Анархизм
Шрифт:
Подавляющее большинство анархистовъ всегда полагало, что анархизмъ, какъ міросозерцаніе, доступенъ на всхъ ступеняхъ интеллектуально-моральнаго развитія, что нтъ особыхъ препятствій къ водворенію анархистскаго строя — «сейчасъ», «немедленно» даже въ такой отсталой во всхъ отношеніяхъ стран, какъ Россія. Ни безпросвтное невжество нашего народа, ни техническая его неподготовленность, ни «алкоголизмъ», ставшій уже давно «національной» нашей особенностью, ни равнодушіе и даже пренебрежительное отношеніе къ культурнымъ цнностям — не могутъ, въ ихъ глазахъ, служить тормазомъ къ торжеству анархическихъ идеаловъ.
Но подобныя мечты и даже утвержденія — являются глубокимъ трагическимъ недоразумніемъ. Уже соціализмъ — согласно заявленіямъ наиболе авторитетныхъ
Но соціализмъ есть ршеніе хозяйственной проблемы. Его интересуетъ лишь планомрная организація производства и распредленія продуктовъ въ цляхъ достиженія соціальнаго равенства. Человка, какъ такового, вопреки его завреніямъ, онъ оставляетъ въ поко. И каждый голодный можетъ быть соціалистомъ. Въ широкомъ масштаб это иллюстрируется опытомъ настоящей русской революціи [33] .
33
Оставленіе за флагомъ «соціализаціи» извстной части интеллектуальнаго пролетаріата, не поврившаго въ «соціалистическую» революцію, не мняетъ общей картины.
Тотъ-же опытъ подтвердилъ правильность и другихъ заключеній, длавшихся задолго до современныхъ событій. Именно: соціализмъ, ставя себ совершенно новыя цли, методы дйствія охотно заимствуетъ изъ практики «буржуазнаго общества». Та-же централизація, т-же диктаторскія замашки у правительства — декреты сверху, «классовое» презрніе къ «правамъ личности», революціонная цензура, революціонные жандармы, революціонная тюрьма. Все — старыя, испытанныя буржуазіей средства.
И вс эти соображенія, разумется, нельзя отвести указаніемъ на «остроту» момента. Ибо, даже оставляя въ сторон отдльныя неизбжныя противорчія настоящаго момента, все-же необходимо признать, что и современный соціализмъ — насквозь пропитанъ централистическими тенденціями, по прежнему строится онъ сверху внизъ, демагоги благодтельствуютъ массу, а мстные органы классоваго представительства могутъ цензуровать и привлекать къ отвту кого угодно, но только не правительственную власть. Это — то соціалистическое самодержавіе, которое при извстной настойчивости можетъ заставить умолкнуть буржуазію, но оно не задавитъ личность. Послдняя встанетъ рано или поздно противъ новой формы гнета.
Анархизмъ никакъ не можетъ быть сведенъ къ хозяйственному благополучію людей. И анархизмъ не можетъ быть введенъ никакимъ «декретомъ» и не можетъ быть плодомъ боле или мене удачнаго «бунта».
Анархизмъ требуетъ — свободнаго человка, требуетъ самодятельности, воспитанія, культуры.
Даже т страны, которыя оборудованы по послднему слову капиталистической техники, которыя переболли уже парламентаризмомъ, которыя выростили мощныя классовыя организаціи — и т еще далеки подлинному анархизму.
Сознательный массовой анархизмъ — организованный революціонаризмъ — только начинаетъ еще говорить (анархо-синдикализмъ), а подавляющее большинство революціонно настроенныхъ людей все еще мечтаетъ о «разумности» и блаженствахъ соціалистическаго государства и ждетъ просвщенныхъ указаній «сверху», отъ «вождей». Даже величайшее катастрофическое событіе современности — міровая война — дала поразительно мало въ смысл уясненія соціальнаго самосознанія. Въ Россіи же она обнаружила нашу исключительную неподготовленность и неумлость въ созиданіи новой общественности.
И мечтанія о водвореніи у насъ, въ Россіи теперь-же анархистическаго строя — не только безплодная, но и вредная утопія. Чрезмрныя иллюзіи губятъ самый анархизмъ.
Вчерашній paбъ не можетъ стать сегодня анархистомъ.
