Амальгама миров
Шрифт:
Больше всего я боялся, что мы свалимся в какой-нибудь колодец. Щель упорно оставалась узкой, узкой настолько, что через несколько минут моя рубашка превратилась в лохмотья.
Овид замыкал отступление, и мы перекрикивались с ним, обмениваясь впечатлениями. Скоро он доложил, что преследователи последовали за нами. Теперь обратный путь оказался отрезан.
Когда впереди слабо засветилось крохотное пятно выхода, я устало потер глаза - не галлюцинация ли. Но нет, все правильно, через десяток шагов сомнения отпали полностью - мы выбираемся. Кричать об этом Овиду я не стал, а начал протискиваться еще ожесточеннее, не обращая больше внимания на боль и забыв о каменных колодцах.
Нам повезло - мы прошли скалу насквозь.
Я вывалился из щели на горную узкую тропу так, что чуть не свалился с обрыва в пропасть. Потом, уже осторожнее, помог выбраться на свет божий Люське. Хома выскочил наружу, фыркая и отряхиваясь, как собака. Следом, продолжая сжимать шпагу в руке, за ним последовал Овид.
Хотя мы и сумели избежать западни, наши мучения еще не кончились. Буквально в спину дышала погоня.
Тропа вилась вокруг скалы и с того места, где мы стояли, был виден только один ее сегмент. Вопрос, куда бежать, вверх или вниз, становился вопросом жизни.
Не знаю почему, но я побежал вверх, хотя тут же понял, что это не самое лучшее решение. Но переменить его уже было нельзя. Едва повернув за поворот, мы услышали, как на тропу стали выбираться стражники.
– Отставить разговоры, вперед и вверх, а там, ведь это наши горы, они помогут нам!
– орал я, прыгая по краю кручи. Меня заклинило на популярных мелодиях.
Горы нам не помогли. Очевидно потому, что были не наши.
Обогнув очередной утес, я выскочил на крохотную площадку, с которой открывался великолепный вид на пропасть. Отсюда когда-то можно было перейти по составленному из двух бревен мостику на противоположный край обрыва. Теперь дальняя часть моста пылала, охваченная весело потрескивающим пламенем, как будто ее перед этим облили бензином, а над провалом реял, описывая неторопливые круги, дракон с Гамсилгом на спине.
"Вот и все!
– мелькнуло в голове.
– Приехали, сливайте воду".
Все-таки на бревна ступить пришлось. Нам всем на площадке не хватило бы места.
Сгоряча я добежал почти до середины мостика. Дальше путь преграждал огонь.
Как ни странно, Люська без нытья и криков последовала за мной. Овид остался на краю площадки, и почти сразу в воздухе замелькала его шпага он отбивался от стражников, пользуясь тем, что больше, чем один из них, на тропе не умещался.
Я понимал, что долго так продолжаться не может. Как бы успешно Овид ни держал оборону, рано или поздно его силы иссякнут. К тому же, следовало опасаться нападения сверху.
– Дальше мне не пройти!
– крикнул я Овиду, чувствуя, что остатки рубашки на мне вот-вот загорятся.
Вниз я старался не смотреть.
– Хоть какое-нибудь колдовство, - продолжал я взывать к Овиду.
– Ты же можешь!
Получив на минуту короткую передышку, Овид обернулся, и я увидел, как смертельно побледнело его лицо.
– Больше не могу!
– крикнул он и яростно рубанул по мелькнувшему из-за поворота древку копья.
– Я ведь не Дер-Видд, я всего лишь послушник.
Дракон пронесся над мостиком настолько низко, что я невольно присел, схватившись руками за бревна.
– Тогда конец, - прошептал я Люське, также вставшей на колени и вцепившейся в мое плечо.
– Тогда только вниз.
Вниз!
Я не мог отделаться от этой мысли.
А если...
– Овид!
– снова закричал я, вглядываясь в глубину пропасти. Кружилась голова.
– Это ведь мир сновидений. Ты когда-нибудь падал во сне? Ведь падал, да. И никогда не долетал до дна. Падение тоже что-то вроде сна. Прыгаем?
Пламя подобралось совсем близко, и я почувствовал, как затрещали волосы на затылке.
– Прыгаем!
– уже увереннее закричал я и толкнул с бревен Люську.
Последнее, что я услышал, был страшный то ли мой собственный, то ли Люськин крик, и каменный провал дохнул в лицо могильным холодом.
Небо было серым, низким, полностью затянутым облаками. Привычное небо мира, где сбываются сны.
Мы все, включая Хому, лежали в пологой ложбинке, с края которой, я знал, открывается бесконечная степь с редкими каменными валунами, принесенными сюда когда-то доисторическим ледником.
Я очнулся первым. Очнулся и не сразу понял - сон это или явь - здесь невозможно было отличить одно от другого.
Рядом задвигалась Людмила. Она тихо застонала, и я взял ее за руку. Хома брыкнулся и подскочил, как чертик. И только Овид продолжал лежать ничком, не подавая признаков жизни.
Подойдя к нему, я с трудом разжал его пальцы, продолжавшие сжимать рукоять шпаги, но, видимо, именно это привело Овида в себя. Он грубо оттолкнул меня, еще не поняв, что происходит, но в следующий миг успокоенно вздохнул и виновато улыбнулся.
– С освобождением, господа, - приветствовал я друзей и с удовольствием вдохнул сырой теплый воздух.
– Как ни странно, но уцелели.
– А если бы разбились?
– брюзгливо возразил Хома.
– Вам-то что, вы во сне, наверное, раз сто падали, а я и не спал никогда.
– Но ведь получилось. Получилось или нет? Если бы не прыгнули, топил бы сейчас тобой Гамсилг свой дворец. Кстати, он действительно пропал?
– Гамсилгу не сделалось ничего, - Овид с трудом поднялся на ноги. Только теперь я заметил на его плече засохшее пятно крови, а щека была рассечена острием копья.
– Пропали его слуги, а он и теперь где-то здесь в этой изменившейся реальности. Не думаю, что он оставит нас в покое.
– Так что же делать? Выбираться к Коллектору? Как же тогда быть с зеркалом?
– Без зеркала возвращаться нельзя. Терпели до этого, потерпим еще.
– Мальчики, давайте пока никуда отсюда не пойдем. Попробуем заснуть, может быть кто-нибудь увидит во сне зеркало, - жалобно попросила Люська.
– Что значит попробуем?
– удивился я.
– Да я сейчас стоя усну, если только будет возможность не идти никуда хотя бы час.
– Остаемся, - решительно поддержал нас Овид.
– Всем спать. Гамсилгу пока не до нас, ему надо восстановить нужную для него реальность, а для этого тоже требуется время.