Алые Клинки. Часть 1
Шрифт:
– Итак… – повелительно начал Доброхожий, – Теперь, когда вы настроены меня слушать, я могу огласить свое решение. Мы – Алые Клинки, нам глупо бояться случайного конника в лесном захолустье. Будь за нами преследование, мы бы это узнали. Воинам Союза сейчас не до нас, так что можете быть спокойны. Если еще осталось что успокаивать… Таким образом – остаемся здесь. В случае чего, я командую об отступлении. У Алых Клинков всегда есть обходной путь. Усекли?!
– Да! Точно! – вяло, раздраженно и вразнобой ответили поднимающиеся
Гуваш был в числе сраженных Озарением Доброхожего, по ощущениям ему досталось гуще всего. Вместе со всеми ему пришлось проликовать, пропотеть и униженно подняться в коматозном состоянии. Он оглядел братию вокруг себя, взаимность отдавалась невооруженным взглядом. У всех начинали чесаться руки и задираться носы. Гуваш вновь убедился – Доброхожий перестал воспринимать действительность, его туманная цель оправдала все разрушительные средства.
“Ты изменил, Дор”, – промелькнуло в его голове. – “Изменил всем и самому себе!”
В общей массе Алые Клинки ведут активный ночной образ жизни, но после подавления инсинуаций Доброхожим привычный ритм дышал на ладан. Наступал пасмурный день, спроваженный прошедшими ветерками с востока. Немногие незаконные добытчики богатств пристраивались в шалашах на отдых, лесные сторожи взбирались на буки, Доброхожий вместе с юго-восточными братьями занимался снаряжением и пересчетом подошв для вентепосов. Крупная группа бандитов фыркающим строем удалилась за тополь. Кажется, они собирались коллективно кого-то избить или хотя бы полить грубыми обзывательствами.
Джим с Ёзефом недалече от Доброхожего перешивали рваные одежды. Патлатый был грубоват для такой деликатной работы, хотя все еще входил в ту возрастную группу, которой полагалось заниматься подобными вещами. Старейшины Клинков, главным из которых был и остается Доброхожий, укоренили традицию по набору детей-беспризорников. Женщины в свирепой людоедской среде тех времен не прижились, а все дети без исключения имели задатки. Некоторым недоставало нужного воспитания, чтобы из них вышли первоклассные разбойники, как уже известное трио Джима, Ёзефа и Мартина. К тому же, мелкая моторика, незаметность и проворность у детей была сравнительно лучше, чем у взрослых негодяев.
Патлатый лениво продевал льняную нить в ушко иглы, поглядывая на ретивого Джима. Вскоре парень окончательно сдался и принялся расспрашивать закадычного друга.
– Слыш, а что это за место?
Джим прекратил зашивать, раздвинул русые космы и вопросительно бросил взгляд на Ёзефа. Немного подумав, он огляделся по сторонам и вновь вернул взгляд на ожидающего Ёзефа.
– Чего?
Фырканье Патлатого смешалось с усмешкой и получился насыщенный звук.
– Да не тупи, Русый, – отвечал Ёзеф, – я про ТО место. Я ж видел как вы шушукались с Доброхожим.
– А, – вспомнил Джим, – тык мне он растолкал столько же, сколько тебе.
Занятому пошивом мальчику
– Хм, интересно, че это, – пытался рассуждать Ёзеф, устремив взгляд вдаль, – Доброхожий не сплетничал нам о всяких ништяках неподалеку… Ха, прикинь, если старикан там заныкал блестяхи или какую-нибудь магическую дурь?
– Не заныкал, – напряженно ответил Джим, – а еще он не такой уж и старый.
– Слышь, тебе-то это откудаво знать, а, парниша? – Ёзеф продолжал приставать к занятому пошивом другу, – Тыж там не бывал, так что можно и посудачить, че там на самом деле лежит… И как это понимать – не старый?
Ёзеф слегка приподнялся и резко возник перед Джимом – мальчик чуть не уколол себя острием, втыкая иголку в ткань.
– Тык…, – испуганно сглотнул Джим, отстраняясь от дела.
– Тык, тык, – подразнил наскочивший Ёзеф, – Он дед всех дедов, и на этом порешили.
Джим как мог серьезно нахмурил лоб.
– Лучший дед из всех! – громко произнес он.
– Да, тф-ф-ф…, – закатил глаза Ёзеф, – С этим-то никто и не спорит. Но лет ему поди что уже за шесть дюжин нащитается. Вся такая гроза района, гроза района! Прикинь, если тырит и прячет в том месте свои ништяки? Вот умора будет, а? Лучший дед-то, а? Ну скажи че-нить, Джимарь.
– Не трынди, Ёзеф, мешаешь, – сдал позицию Джим, принявшись и дальше вести хвост нитки через ткань.
– Ты чо это, парниша, – округлил глаза Ёзеф, – давай посудачим, потом свой мешок дошьешь. Рано или поздно в дорогу, а там не посудачить, Джимарь, подзатыльники схлопочем или ремнем.
Патлатый пытался одернуть шьющую руку Джима, но мальчик противился. После мощного ухвата ребенок голодными опухшими глазами оценил Ёзефа, с трудом отцепился, а потом схватил одежды и прибежал под бок к Доброхожему. Такой наглости мускулистый пасынок точно не ожидал, его ненадолго заворожило. А потом он оттаял, и произнес в никуда.
– Да и фиг с тобой.
Джим продолжил заниматься латанием одежды бандитов, а Ёзеф продолжил бездельничать и втыкать в безрадостное небо. Чуть позже он кинулся смотреть, за чем наблюдал хитрый Мурза, заглядывающий за ствол тополя.
Больше дюжины недовольных разбойников столпились в полукруге лицом к дереву, к которому приник сторож в запачканной кровью зеленой мантии. Заросшее лицо его запечатлело непомерный ужас. Люди сняли головные уборы и прижали их к груди, поминая еще одного усопшего родоначальника Алых Клинков. Из толпы выглянул кожаный комбинезон, бандиты расступились и пропустили Гуваша вперед. Авторитет преступного мира склонился над телом павшего, одернул лацкан, расстегнул пуговицы и вынул из-за пазухи его “камень полюсов”. Затем вернулся обратно в ряд и тоже поклонил голову к земле.