Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта
Шрифт:
Из журнала: The New York Times. 1962, 1966, 1967, 1968, 1970. Перепечатывается с разрешения компании The New York Times Company.
Из английского перевода пьесы Аристофана «Мир»: Aristophanes. Peace // The Complete Greek Drama. vol. 2 / Ed. by Whitney J. Oates and Eugene O’Neill, Jr. 1938. Renewed 1966 by Random House, Inc. Перепечатывается с разрешения издательства Random House, Inc.
Из газеты: The Philadelphia Inquirer. Перепечатывается c разрешения редакции.
Из еженедельника: The Observer, London. Перепечатывается с разрешения редакции.
Из текущих сообщений Информационного агентства Reuter. Перепечатывается с разрешения Информационного агентства Reuter.
Из газеты: San Francisco Chronicle. 1954, 1962, 1963, 1964, 1965, 1966, 1967, 1968. Перепечатывается с разрешения корпорации Chronicle Publishing Со.
Из книги: Balazs, Bela. Theory of the Film. 1952. Перепечатывается с разрешения издательства Dobson Books, Ltd. Dover Publications, Inc., New York, and Dobson Books, Ltd., London.
Из еженедельника: Time. Перепечатывается с разрешения корпорации: Time. The Weekly Newsmagazine; Copyright Time Inc.
Из журнала: The Times, London. Перепечатывается с разрешения редакции.
Из текущих информационных сообщений корпорации United Press International. Перепечатывается с разрешения United Press International.
Из книги: Ionesco, Eugene. Victims of Duty. Перепечатывается с разрешения издательства Grove Press, Inc., New York, and Calder & Boyars Ltd, London.
Из книги: Heller, Joseph. We Bombed in New Haven. 1967. Перепечатывается с разрешения издательства Scapegoat Productions, Inc. Alfred A. Knopf, Inc. and Candida Donadio & Associates, Inc.
1
Введение
Древняя
(Если вы организуете театр или, скажем, авиационный завод, вы обязаны найти место для того, чтобы люди смогли повесить пальто или припарковать машины; при этом было бы неплохо, если бы и вешалка, и автостоянка были местами, гарантирующими сохранность пальто и автомобилей.) По всей вероятности, факт «определения ситуации» можно обнаружить почти во всех случаях жизни, но создают это определение, как правило, не участники ситуации, — хотя в обществе имеется немало поводов для такого предположения. Обычно люди правильно оценивают, чем должна являться для них ситуация, и действуют соответствующим образом. Верно, что мы сами активно участвуем в упорядочении нашей жизни, но, однажды установив порядок, мы часто продолжаем его механически поддерживать, как будто он существовал вечно. Поэтому, как часто бывает, мы ждем, пока события сегодняшнего дня отойдут в прошлое, и только тогда можем осознать происшедшее; бывает, сначала что-то делаем, а рассуждения о мотивах и целях содеянного откладываем на потом. Общественная жизнь настолько зыбка и нелепа, что нет никакой необходимости делать ее еще более нереальной.
Хотя анализ социальной реальности не сулит ничего хорошего, в этой книге представлена еще одна попытка анализа социальной реальности. Я старался следовать традиции, заложенной Уильямом Джемсом [81] в его известной работе «Восприятие реальности» [82] , опубликованной впервые журналом «Mind» в 1869 году. Вместо того чтобы спрашивать, что есть реальность, Джемс делает сокрушительный феноменологический прорыв и ставит следующий вопрос: «При каких обстоятельствах мы полагаем вещи реальными?» Важно понять отчетливое различие между реальностью происходящего и чувством, что некоторым вещам реальности не хватает. Таким образом, вопрос, при каких условиях возникают подобные чувства, сводится к узкой конкретной задаче: заниматься устройством фотокамеры, а не изображением на снимке.
81
Джемс Уильям (1842–1910) — американский философ, один из основоположников американского прагматизма. — Прим. ред.
