Амелия
Шрифт:
Едва только мы распрощались, как ко мне в комнату явилась миссис Эллисон и стала меня утешать, хотя мне предстояло провести одной лишь несколько дней и целью поездки мистера Беннета было заложить прочную основу семейного благополучия до конца наших дней, однако же я с трудом нашла в себе силы снести эту первую с ним разлуку. Намерения миссис Эллисон я сочла тогда в высшей степени добрыми и дружескими, но средства, к которым она при этом прибегла, совершенно не достигли своей цели и даже, напротив, показались мне крайне неуместными. Вместо того, чтобы успокоить мою тревогу, – а это всегда в таких случаях служит самым верным лекарством, – она подняла меня на смех и начала в непривычно развязном тоне крайне насмешливо рассуждать о супружеской любви.
Я дала ей понять, что мне неприятно слушать такого рода рассуждения, однако она тут же сумела так повернуть разговор, что все ею сказанное приобрело вполне пристойный смысл. Когда миссис Эллисон удалось привести меня в хорошее расположение духа, она обратилась ко мне с предложением, которое я поначалу отвергла, но в конце концов к моему несчастью, к ужасному для меня несчастью, все же дала себя переубедить. Меня приглашали на маскарад в Рэнла, о билетах милорд уже позаботился.
При этих словах Амелия сделалась бледна, как смерть, и поспешно попросила свою приятельницу дать ей воды или хотя бы глоток воздуха, потому что ей стало немного не по себе. Миссис Беннет тотчас бросилась открывать окно и принесла гостье стакан воды, чем уберегла ее от обморока; взглянув затем на нее с выражением живейшего сочувствия, она воскликнула:
– Дорогая сударыня, я не удивляюсь тому, что упоминание об этом роковом маскараде так взволновало вас, ведь и вам, я твердо в том убеждена, была уготована такая же гибель и в том же самом месте; опасаясь этого, я и отправила вам сегодня утром мое письмо и по той же причине я так долго испытываю сейчас ваше терпение.
В ответ Амелия со словами горячей благодарности нежно обняла собеседницу и, уверяя, что уже вполне восстановила свои силы, попросила ее продолжить рассказ. Поскольку наши читатели тоже, возможно, непрочь восстановить свои силы, мы, пожалуй, здесь и закончим эту главу.
Глава 7
Дальнейшее продолжение истории
– Миссис Эллисон в конце концов все же удалось уговорить меня пойти вместе с ней в маскарад, – продолжила миссис Беннет. – Привлекательность зала, разнообразие нарядов и новизна зрелища привели меня, должна вам признаться, в немалый восторг, и воображение мое было возбуждено до крайности. Поскольку мне и в голову не приходило заподозрить что-нибудь дурное, то я забыла всякую осторожность и всей душой отдалась веселью. Правда, сердце мое было совершенно невинно, но и беззащитно, опьянено неразумными желаниями и податливо для любого искушения. О разного рода пустяках, приключившихся с нами в первые два часа, не стоит и упоминать. А потом к нам присоединился милорд, который весь остальной вечер от меня не отходил, и мы не один раз с ним танцевали.
– Едва ли, я думаю, есть надобность говорить вам, сударыня, насколько занимателен его разговор. Как бы мне хотелось с чистой совестью уверить вас, что его речи не доставили мне удовольствия или что у меня было право слушать их с удовольствием. Однако я не стану ничего от вас скрывать. Именно тогда я начала понимать, что он ко мне явно неравнодушен, но к тому времени он уже внушал мне слишком прочное уважение к себе, чтобы это открытие могло меня неприятно поразить. Что ж, так и быть, откроюсь вам чистосердечно: я была в восторге оттого, что догадалась о его чувстве, и была непрочь считать, что он пылал ко мне любовью с самого начала, а старания милорда так долго утаивать свое чувство от меня были, как мне казалось, вызваны благоговением перед моей добродетелью и уважением к моей рассудительности. И в то же время, поверьте, сударыня, в своих желаниях я никогда не переступала границ дозволенного. Я была очарована деликатностью его чувства и при тогдашнем своем безрассудном легкомыслии вообразила, будто могла бы даже позволить себе чуть-чуть поощрить такого человека, ничем при этом не рискуя, что я могла бы в одно и то же время потворствовать своему тщеславию и интересам, не совершая ничего недостойного.
