Амамутя. Путь огненного бога
Шрифт:
Привередливый это был покупатель. Он лично посетил верфь, осмотрел катера и остановил свой выбор на «Джинсе». Но данный «Джинс» не продается, – ответил ему Иван. – Это просто мой личный катер, а очередная партия только запущена. Тогда Ламбовский потребовал сделать один к началу навигации и сам предложил оплатить внеплановые расходы и прибыль по ним.
Вспоминая Ламбовского, Иван отвлекся, замолчал… Вдруг он заметил, что и Делла о чем-то хмурится.
– Ламбовский… – задумчиво проговорила она. – «Ламб» – это корень из нашего языка. Выходит,
– Неужели?
– «Ламба» по-угрешски означает «сыр».
Его мысль вдруг приняла весьма тревожный оборот, но это не было связано только с фамилией покупателя.
– Впрочем, нет ничего удивительно, что в Астрахани, в нижнем течении реки, тоже живут угреши, – сказал он.
Да. Ничего удивительного. Особенно то, что два угреша – Ламбовский и сама Делла – настойчиво выбирали именно «Джинс».
Он вспомнил, как пытался убедить Ламбовского, что «Чоппер» – более престижный и стильный катер, что «Джинс» годится для молодых нетребовательных туристов и так далее. Но тот уперся именно в эту модель.
Заказ был выгодный, и ребята взялись с энтузиазмом. Работали днем и ночью, несмотря на то, что как раз в те дни накатила первая волна проверок и ревизий, которую Ивану удалось отбить. Затем верфь подожгли, и почти готовый швертбот изрядно пострадал. Судно было все же построено в срок и доставлено трейлером новому владельцу прямо домой, в Астрахань. Дополнительные расходы Иван, как всегда, превратил в доходы: включил в стоимость не просто услуги транспортной фирмы, а услуги плюс средняя норма прибыли по этой сумме.
Желание
Они миновали Нижний, затем родной Делле Васильсурск, и вышли на простор Чебоксарского водохранилища, с середины которого не было видно берегов. Делла училась управлять парусом, Иван любовался ее движениями, то грациозными, то неловкими. У него щемило сердце: слабости девушки казались ему милыми, человечными…
Странным было то, что угреши, которых они разыскивали в приволжских селениях, оказывались на удивление покладистыми и легко отдавали им всякие мелочи, фамильные реликвии. Но почему?
– Делла, происходит что-то не то… – задумчиво произнес Иван.
– В каком смысле?
– Ты бы отдала браслетик, единственную твою память о бабушке, каким-то незнакомым людям, которые заявились к тебе с такой просьбой?
Делла явно смутилась.
– Вряд ли, – сказала она.
Действительно, происходило что-то не то – не только с угрешами, но и с самой Деллой.
– И я бы тоже, – сказал Иван, пристально разглядывая ее. – Но, тем не менее, они с радостью отдают нам всё. И выглядят при этом счастливыми, ты не заметила?
– Нет, – ответила Делла, но голос ее звучал неестественно.
Ивана вдруг буквально пронзила странная, но единственно возможная мысль. В телепатию, в какую-то молчаливую мыслепередачу, он не верил, а единственно научно объяснимого способа влияния на людей – гипноза – не наблюдал. Делла не раскачивала перед объектами блестящий предмет, не произносила загробным голосом кодовые слова. Вывод напрашивался сам собой: она украдкой подсыпает своим жертвам что-то, ведь они всегда пили чай, самогон, или даже обедали вместе с ними. Именно химическое воздействие.
Ему снова, в который раз за путешествие, стало не по себе. А не захочет ли она испробовать свое средство на нем, чтобы заставить и его проделать какие-то нужные ей вещи?
Впереди как раз была очередная деревня. Иван решил наблюдать за девушкой с этой точки зрения.
Он и прежде предполагал, что угреши звонят друг другу, передавая новость, только вот новость – о чем? О том, что счастливя парочка идет вниз по течению и отбирает у них семейные реликвии? В чем радость-то?
– Мы вас ждали, – улыбнулась старушка, и дед вдруг толкнул ее локтем:
– Молчи, дура!
Иван оглядел обоих с ног до головы. Больше всего на свете его бесили вещи, которых он не понимал.
– Так, – он мазнул пальцем поверх головы деда. – Что значит «ждали»?
– Мы ничего не говорили, – пробормотал дед.
– Ты только что сказал: «молчи, дура». О чем она должна молчать?
Делла положила руку Ивану на плечо, шепнула:
– Не иди на конфликт, расслабься.
Иван с недоумением глянул на нее. Ему вдруг показалось, что девушка заодно со стариками, что все трое знают что-то, что Ивану знать не положено, и все вместе составляют какой-то заговор. Но это же абсурд! Делла впервые в жизни видела этих стариков…
Впрочем, можно ли быть уверенным? Может ли быть такое, что Делла совершает это путешествие второй раз, или, по крайней мере, была именно в этой деревне?
Старики, как и все остальные, рассказали очередные притчи о деяниях Амамути. Среди того, что Иван уже слышал, попалось и нечто новое, в именно: описание того дня, когда Амамутя осчастливит угрешей своим пришествием: «огненное солнце плывет в небесах».
– Настанет день, когда Амамутя пройдет по реке, он причалит к каждой пристани, зайдет в каждый дом, каждому заглянет в глаза… И вы накормите его и напоите, и отдадите ему камни холсты… Всё до последнего камушка… – проговорила старуха, будто читая что-то наизусть.
– В легенде сказано, что Амамутя, явившись, подвергнет людей испытаниям, – добавил дед. – Амамутя придет инкогнито, как ревизор. Горе тому, кто покажет, что узнал его.
Иван не спускал с Деллы глаз за все время рандеву. Старики спокойно отдали гостям все, что требовалось: несколько камушков, маленький холст Дерека с изображением очага, вроде как иллюстрацию к сказке о Буратино, хотя во времена Дерека, конечно, никакого Буратино еще не было. Делла ничего не подсыпала старикам.
Неожиданно, в самом конце встречи, в дом вошла девушка в просторной синей юбке, дочка хозяев. С первого взгляда было ясно, что она нездорова психически: глаза ее блуждали, как и руки, одежда была неопрятной. Она принесла какой-то увесистый пакет и с шумом опустила его на стул.