Анатомия зла
Шрифт:
Гроссе открыл наконец глаза и внимательно посмотрел на него.
– Слушай, а ведь ты прав! – Он шлепнул себя по голому бедру и, пропустив мимо ушей реплику относительно Джимми, весело сказал: – Ты здоровый, полный бурлящих сил парень. Это же видно невооруженным глазом. Дурацкая врачебная привычка.
– Врачебная? – Гроэр сделал стойку, ловя его, что называется, за язык. – Вы – врач, Учитель?!
– Ну... допустим. И что? Для тебя это что-нибудь меняет?
– Многое.
– Например?
– Вы лечите больных?
– Угу.
– Это ваша работа?
– Угу.
– ...Спасибо. Я узнал то, что хотел.
– Что именно? – не понял Гроссе.
Юноша не успел ответить. На дорожке, ведущей к бассейну, появился Джимми. Деликатно стараясь не смотреть на обнаженного хозяина, он издали сообщил, что обед подан.
– Ну наконец-то! – обрадовался Гроссе, далеко не с такой легкостью, как Гроэр, поднимаясь на ноги.
Подхватив со стула полотенце, он долго и тщательно растирался им, делая заодно массаж. Заметив, что обитатели виллы не спускают с него глаз, весело усмехнулся:
– Ну чего уставились на пару? Могу я, черт возьми, хоть раз в жизни расслабиться, отключиться от бесконечных забот. Почувствовать себя человеком!
Накинув на голое тело махровый халат и сунув ноги в пляжные шлепанцы, Гроссе направился к дому. Гроэр, как всегда не вытираясь, натянул на себя шорты и последовал за ним.
На патио их ждал с деревенским размахом накрытый стол. Рядом с привезенными Гроссе деликатесами Джимми выложил продукты собственного изготовления – овечий сыр, соленые помидоры и огурцы, фаршированный овощами перец, вареные яички, молодой лук и чеснок.
Они ели с жадностью, нагуляв в бассейне аппетит. А Джимми смотрел на них и улыбался, довольный что его стряпня пришлась им по вкусу. И все выглядело так мирно, так по-семейному, что на глазах у него навернулись слезы.
Украдкой бросал взгляды на Учителя и Гроэр, которому тоже не часто доводилось видеть его в таком хорошем настроении. Он даже подумал, что мог бы полюбить этого человека, если бы тот... позволил.
– Очень вкусно, Джимми. Ты молодец! – похвалил Гроссе.
– Спасибо, сэр, – расплылся в улыбке польщенный опекун. – Я старался. Выпьете парного козьего молочка на десерт?
– Парного? Козьего? Так ведь гадость, небось, несусветная?
– Ну что вы, сэр. Очень полезная штука.
– А! Была не была. Наливай. Попробуем. – Осушив стакан, он даже причмокнул от удовольствия и, обтерев губы полотняной салфеткой, попросил: – Гро, сбегай-ка за моей одеждой.
Тотчас поднявшись, Гроэр направился к бассейну. Глядя ему в спину, Гроссе задал опекуну свой неизменный вопрос:
– Как он?
Джимми знал, хозяина интересует только здоровье и душевное состояние мальчика. Да, собственно, это и есть самые важные вещи для человека – его здоровье и душевное состояние.
– Он в порядке, сэр. Здоровье, аппетит, психика – все на месте, – почти автоматически отозвался опекун, произносивший одну и ту же фразу уже много лет. Но, помедлив, добавил: – Вот только...
– Что только? – тотчас насторожился хозяин.
– Его настроения... Он слишком много думает и задает слишком много вопросов... Мне становится с ним все труднее. Я теряюсь и не знаю, что отвечать.
Гроссе прищурясь смотрел на опекуна, что-то прикидывая в уме или пытаясь глубже проникнуть в смысл услышанного. Наконец сказал:
– Потерпи еще немного. Уже скоро... – И голос его прозвучал резко и сухо.
– Нет-нет! – испугался Джимми. – Вы меня не так поняли, сэр. Трудно бывает только иногда. – Теперь он говорил извиняющимся, заискивающим тоном: – Он хороший послушный мальчик. Просто очень любознательный. Так ведь это естественно – в его-то возрасте. В его... положении... – Джимми запнулся и умолк под свинцовым взглядом хозяина.
Вернулся Гроэр с охапкой одежды в руках и, опустив ее на стул, выжидательно посмотрел на Учителя.
– Ну чего уставились? – рассердился тот. – Дадите вы мне спокойно одеться? И вообще. Займитесь своими делами. А я с часок поработаю в библиотеке и отчалю.
Джимми тотчас бросился убирать со стола, гремя посудой и размышляя над тем, почему так резко испортилось настроение хозяина. А Гроэр, раздосадованный грубостью Учителя, зашагал прочь по дорожке в сторону океана. Облокотившись о выступ скалы, на котором любил восседать, как на троне, он устремил задумчивый взгляд вдаль, туда, где смыкались небо с водой. Ветерок играл его влажными волосами, приятно обвевая лицо.
Но расслабиться не удавалось. Он знал почему. Пока Учитель здесь, на вилле, он не сможет ни о чем другом думать кроме него. Вот сейчас, натянув свой неизменный пуловер и брюки, он, скрипя ступенями, поднимается в библиотеку. Поудобнее усаживается за свой секретер. Отпирает его. Поднимает крышку. Достает с полок... что? Книги? Журналы? Блокноты? Гроэр много раз пытался подглядеть, что делает Учитель, сидя за секретером – читает, пишет, думает. Но сквозь щелочку в двери ему была видна только спинка стула, плечи и его склоненная голова. А подкрасться поближе он не рисковал.
– Это твое любимое местечко. Верно?
От неожиданности юноша вскинулся и отпрыгнул, как застигнутый врасплох зверь.
– Кажется, я напугал тебя. Уж извини, – усмехнулся Учитель.
Как удалось ему приблизиться так неслышно? Гроэр обладал острым слухом и улавливал обычно даже то, чего не мог слышать Джимми. А тут...
– Подумал, не стоит садиться за работу сразу после обеда и, вот, набрел на тебя, – явно слукавил Гроссе.
И снова тот же странный взгляд, устремленный на юношу – этакое ностальгическое самолюбование. Его хорошо развитое, лоснящееся от загара тело здесь – на фоне океана и неба, выглядело особенно эффектно. Широкие плечи, узкий таз, крепкие стройные ноги. А ястребиные глаза, в обрамлении бронзовых скул, сверкали как начищенное серебро. Отдельные пряди волос на солнце совсем выгорели, красиво контрастируя с теми, что сохранили свою охристую окраску.