82
Работа Джемса «Восприятие реальности» опубликована в качестве главы в его книге «Принципы психологии». См.: James W. Principles of psychology. vol. 2. New York: Dover Publications, 1950. Chap. 21. p. 283–324. [Русский перевод: Джемс У. Психология / Пер. с англ. под ред. и с предисл. Л.Д. Петровской. М.: Педагогика 1991. — Прим. ред.] Здесь и далее курсив соответствует оригиналу.
Отвечая на этот вопрос, Джемс подчеркивал роль избирательности внимания, внутренней связности и непротиворечивости знания. Решающую роль у Джемса играет различение «миров», которые могут стать реальными благодаря нашему вниманию и интересу к ним, возможных подуниверсумов, или, в терминах Арона Гурвича [83] , «порядков существования», в каждом из которых любой объект определенного рода обретает присущее ему бытие: чувственный мир, мир научных объектов, мир абстрактных философских истин, мир мифа и веры в сверхъестественные силы, мир сумасшествия и т. д. Каждый из этих подмиров, согласно Джемсу, имеет «свой специфический, особый способ существования» [84] и «каждый мир, пока он находится в сфере нашего внимания, по-своему реален; просто реальность меркнет по мере снижения внимания» [85] . Затем Джемс смягчает столь радикальную позицию, он признает, что чувственный мир занимает особое положение: мы полагаем его самой наиреальнейшей реальностью в силу того, что он поддерживает наши самые сильные убеждения и перед ним вынуждены отступать другие миры [86] . В этом Джемс сходился с учителем Эдмунда Гуссерля [87] Луйо Брентано и считал необходимым (к чему пришла и феноменология) различать содержание непосредственного восприятия и приписывание реальности тому, что содержится в восприятии или «заключается в скобки» [88] .
83
Гурвич Арон (1901–1973) — немецкий философ, последователь феноменологического направления. — Прим. ред.
84
James W. Principles of psychology. vol. 2. New York: Dover Publications, 1950. p. 291.
85
Ibid. p. 293.
86
Интерес Уильяма Джемса к проблеме множественности миров не был случаен. В работе «Многообразие религиозного опыта» он вернулся к этому вопросу, но с другой стороны. См.: James W. Varieties of religious experience. New York: Longmans, Green & Co., 1902. [Русский перевод: Джемс В. Многообразие религиозного опыта. СПб.: Андреев и сыновья, 1993. — Прим. ред.]
87
Гуссерль Эдмунд (1859–1938) — немецкий философ, один из основателей феноменологии. — Прим. ред.
88
«Но не очевидно ли, что в предложениях, выражающих неверие, сомнение, вопрос или условие, понятия сочетаются точно так же, как и в утверждении, в которое мы твердо верим»? См.: James W. Principles of psychology. vol. 2. p. 286. Арон Гурвич в книге «Поле сознания» при обсуждении идей Эдмунда Гуссерля делает аналогичное замечание: «Среди таких особенностей мы отметили те, которые касаются разных способов представления, когда одна и та же вещь может представляться в восприятии, потом в воспоминании или воображении; или когда определенное положение дел (собственно содержание предложения) утверждается или отрицается, ставится под сомнение, о нем спрашивают или его полагают вероятным». См.: Gurwitsch A. The field of consciousness. Pittsburgh: Duquesne University Press, 1964. p. 327.
Главный прием Джемса заключался в инспирирующей игре со словом «мир» (или «реальность»). Но, конечно, речь должна идти не о мире, а о мире непосредственного восприятия отдельного человека. Фактически дело не доходит даже до мира непосредственного восприятия. Не надо умных слов. Джемс распахнул окна свежему воздуху и свету.
