Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта
Шрифт:
Итак, мы рассмотрели три вида вторичного вмешательства (recontainment): скрытое наблюдение, внедрение и заманивание в ловушку. Они вызывают обеспокоенность в моральном и правовом отношениях, постоянно обсуждается вопрос о введении все более строгих ограничительных мер. Так или иначе, все три способа вмешательства считаются неблаговидными; хотя их юридическая квалификация варьируется в достаточно широких пределах, остается очевидным нарушение этических норм.
Ведутся острые дискуссии о правомерности скрытого наблюдения. Например, в 1965 году в результате проведенного сенатом расследования было установлено, что при налоговых инспекциях ряда городов оборудованы так называемые помещения для наблюдения — не только для того, чтобы граждане могли тайно опознавать рэкетиров, но и для того, чтобы официальные лица могли подслушивать разговоры налогоплательщиков с их адвокатами. После того как слежка за налогоплательщиками была предана гласности, представитель налоговой инспекции обещал исправить положение [363] . Аналогичные эксцессы возникли вследствие миниатюризации радиопередатчиков. Этот прибор можно незаметно прикрепить к потенциальному информанту и тем самым превратить его в передвижной микрофон, с помощью которого можно записывать и передавать любой разговор, при котором информанту удается присутствовать. Законность такого способа борьбы с преступностью рассматривалась в 1971 году Верховным судом, который вынес решение о допустимости применения средств скрытого
363
San Francisco Chronicle. 1965. July 14.
364
Time. 1971. April 19.
Использование ловушек регулируется нормами закона и морали в значительно большей степени, чем скрытое наблюдение [365] . В некоторых случаях эти ограничительные меры проистекают из глубокого понимания того обстоятельства, что обвиняющая сторона не должна настаивать на обвинении без должных оснований; совершенно ясно (так принято считать), что сам тайный агент не может поддерживать обвинение в суде. Впрочем, бывает и иначе: группа полицейских осведомителей, известная как «Свободный стрелок», опиралась в своей работе исключительно на сведения, полученные оперативным путем [366] .
365
Это налагает достаточно строгие ограничения на меры предотвращения преступлений. У. Лафейв обсуждает эту проблему в связи с борьбой с проституцией, когда агенты полиции проводят оперативные мероприятия, переодевшись в штатское. Опытная проститутка не только сразу же распознает переодетых в штатское полицейских, но и не дает никаких поводов для предъявления ей законного обвинения в проституции. Поэтому полиция сталкивается со значительными трудностями в подготовке обвинительных заключений. В ситуациях, когда не вполне ясно, была ли применена ловушка, или, как обычно указывается в апелляционных заявлениях, женщину заманили, или она подверглась «соблазнению», судьи часто отклоняют обвинительные материалы полиции. Как считают в полиции, судьи отклоняют обвинение в тех случаях, когда агент приезжал на «кадиллаке», потому что «всем известно, что полицейские ездят на дешевых автомашинах»; когда полицейский выдавал себя за водителя такси или рабочего в униформе; когда полицейский позвонил по телефону, который, как ему сообщили, принадлежит проститутке; когда полицейский остановил свою машину рядом со стоявшей на тротуаре проституткой, которая не давала видимого повода для знакомства; когда полицейский угостил проститутку несколькими порциями спиртного или провел с ней какое-то время, прежде чем приступить к делу. См.: LaFave W.R. Arrest. Boston: Little, Brown and Company, 1965. p. 458.
366
О деятельности группы сообщалось в газете «Тайм». См.: Time. 1970. June 22.
Несмотря на имеющиеся ограничения в формах вторичного вмешательства (recontainment) мы не должны упускать из внимания то обстоятельство, что в подавляющем большинстве случаев речь идет о борцах с преступностью. Действительно, одно из проявлений типичного для нашего времени иллюзорного сознания состоит в убеждении, что если сцена общественной жизни с ее беспомощными актерами приходит в состояние вырождения и упадка, то непридуманная, реальная жизнь творится людьми прямого действия, настоящими мужчинами, фалангой лучших представителей своего класса, подлинными художниками жизни, которые могут идти вперед не зная страха. Разумеется, на это не способны актеры, умеющие лишь изображать заданные им роли. Закон создает в некоторой степени надежный мир для этих профессиональных любителей (amateur-professionals). Каковы, например, мотивы учителя, который по заданию полиции сначала участвует в разговорах школьников о «травке» [367] , дает им понять, что его запас наркотика кончается, потом покупает полдюжины доз у наркоторговцев, и в конце концов полиция арестовывает преступную группу, в которую входят четверо студентов [368] . Несомненно, в действиях тайного агента присутствует не только законное обоснование. За ним стоит государственное учреждение, и все мы хорошо сознаем, что высшая цель не только оправдывает ложь, но даже превращает ее в заслугу, и не имеет значения, что думают об этом обманутые. Это фундаментальная привилегия представляет собой род конвенции, порождающей определенный фрейм; она преобразует эгоистический интерес (self-interest) в самоотверженность и избавляет притворяющегося (misrepresenter) от аморальности лжи. Избавляет настолько, насколько может избавить игра. Но в данном случае игра объемлет собой весь мир, и ведется она против тех, кто не способен понять, что вовлечен в игру.
