Америкен бой
Шрифт:
Заложил ли его хозяин кафе? От ответа на этот вопрос должно зависеть его поведение. Если все чисто, то особенно дергаться пока не следует. Но даже если его и ждут, беспокоиться нечего. Он еще очень далеко, не считается опасным, не примелькался.
Как в детской игре «горячо-холодно», Ник пока находился в «холодной» зоне, а значит — практически безопасной. Ситуация изменится, когда станет, «горячо». Вот тогда от него потребуется вся его изобретательность и хитрость. Ну, до этого еще много, времени. Может, целые сутки. А может, если не повезет, и все двое. Хорошо, что
постепенно, а этаким «блицем». Причем противник еще не знает, что с ним играют блиц—пока раскачается, пока приготовится, пока поймет, что к чему...
«Все преимущества пока на моей стороне,— с удовольствием отметил Ник:—А раз так, то вперед, красноармеец, пора знакомиться с материальной частью.»
— Ну, жди меня,— велел он квартире и та обреченно согласилась.
На всякий случай, Ник оставил в ванной гореть свет, взял ключи от машины и вышел из квартиры. Из замка ключ вынимался, только если его немного повернуть. Чисто машинально Ник это отметил и, вынув ключ, поправил головку, чтобы стояла строго вертикально. В подъезде никого не было и он спокойно спустился во двор.
«Запорожец» изнутри он никогда не видел. И радости от знакомства не испытал.
На руле залихватскими ушами торчали никелированные ручки, убогость приборной доски поражала. Кресло практически не двигалось. Мало того, в машине не было пристяжного ремня.
Это Ника удивило больше всего. За езду без ремня в Америке запросто могли наложить такой штраф, что в эту сумму укладывалось пять таких машин. А то и лишить прав, что вообще близко к краху всей жизни.
Однако, поколебавшись, Ник решил, что раз ремня нет, можно и не пристегиваться. Все равно он без документов, так что в случае чего неприятностей не избежать! Только эти неприятности самые скромные по сравнению с остальными.
Он вставил ключ в замок и, с замеранием сердца, включил стартер. Тот весело застрекотал, но мотор так и не завелся.
«Ничего,— подумал Ник.— Это бывает. Надо просто чуточку подождать и попробовать снова.»
Он закурил и взглянул на часы. Была половина второго. Полчала на дорогу, но надо еще поездить, привыкнуть к движению, научиться пользоваться ручными педалями... И не опоздать к четырем.
— Ну, давай, родной,— вслух попросил он машину.— Я потом тебя подрегулирую, а сейчас не томи. Поехали, а?
Он дернул стартер, и машина, словно откликнувшись на просьбу, завелась.
Нику сразу заложило уши, и в нос ударил явственный запах бензина. На машине, в салоне которой пахнет бензином, ездить нельзя, она может загореться.
Но если надо, то можно и на такой машине.
Ник медленно выжал рукой сцепление, поддал газу и «Запорожец» на удивление легко тронулся с места. Тут надо было держать ухо востро: крутить руль, пока жмешь на газ, не так-то просто так что за удачное начало можно было считать невстречу с липой, что росла на тротуаре.
— Липу мы не тронем,— уговаривал Ник машину.— Зачем нам липа? Тем более в цвету. Пусть растет...
Не выказывая особой прыти и путаясь в скоростях, машина вырулила на улицу и потрусила по направлению к центру.
Ник подивился обыденности происходящего. Вот так, без всякого пафоса, просто, он едет убивать людей. «На войну», как выразился Паша. Мстить за своего друга и его близких.
«Это даже хорошо, что без пафоса,—решил Ник.-— Пафос оставим на потом. Вот выпьем в конце с Пашкой, тогда и скажем высокие слова. Если, конечно, язык повернется. А сейчас надо поспокойнее, как на работу».
* * *
Перед тем, как ехать к «трубе», Нику непременно надо было поспеть к вещевому рынку Тот, впрочем, находился по дороге, и Ник еще с утра внимательно изучил карту города,
Ему надо было двигаться таким образом, чтобы и не спешить особенно, и нигде не задерживаться.
Неторопливо стрекоча, Ник двигался в потоке машин, удивляясь, как это они умудряются при полном отсутствии разметки все вместе сразу не стукнуться, тем более, что и ехали все кучей, как попало, словно стая ласточек.
Сам он, пару раз увернувшись от шалых грузовиков, решил быть понаглее и тоже начал шнырять из ряда в ряд, заодно выясняя, какая у «Запорожца» предельная скорость.
Она оказалась невелика. Максимум, который можно было выжать на прямом участке, оказался равен восьмидесяти километрам. Но на восьмидесяти километрах ехать было страшно: машина дрожала всем своим металлическим телом, руль под руками знобило, при торможении сильно вело влево. Кроме того, от тряски с полу стала подниматься вековая пыль, а окошко со стороны водителя то ли заклинило, то ли была какая-то особая хитрость в его открывании, словом, не поддавалось даже на уговоры. Пришлось открутить то, что со стороны пассажира, но легче не стало. В него несло гарью от соседних машин, и грохот в салоне стал такой, что Ник перестал слышать собственный голос.
Скорость пришлось снизить.
«Поправим»,— решил про себя Ник.
* * *
Он припарковался у рынка, который помнил мирным, с картошкой и огурцами, весами-уточками, металлическими гирями, бабами из села...
Теперь рынок показался ему просто устрашающим. . На небольшом пятачке гужевался народ с тележками, сумками, пакетами. Все прилавки были завешены сверху донизу совершенно фантастическим барахлом, едой с иностранными этикетками, сигаретами, обувью. На земле сидели дядьки, выложив перед собой на тряпочку какую-то почерневшую от времени сантехнику, шайбочки, тройники, патроны для ламп и сами лампы. Один пискляво выкрикивал:
— Сгоревшие лампы, сгоревшие лампы...
Как ни поджимало Ника время, он наклонился к мужику, перед которым высилась горка из обычых лампочек— и все они действительно были сгоревшие.
— Мужик,— недоуменно спросил Ник.— А на фиг они нужны? Они же и правда горелые.
— В том-то и смысл, касатик. Ты на работу ходишь?— ответил вопросом на вопрос мужик, хитро блеснув
пьяноватым наглым взглядом.
— Ну,— неуверенно ответил Ник.
— Вот купи у меня пару ламп. Там целые вывинтишь, эти на место вкрутишь, глядишь и гешефт какой поимеешь.