В 1945 году к этой теме обратился Альфред Шютц [89] в статье «О множественных реальностях» [90] . Его рассуждения удивительно схожи с рассуждениями Джемса, но большее внимание он уделяет анализу условий порождения одной «реальности», одной «конечной области значений» как противоположных другой «реальности» и другой «конечной области значений». Шютц развивает интересную, хотя и не вполне убедительную мысль о том, что мы переживаем особого рода «шок» при резком переходе из одного мира в другой, скажем из мира снов в мир театра: «Существует столько же бесчисленных видов шока, сколько „конечных областей значения“, которым я могу приписать свойство быть реальными. Вот некоторые примеры: шок при погружении в мир снов; внутренняя перенастройка, которую мы испытываем, когда поднимается театральный занавес и мы совершаем переход в мир сцены; радикальное изменение установки, когда, рассматривая картину, мы ограничиваем свой взгляд рамой и погружаемся в мир живописи; наше недоумение, разряжающееся смехом, когда, слушая анекдот, мы на время готовы принять вымышленный мир шутки, обнаруживающей глупость повседневного мира, за реальность; переход в воображаемый мир тянущегося к игрушке ребенка и т. д. То же самое мы видим в многообразии религиозного опыта: например, переживание кьеркегоровского „мгновения“ как прыжка в сферу религиозного является шоком наряду с решением ученого сменить энергичное участие в делах „мира сего“ на бесстрастное созерцание» [91] .
89
Шютц Альфред (1899–1959) — австро-американский социолог, один из основоположников феноменологической социологии. — Прим. ред.
90
Статья впервые появилась в журнале «Philosophy and Phenomenological Research». 1945. p. 533–576, затем была перепечатана в трехтомнике избранных работ Шютца (Schutz A. Collected Papers. 3 vol. The Hague: Martinus Nijhoff, 1962. vol. 1. p. 207–259). Более поздний вариант этой работы опубликован в статье: Schutz A. The Stratification of the Life-World // Schutz A., Luckmann T. Structures of the Life-World. Evanston, Ill.: Northwestern University Press, 1973. p. 21–98. Переложение идей Шютца имеется в книге Питера Бергера и Томаса Лукмана. См.: Berger P., Luckmann Т. The social construction of reality. Garden City, NY: Doubleday & Company, 1966. [Русский перевод: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социологии знания / Пер. с англ. Е.Д. Руткевич. М.: Медиум, 1995. — Прим. ред.]
91
Schutz A. Collected Papers. vol. 1. p. 231.
Хотя, как и Джемс, Шютц считал, что «мир труда» занимает доминирующее положение, он значительно сдержаннее высказывался относительно его объективности: «Мы говорим об областях значения, а не о субуниверсумах, так как именно значения нашего опыта, а не онтологическая структура объектов конституируют реальность» [92] .
Тем самым, по Шютцу, приоритет принадлежит субъекту, а не объективному миру: «В той степени, в какой общение с себе подобными возможно только внутри мира повседневности, мы обнаруживаем, что мир повседневности, мир здравого смысла занимают первостепенное положение среди множества областей реальности. Но мир здравого смысла с самого начала является социокультурным миром, и многие вопросы, связанные с интерсубъективностью символических отношений, порождаются изнутри этого мира и в нем находят свое объяснение» [93] .
92
Ibid. p. 230. См. также: Schutz A. Reflections on the problem of relevance / Ed. by Richard M. Zaner. New Haven, Conn.: Yale University Press, 1970. p. 125. Я признателен Рихарду Гратхоффу за обсуждение идей Шютца.
93
Schutz A. Collected Papers. vol. 1. p. 294.
Благодаря тому, что наши тела всегда присутствуют в повседневном мире независимо от нашего насущного интереса, это присутствие предполагает способность воздействовать на повседневный мир и подвергаться воздействию с его стороны [94] . Поэтому вместо того, чтобы говорить о субуниверсуме, порожденном в соответствии с определенными структурными принципами, говорят, что субуниверсум имеет определенный «когнитивный стиль».
