и взирал на бандитов свысока, нацелив на непослушных пристальный взгляд, нисколько не соотносящийся с тем демоническим взглядом безумного зверя, который Клинки проверили на собственной шкуре.