Я знаю, что миссис Бут осудит подобные мысли, я и сама осуждаю их не меньше, ибо твердо убеждена теперь: стоит только женщине сдать пусть самый незначительный форпост своей добродетели, как в ту же минуту она обрекает на гибель всю крепость.
Когда мы почти в два часа ночи возвратились домой, то увидели, что стол изящно накрыт и подан легкий ужин. Меня пригласили поужинать, и я не отказалась, не смогла отказаться. Однако кое-какие подозрения меня все же тревожили, и я дала себе множество зароков, один из которых был не пить ни капли сверх моей обычной нормы, что составляло никак не более полупинты слабого пунша.
Я строго отмерила выпитое, однако напиток, без сомнения, обманным образом подменили: еще до того, как я встала из-за стола, голова у меня пошла кругом. Чем этот негодяй напоил меня, я так и не знаю, но помимо явного опьянения, напиток оказал на меня действие, которое я не берусь описать.
И здесь, сударыня, я должна опустить занавес над дальнейшими событиями этой роковой ночи. Достаточно сказать, что меня постигло ужасное бесчестье… и, поверьте, оно было нанесено мне против моей воли; я едва ли сознавала, что со мной происходит, и только наутро этот негодяй открыто признался мне в содеянном.
Вот я и довела свою историю до самого ужасного момента и могла бы счесть себя счастливицей, если бы это был лишь момент в моей жизни, однако мне суждены были еще худшие бедствия; прежде чем рассказать о них, я должна упомянуть об одном весьма примечательном обстоятельстве, которое сделалось мне тогда известным и свидетельствовало о том, что во всем случившемся со мной не было ничего случайного и что я пала жертвой долго вынашиваемого и тщательно продуманного умысла.
Вы, возможно, помните, сударыня, что мы поселились у миссис Эллисон по рекомендации одной особы, у которой до этого снимали квартиру. Так вот, эта женщина была, судя по всему, сводней милорда и еще раньше обратила на меня его внимание.
И это еще не все: знайте же, сударыня, что этот негодяй, этот лорд признался мне в то утро, что впервые увидел меня на галерее во время исполнения оратории; билет предложила бывшая моя хозяйка, сама получившая его, вне всякого сомнения, от милорда. Там-то я и увидела впервые этого гнусного притворщика, который изменил свое обличье, надев на себя кафтан из грубой шерсти и прицепив к щеке пластырь.
При этих словах Амелия воскликнула: «Боже, смилуйся надо мной!» – и откинулась на спинку кресла. Миссис Беннет тотчас приняла необходимые меры, чтобы привести ее в чувство, и Амелия рассказала ей, что и она впервые встретила того же самого человека в том же самом месте и точно так же изменившего свою внешность.
– О, миссис Беннет, – воскликнула она, – сколь многим я вам обязана! Какими словами, какой благодарностью, какими поступками могу я выразить свою признательность вам! Я считаю вас и всегда буду считать своей спасительницей, удержавшей меня на краю пропасти, где меня ожидало бы точно такое же бесчестье, о котором вы так великодушно, так отзывчиво, так благородно не устыдились рассказать, дабы уберечь меня от опасности.
Сопоставив впечатления от первой встречи с незнакомцем, обе женщины убедились, что милорд вел себя с ними совершенно одинаково: беседуя с Амелией, он прибегал к словам и жестам, уже испробованным прежде на несчастной миссис Беннет. Может показаться странным, что ни та, ни другая не узнали его впоследствии, – и, тем не менее, это было так. Однако если мы примем в соображение, что милорд, изменив свою внешность, пробыл с ними совсем недолго и что ни миссис Беннет, ни Амелия, как следовало предположить, не испытывали особого интереса к новому знакомству, будучи увлечены концертом, то ничего удивительного, я полагаю, усмотреть здесь нельзя. Амелия, впрочем, заметила, что отчетливо припоминает теперь и голос незнакомца и его наружность и нисколько не сомневается, что это был не кто иной, как милорд. Только тут ее осенило, почему он не явился с визитом на следующий день, как обещал, – ведь она решительно объявила тогда миссис Эллисон, что не намерена с ним встречаться. И уж тут Амелия никак не могла удержаться от крайне язвительных замечаний по адресу названной дамы, хитрости и порочности которой сам сатана мог бы позавидовать.