Анархизм
Шрифт:
Наоборотъ, формулы космополитизма звучатъ безнадежной схоластикой. Это — отвлеченныя догмы, блдные призраки. Въ нихъ нтъ реальнаго содержанія и паосъ ихъ — чисто риторическій. Въ данныхъ намъ формахъ психологическаго развитія космополитъ все еще остается существомъ «метафизическимъ».
Не было и нтъ еще людей вн определенной народности. Человкъ, если онъ не анекдотическое исключеніе, не можетъ не имть любви къ своей стран, своему языку, своей народной культур. Никогда — за исключеніемъ рдчайшихъ случаевъ — «чужое» ему не можетъ быть такъ доступно, какъ «свое». Вспомнимъ Герцена, Печерина... и сколько другихъ...
Космополитизмъ можетъ уживаться разв только съ абсолютнымъ
Въ этомъ смысл, наиболе послдовательнымъ и неуязвимымъ космополитомъ является бездушный капиталъ, который въ погон за большей прибылью не разбираетъ странъ и ту назоветъ своимъ отечествомъ, которая обезпечитъ ему наивысшій процентъ.
Такими космополитами кишла замчательная историческая эпоха — эпоха перехода къ новому времени. «Онъ не былъ ни нмцемъ, ни швейцарцемъ, ни фламандцемъ, ни французомъ, ни испанцемъ — пишетъ Ж. Орсье про знаменитаго авантюриста XVI-го вка Агриппу Неттесгеймскаго. — Онъ былъ всмъ сразу, судя по сторон, откуда дулъ втеръ удачи». Эти люди хали туда, гд имъ хорошо платили за ихъ талантъ, и тамъ устраивали они свое отечество. Но этотъ торгашескій индивидуализмъ давно исчезъ, и даже современные капитаны индустріи, помимо капиталистической «гордости», имютъ въ своемъ человческомъ баланс немного и «любви къ отечеству».
И, если мы склонны утверждать анархизмъ, какъ реалистическое міросозерцаніе, какъ любовь къ живой личности, а не къ мистическому мсиву по трафаретной рецептур, мы должны будемъ согласиться съ старымъ мыслителемъ Гердеромъ, предпочитавшимъ энергичнаго, полнаго жизни и любви къ своему племени дикаря — «цивилизованной тни», увлекаемой восторгомъ передъ «призракомъ рода человческаго».
Да, анархизмъ есть философія жизни, культъ всего реальнаго, индивидуальнаго, своеобразнаго въ ней и потому «націонализмъ», какъ живое, здоровое чувство любви къ своей родин, не можетъ не быть однимъ изъ элементовъ его всеобъемлющаго міросозерцанія.
«Пожалй меня, братъ мой! — говоритъ одинъ изъ героевъ Барбье. Мое горе — смертельно, ибо отечество перестало быть для меня прекраснымъ!»
ГЛАВА IX.
Анархизмъ, какъ общественный идеалъ.
(Анархо-гуманизмъ).
Анархизмъ — міросозерцаніе динамическое. Анархизмъ вритъ въ непрерывность мірового развитія, въ неостанавливающійся ростъ человческой природы и ея возможностей.
И вра эта — плодъ не отвлеченныхъ разсужденій, не романтической горячности, а результатъ непосредственныхъ наблюденій надъ всмъ, что насъ окружаетъ. Разв мы — люди ХХ-го столтія — не чувствуемъ въ себ пробужденія новыхъ чувствъ, не роемъ пропастей между нами и нашимъ прошлымъ, не сознаемъ, что каждымъ шагомъ нашимъ мы длаемъ все боле необъятными богатства міра, открываемъ въ себ неизсякаемую готовность къ новымъ опытамъ и тмъ отодвигаемъ грани конечнаго.
Наши потребности чудесно растутъ, человкъ становится полемъ для всевозможныхъ открытій, онъ по истин — неисчерпаемъ. Физіологическіе предлы жизни становятся тсны. Правъ былъ Гёте, что земной жизни — не довольно, чтобы достигнуть совершенства.