367
«Травка» (weed) — марихуана. — Прим. ред.
368
San Francisco Chronicle. 1965. June 6. Статья опубликована под заголовком «Как уничтожена группа наркоторговцев в школе „Галилей“». В газете ничего не говорилось об отношениях этого великолепного актера с учащимися после ареста наркоторговцев.
Упомянутые выше ограничения, налагаемые на вмешательство, касаются преимущественно тех, кого предают и обманывают. Вопрос заключается в том, что обвинитель нуждается в разумном обосновании и, следовательно, ограничении своих действий, если только он не ведет расследование в личных интересах. Что же касается заманивания в ловушку, то здесь присутствует еще одно ограничение, представляющее интерес, по крайней мере, для анализа фреймов, а именно: от какой из своих ролей должен отказаться провокатор вследствие разнородного характера его поведения? Ведь за ограничениями, налагаемыми на вмешательство, кроется осознание пределов трансформации. Например, некоторые неблаговидные действия, направленные на то, чтобы вовлечь людей в обман, невозможно осуществить без того, чтобы не была брошена тень по крайней мере, на их прямого исполнителя, не говоря о том, кто замышлял провокацию.
Таллахасси, штат Флорида. Представители руководства университета, а также управления губернатора штата выразили протест против использования студентов колледжа в качестве приманки для гомосексуалистов.
«Какой бы настоятельной ни была необходимость вывести на чистую воду сексуальных извращенцев, вовлечение студентов в это дело представляется совершенно неприемлемым, — заявил декан колледжа д-р Гарри Дэй. — Надеюсь, такая практика будет прекращена».
Начальник полиции Френн Стаутамайр и его помощник Роберт Мэйдж подтвердили циркулировавшие несколько недель сведения, что студентам выплачивали по 10 долларов за работу по совместительству в качестве информаторов о лицах, занимающихся сексуальными домогательствами [369] .
369
San Francisco Chronicle. 1965. December 29.
2.
Когда люди планируют какие-либо незаконные действия или обладают секретными сведениями, они рискуют нарушить правила поведения в своей команде и стать изменниками. Аналогичным образом, собирающиеся заняться контрабандой, выведать значимые сведения путем подкупа, принять участие в вымогательстве и т. п. рискуют быть подставленными — они делают то же самое, пытаясь шельмовать; а обманутому остается только обратиться в полицию, где его, скорее всего, попросят до поры до времени вести себя как ни в чем не бывало. Заметим, что человек, который водит за нос (contains) злоумышленника, уже не нуждается в маскараде и соответствующих реквизитах (props); очевидно, ему нет нужды придумывать себе легенду. От него требуется продолжать делать то, что он обычно делает, ему отведена вполне определенная роль, у него имеется вспомогательное оборудование, он знает схемы развития ситуации [370] . Центр внимания смещается: риск разоблачения этих людей посредством тайного наблюдения, внедрения и вовлечения в ловушку снижается и возрастает риск разоблачения тех, кто злоумышляет такого рода акции.
370
Эти вопросы изложены в разделе «Нормальный внешний вид» книги «Отношения в общественных местах». См.: Goffman E. Relations in public: Microstudies of the public order. Garden City, NY: Doubleday & Company, Anchor Books, 1967. p. 270–277.
Очевидно, когда один человек вводит в заблуждение другого, фабрикатор имеет возможность контролировать (has power over) обманываемого. Разоблачение фабрикатора лишает его власти. Однако когда человек обнаруживает, что его вводят в заблуждение, стратегия его поведения не ограничивается открытым обличением другой стороны — стратегически разумнее еще некоторое время вести себя так, как будто бы он ничего не подозревает; тем самым ситуация радикально изменяется: тот, кто вводил в заблуждение, сам оказывается вводимым в заблуждение. Возможность выравнивания позиций на какое-то время исчезает, что неизбежно порождает новую слоевую структуру фрейма. Хотя довольно часто происходящее имеет характер чисто мыслительной конструкции, некоторого субъективного представления, локализованного в сознании того, кто вынужден хранить в себе свое открытие, здесь происходит фундаментальный стратегический перелом, имеющий принципиальное объективное значение для всего хода событий, — это станет очевидным и принесет свои результаты впоследствии, когда обнаруживший обман убедится, что его видимая беспечность сработала в качестве хорошей наживки. Несомненно, в данном случае следовать принципу: «Действуй так, будто ничего не происходит» и ни в коем случае не обнаруживать свою догадку — самый реалистический стратегический ход, узловой пункт в потоке событий, где бихевиористский объективный взгляд совершенно не способен уловить фундаментальные факты.
