Анатомия зла
Шрифт:
По характеру она как нельзя лучше соответствовала своему хозяину. Оба нелюдимые, неразговорчивые, замкнутые. Поэтому ни один из них не обременял себя пустословием и не тяготился молчанием другого.
– Добрый вечер, сэр. Я не ждала вас так рано.
С несвойственной ей проворностью женщина едва успела отскочить в сторону, чтобы не быть сбитой с ног. Стремительность его походки каждый раз заставала ее врасплох.
– Не волнуйтесь, Айрис, я ужинаю сегодня не дома.
Еще больше ссутулив и без того сутулую спину, экономка, шаркая шлепанцами, отправилась на кухню, недовольно бормоча:
– Как будто нельзя было меня об этом предупредить. Для кого ж я полдня проторчала у плиты...
Неожиданно влетев следом за ней на кухню, Гроссе швырнул на стол двадцатидолларовую купюру.
– Что это, сэр? – недоуменно осведомилась женщина с затаенным страхом в подслеповатых глазах.
Больше всего на свете она боялась, что в один прекрасный день этот самодур ее рассчитает, что было бы для нее равносильно стихийному бедствию.
– Сделайте одолжение, Айрис, купите себе новые домашние туфли. А эти выкиньте в мусорный бак, ко всем чертям!
– Чем же вам так не угодили мои тапочки? – с плохо скрываемой агрессией в голосе поинтересовалась старая дама.
– Они елозят вслед за вами по полу, как брюхо удава по песку, и действуют мне на нервы.
Он покинул кухню так же стремительно, как и вошел, оставив экономку с открытым ртом.
В этот вечер Гроссе был приглашен на ужин к Браунам. Он пытался отказаться, но Долли попросила расценивать это, как просьбу об одолжении.
Приняв душ и побрившись, Гроссе включил своего неизменного Вагнера и некоторое время стоял посреди просторной гардеробной, размышляя, что лучше надеть. Его выбор пал на светло-бежевый шелковый костюм. К нему вполне подошла бы кофейного цвета сорочка с бежевым галстуком, но Гроссе, раздраженно дернув шеей, остался верен себе, предпочтя сорочке такого же цвета пуловер.
Покончив с туалетом, он направился в гараж, где снова замешкался, на сей раз пытаясь решить, который из автомобилей больше гармонирует с цветом его костюма. Жемчужная Alfa Romeo показалась ему наиболее подходящей.
Экономка, следившая из окна кухни за тем, как отъезжает Гроссе, облегченно вздохнула, прошлась по всем комнатам, зажигая везде свет, затем включила в гостиной телевизор и, развалившись в кресле, блаженно улыбнулась. Она снова была хозяйкой.
Нарядный трехэтажный дом Браунов стоял посреди сочно зеленевшей лужайки в обрамлении пышно цветущих розовых кустов и экзотических "райских птиц". Миновав кирпичные столбики, украшенные фигурками гипсовых львов, больше похожих на гибрид кошки с собакой, Гроссе въехал на выложенную каменной плиткой площадку для машин, где только что припарковался перламутрово-серебристый Dodge. Майкл и Николь прибыли одновременно с ним.
Майкл как всегда шумно приветствовал "дорогого доктора". Лицо Николь тронула разочарованно-кислая улыбка, когда крепостеподобный гений едва коснулся холодными пальцами ее протянутой для поцелуя руки. Ведь именно она внушила Долли мысль пригласить Гроссе на ужин. Букет великолепных орхидей и их танец на дне ее рождения не давали ей покоя.
Брауны заказали кэтринг в тайском ресторане, и целая бригада широколицых узкоглазых официантов, облаченных в стерильно белые халаты и высокие колпаки, обслуживала гостей, предлагая свои, неизвестно из чего приготовленные блюда.
Долли, встречавшая готей у парадных дверей, взяла Гроссе под руку и с видом радушной хозяйки ввела его в дом. Но от Гроссе не ускользнуло тревожное напряжение, застывшее в ее глазах. Эдмонд сидел, размазавшись по креслу, как полупустой мешок, и с виноватым видом приветствовал гостей.
– Ему сегодня нездоровится, – словно оправдываясь за мужа, шепнула Долли. – Последнее время он стал часто жаловаться, что ноги не держат.
– Сколько ему?
– Пятьдесят четыре.
– Рановато.
Усаживаясь на предложенное место, Гроссе брезгливо поморщился, заглянув в свою тарелку. Он должен был видеть и знать, что ест. К тому же похожие на петрушек официанты, суетливо снующие вокруг стола, действовали ему на нервы.
Беседа сладилась не сразу. Гроссе понимал, что со своей неприветливо-постной физиономией не вписывается ни в одну компанию. Но он ведь ни к кому и не напрашивался. И если им взбрело в голову его пригласить, так пусть на себя и пеняют.
Однако тема, затронутая за столом, неожиданно оказалась его темой, и с этой минуты уже не нужно было клещами вытягивать из него слова. Речь зашла о полубандитских молодежных организациях, именующих себя нео-нацистами. Долли тревожилась за безопасность своих детей, а Николь – за сохранность своей новенькой BMW. Но Гроссе придал вдруг этому явлению совсем иной оттонок.
– Нео-нацисты, – проворчал он себе под нос, не поднимая взгляда от тарелки, – придурковатые ублюдки, играющие в "разбойников" или в "войну". Они способны лишь на мелкое хулиганство. Тогда как подлинные нацисты – жрецы своего учения, ушли в ледовое подполье, где накапливают силы в ожидании удобного момента, чтобы в один прекрасный день гигантским, всесокрушающим китом снова всплыть на поверхность.
Забыв про еду, все повернулись к Гроссе, с испуганным недоумением уставившись на него.
– Мы не ослышались, дружище? – с недожеванным куском мяса за щекой спросил Майкл.
– Вам что-нибудь говорит название ОДЕССА? – вопросом на вопрос ответил Гроссе.
– Мне говорит! – тотчас отозвалась Николь. – В Штатах есть такой город. Кажется, евреи-эмигранты из России назвали его так в память о своем родном городе.
– Возможно, – с нарочито скучающим видом кивнул Гроссе. – Но я имею ввиду не город, а орден "ODESSA" – Organization der Entlassene SS Angehorige – современную, строго засекреченную, функционирующую среди нас нацистскую организацию преемников СД и "Черного ордена СС".
– В жизни не слышал про такую, – пожал плечами Майкл.
– И не должны были слышать. Время еще не пришло. Штаб-квартира организации, занимающаяся "мирскими" делами, до 1975 находилась в Мадриде. Куда они перебазировались потом, уточнять не будем. Ее мощная агентурная сеть Die Spinne – "Паук" – подобно интернету, опутала уже весь мир. "ODESSA" сильна не только своей супер-секретностью. В ее финансовую реку широкими потоками вливаются капиталы крупнейших концернов, фирм и заводов, соответствующих тайных организаций разных стран мира. Оставаясь невидимкой, "ODESSA" контролирует торговлю оружием, наркотиками, драгоценными камнями, изготовление фальшивых денежных знаков и документов, банки и нефть в мировой экономике. Более того, она напрямую связана с мировым терроризмом.