И анархическій идеалъ вытекаетъ изъ этого убжденія неисчерпаемости человческихъ способностей. Потому анархическій идеалъ не знаетъ конечныхъ формъ, не можетъ дать точнаго описанія и опредленія типа общественности,
Анархизмъ — неограниченное движеніе къ общественнымъ формамъ, не знающимъ насилія, въ которыхъ нтъ иныхъ препонъ къ послдовательнымъ, расширяющимся творческимъ исканіямъ, какъ въ ясномъ сознаніи ненарушимости правъ другого на творческое самоутвержденіе.
И никакая опредленная общественная форма не можетъ дать послдняго удовлетворенія, за которымъ нечего желать. Мыслить такъ — значило бы подчинить человческій духъ безусловному, т.-е. смерти.
Полная гармонической прелести библейская картина насъ не смущаетъ: «Тогда волкъ будетъ жить вмст съ ягненкомъ, и барсъ будетъ лежать вмст съ козленкомъ, и молодой левъ и волъ будутъ вмст, и малое дитя будетъ водить ихъ. И корова будетъ пастись съ медвдицею, и дтеныши ихъ будутъ лежать вмст, и левъ, какъ волъ, будетъ сть сно. И младенецъ будетъ играть надъ норою аспида, и дитя протянетъ руку свою на гнздо зми. Не будутъ длать зла и вреда на всей святой гор моей, ибо земля будетъ наполнена познаніемъ Ягве, какъ воды наполняютъ море» (Пророкъ Исаиія» II., 1—9).
Но эта идиллія поддерживается могущественнымъ стражемъ — Ягве. И для Исаиіи, Ягве — и стражъ и неограниченный владыка. И міръ, полный гармоническихъ чудесъ, живетъ, пока угоденъ Ягве.
Это — не идеалъ анархизма!
Разв — не высшее счастье, доступное намъ, жажда вчности, жажда новаго, неизвстнаго, все высшаго, все совершеннйшаго. Разв не источникъ счастья — трепетъ безпокойства, который говоритъ въ насъ въ наши лучшія минуты, минуты творческаго экстаза, далеко уносящія насъ за грани относительнаго! Какимъ-бы малоцннымъ былъ міръ въ нашихъ глазахъ, если бы мы знали напередъ, что онъ иметъ опредленный конецъ, а что наша жизнь есть только подготовка къ этому концу съ его окаменвшими совершенствами. Что могло бы воспитать въ насъ подобное знаніе — кром презрнія къ собственнымъ судьбамъ или сытаго фатализма?
Нтъ! Вчная борьба, призывъ къ будущимъ творцамъ, безкрайность будущаго, вотъ — маяки анархиста! И пусть всегда будутъ и новая земля, и новое небо и новая тварь!
Обратимся къ непосредственному изслдованію содержанія анархическаго идеала.
Анархизмъ строится на принцип личности. Эта личность — не раціоналистическій призракъ, но одтый въ плоть и кровь, живой, конкретный дятель во всемъ своеобразіи качествъ его и устремленій.
Среди разнородныхъ соціальныхъ образованій, загромождающихъ нашъ міръ, только онъ является подлинной реальностью; вс образованія обязаны ему своимъ происхожденіемъ. Онъ — творецъ. Вce, что мы называемъ соціальнымъ творчествомъ, только черезъ него возникаетъ и реализуется въ мір. Какъ хорошо сказалъ одинъ изъ величайшихъ артистовъ современности — Эдуард Мане, самыя «вещи прекрасны, потому-что он живыя, потому — что он человчны..»
И потому первое положительное требованіе анархическаго идеала заключается въ созданіи условій, обезпечивающихъ возможность сохраненія и непрерывнаго, безграничнаго развитія индивидуальности.
Эти условія должны прежде всего заключаться въ ея свобод. Свобода — основной инстинктъ личности; только въ свобод можетъ быть выявлено ея своеобразіе, только въ свобод она находитъ самое себя.
Но рядомъ съ этимъ инстинктомъ въ человк говоритъ другой основной инстинктъ — инстинктъ общительности, инстинктъ человчности. Не къ уединенію и отобщенію отъ всхъ другихъ влечетъ человка живущій въ немъ духъ свободы, но къ сближенію и сліянію въ цляхъ совмстныхъ творческихъ достиженій.