Отсюда следует, что те, кто профессионально занимается скрытым наблюдением, внедрением или заманиванием в ловушки, сами становятся уязвимыми со стороны тех, кого они делают уязвимыми. Чтобы привести их к разоблачению, вполне достаточно того, чтобы вводимые в заблуждение (dupes) поняли суть происходящего, но ничем не выдали свое открытие. Продолжая вести себя по-прежнему и предпринимая специальные усилия к тому, чтобы направить противника на ложный путь, жертвы обмана могут легко обмануть обманщика, так что и любители могут нанести поражение профессионалам. Можно сказать, фрейм оборачивается другой стороной [371] . Разумеется, и обманываемым, в данном случае строящим свои замыслы на переключении (switch), самим не чуждо некоторое вероломство; если бы они не участвовали в деятельности, которая может подорвать их репутацию, за ними не стали бы наблюдать и не заманивали бы их в ловушку. Таким образом, в данном случае мы имеем дело с контролирующим вмешательством во вторичное вмешательство (containing of recontainment), то есть с чем-то более многослойным, чем Большой Обман.
371
Иногда говорят «поменять местами (строки и колонки таблиц]» (turning the tables) или «переключить». Действия обманываемого не всегда имеют пассивный характер. Это иллюстрируется следующим примером из книжки о шпионах.
Эта операция известна под названием «переключение». Когда агент ведет слежку (to shadow), возможны пять вариантов. Вариант первый: хвост остается незамеченным и объект наблюдения, ничего не подозревая, выводит агента на цель. (Это бывает крайне редко. Агент, который не умеет засечь за собой хвост, не способен к выполнению служебных обязанностей.) Вариант второй: хвост замечен, но избавиться от него не удалось, в этом случае агент должен предоставить объекту возможность продолжать движение, но задача остается не выполненной. Вариант третий: хвост замечен, но объекту удалось уйти, тогда агент может попробовать сам достичь цели. Вариант четвертый: хвост замечен, объекту удается уйти, но он возвращается и начинает выяснять отношения с агентом. (Именно так я поступил с Хенгелем. В этой ситуации я лично не имел ничего против него, но это не меняет сути дела: после того как удалось отделаться от хвоста, всегда появляется искушение познакомиться с ним — по крайней мере, увидеть, как побагровеет его физиономия.) Вариант пятый: хвост замечен, от него удалось избавиться, и более того: объект становится хвостом хвоста. Произошло переключение, началась слежка за соглядатаем. См.: Hall A. The Quiller Memorandum. New York: Simon and Shuster. 1965. p. 147–148.
Сколь бы необычными ни были переключения фреймов, они всегда дают основания для осуждения и протеста. Обнаружение подслушивающих устройств подтверждает право на невмешательство в частную жизнь, разоблачение агента свидетельствует о неблаговидности разведывательной работы (особенно если агент перевербован). Все это уже приобрело стереотипный характер. Хорошо известны разоблачения всякого рода провокаторов и искусителей (entrappers), причем речь идет не только о жанре увлекательных рассказов, якобы сочиненных проститутками. Обратимся к свидетельству, приписываемому знаменитому французскому мошеннику Пьеру Оне.
Выдавая себя за торговца героином, он заставил двух агентов Бюро по борьбе с распространением наркотиков США заманить себя в ловушку и ускользнул из расставленного капкана, получив 12 тыс. долларов за несколько мешков зелья, которое на поверку оказалось сахарной пудрой [372] .
Шпионская литература настойчиво внушает мысль о том, что те, кто особенно целеустремленно стремится внедриться, сами же в первую очередь становятся объектами обращения фрейма (frame reversal). Если агент чужой страны предпринимает попытку поступить на службу в разведывательный аппарат, он должен быть готов к длительным собеседованиям и рассчитывать на то, что сам ход расспросов более или менее надежно свидетельствует о том, что с ним работают обычным порядком. Если же агент попадает под подозрение, то дознаватель сможет легко водить его за нос (to string him along) по мере накопления нужной информации.
372
Time. 1968. January 26.