Статья Шютца (и его наследие в целом) привлекла внимание этносоциологов благодаря Гарольду Гарфинкелю [95] , который развил тезис о множественности реальностей и продолжил (по крайней мере, в своих ранних работах) искать правила, по которым можно было бы порождать «миры» с определенными характеристиками. Предполагалось, что спроектированная в соответствии с надлежащим техническим заданием механика будет способна изготовить реальность на заказ. Концептуальная привлекательность этой идеи очевидна. Игра наподобие шахмат открывает для тех, кто умеет играть, обитаемую вселенную, некую плоскость бытия, состав исполнителей с неограниченным, казалось бы, числом ситуаций и ходов. При этом игра почти полностью сводится к небольшому набору взаимозависимых правил и практик. Если смыслы повседневной деятельности так же укладываются в ограниченный набор правил, то их экспликация дала бы могучее средство для анализа социальной жизни. Например, тогда можно было бы обнаружить (вслед за Гарфинкелем), что смысл некоторых отклоняющихся действий состоит в том, чтобы нарушить вразумительность происходящего и таким образом породить всеобщий хаос. Открытие емких конститутивных правил повседневного поведения в социологии было бы равнозначно алхимическому действу — пресуществлению материала обыденной социальной деятельности в проницательное научное исследование. Можно добавить, что, хотя Джемс и Шютц убедительно доказывают, что «мир» снов организован иначе, чем мир повседневного опыта, их рассуждения о многообразии миров, о том, можно ли рассматривать повседневную, «бодрствующую» жизнь только как специфический план бытия, связанный с порождением правил, и можно ли вообще рассматривать повседневную жизнь как нечто определенное, представляются весьма сомнительными. Не было достигнуто и существенного продвижения в описании конституивных правил повседневности [96] . Здесь мы сталкиваемся с методологическим затруднением: объявление конституивных правил напоминает бесконечную игру с участием неопределенного количества игроков. Игроки обычно вступают с пятью-десятью правилами (так собираюсь сделать и я), но нет никаких оснований считать, что другие игроки не будут руководствоваться тысячей дополнительных допущений. Более того, Джемс и Шютц забывают пояснить, что повседневность заключается не в том, что индивид ощущает как реальность, а в том, что завладевает им, поглощает и увлекает его; события повседневности можно считать реальными и одновременно нереальными. Обнаруживается структурное сходство между миром повседневности — забудем на время о невозможности создать сколь-нибудь полный каталог миров — и различными иллюзорными «мирами». Однако нет способа узнать, как это сходство способно изменить наш взгляд на повседневную жизнь.
94
Ibid. p. 342.
95
Гарфинкель Гарольд (р. 1917) — американский социолог, автор «этнометодологической» концепции. — Прим. ред.
96
Многие высказывания Шютца, похоже, так загипнотизировали исследователей, что стали восприниматься как безусловные истины, а не материал для размышления. Трактовка Шютцем «когнитивного стиля» повседневной жизни определяется следующим образом: 1) особое напряжение сознания, а именно бодрствование, порождающее всеобъемлющее внимание к жизни; 2) особое epoche, а именно воздержание от сомнений [в существовании внешнего мира]; 3) превалирующая форма спонтанности, то есть труда (осмысленной спонтанности, основанной на проекте и характеризующейся намерением воплотить проектируемое положение вещей в реальность посредством телесных движений, направленных во внешний мир); 4) особая форма переживания индивидуального «Я» (трудовое «Я» как тотальное «Я»); 5) особая форма социальности (общий интерсубъективный мир коммуникации и социального действия); 6) своеобразная временная перспектива (стандартное время, возникающее во взаимодействии между внутренне переживаемым субъективным и космическим временем как универсальная временная структура интерсубъектного мира). Это лишь некоторые особенности когнитивного стиля, принадлежащего конкретной области значения. Пока наши переживания мира — обоснованные или лишенные оснований — соответствуют этому стилю, мы можем считать эту смысловую область реальной и придавать ей статус реальности. См.: Schutz A. Collected Papers. vol. 1. p. 230–231.