Вспомнимъ, какія словословія «народу-земледльцу», не желающему «государствовать», раздавались въ рядахъ славянофиловъ. Но уже и въ мессіанистическихъ кликахъ Хомякова прорывались тревожныя ноты о привычк къ рабству
Изукрашенная русская община имла весьма мало въ себ «анapхическаго». Въ ней не было личности, слдовательно, не было и сознанія человческаго достоинства. Не вс «изгои» могли быть и были анархистами, но возможные «анархисты» были среди «изгоевъ», а не оставались въ общин.
«Всего мене эгоизма у рабовъ» — говорилъ Герценъ, разумя подъ «эгоизмомъ» — личное самосознаніе, сознаніе личнаго достоинства.
И нужно, чтобы «рабъ», «порабощенный» — возвысился до личнаго самосознанія, воспиталъ въ себ сознаніе личнаго достоинства. А это не длается ex improviso, по желанію.
Что-бы ни дали возставшему рабу, или лучше, что-бы ни завоевалъ онъ (мы разумемъ рабство не только политическое, но и психическое), завоеваніе не длаетъ еще раба свободнымъ. Это перемщеніе господъ, перемщеніе власти — быть, можетъ, справедливое, но не заключающее въ себ еще ни атома «анархизма». Разв Бурбоны, Романовы, Гогенцоллерны не были рабами? Разв не были набиты рабами — демократическіе парламенты, соціалистическіе совты и комиссіи, революціонные трибуналы и пр. [34] И какъ старая русская община не была анархической, такъ новая русская коммуна изъ «сегодняшнихъ» анархистовъ могла бы воспитать участокъ и урядниковъ. Кто далъ боле убжденные историческіе примры постыднаго крушенія коммуны, чмъ Кропоткинъ? Были, значитъ, внутреннія силы, которыя ломали ее. И силы эти были въ самыхъ людяхъ, еще не созрвшихъ для коммуны.
34
Русская революція 1917—18 гг. — въ большевистскомъ ея уклон — дала краснорчивйшія иллюстраціи подобнаго положенія вещей. Опыты «соціализаціи» сверху, со всей «удалью отсебятины» (больше всего марксисты игнорировали Маркса и марксизмъ), опирающіеся на вооруженныхъ солдать, наемную гвардію, государственный терроръ, въ разнообразныхъ формахъ его примненія, съ истинно рабскимъ потаканіемъ разнузданнымъ инстинктамъ массъ, съ преміями за невжество и пр. и пр., разумется, никакъ не могутъ служить переходомъ къ анархическому строю и уже тмъ боле быть имъ самимъ. Это — перемщеніе власти. И анархизму нечего длать въ большевизм. Послднему онъ могъ бы сказать словами Герцена: «я вижу на твоемъ чел нчто такое, что меня заставляетъ называть тебя рабомъ..» Здсь не мсто, конечно, касаться положительныхъ заслугъ «большевизма»: ликвидаціи бездарной и безсильной политики «временнаго правительства», выявленія политической и нравственной дряблости нашихъ соціалистическихъ партій и непрочности нашей «буржуазіи».
Для анархистскаго строя мало пустыхъ, нигилистическихъ отрицаній, необходимо творчество. A послднее требуетъ любви къ свобод, любви къ труду и знаній.
И въ высшей степени ошибочно думать, что проповдь немедленнаго утвержденія анархизма, независимо отъ среды и мста, несетъ въ себ облагораживающій смыслъ для усвоившихъ подобный принципъ! Наоборотъ! Нтъ ничего страшне уродливаго истолкованія свободы. Какъ будто — «моему ндраву не препятствуй» или гильотины не выросли изъ своеобразной любви къ свобод.
Такая проповдь можетъ воспитать — маленькихъ «сверхчеловковъ», самодуровъ, апашей, хулигановъ, мародеровъ всякаго рода. Но все это насъ не только не приближаетъ къ анархизму, но, наоборотъ, безконечно удаляетъ отъ него. Это — не «опрощеніе» анархизма, но безстыдное извращеніе его. Что общаго между неограниченнымъ уваженіемъ къ правамъ личности и требованіемъ равенства анархизма и той полной беззаботностью насчетъ «ближняго» и общественности, которая характеризуетъ всхъ первобытныхъ индивидуалистовъ.