Анатомия зла
Шрифт:
Из-под куста розмарина вылез заспанный Тим – нелепое и жалкое существо, вечно пребывавшее не в духе. Еще весной его привез на виллу Учитель. Тщедушное тело, покрытое короткой черно-пегой шерстью, венчала большая, кудластая голова. Тим никогда не играл, не резвился. Старался держаться в сторонке, находя уединенные закутки. А если голод и заставлял его появиться, то жалобно поскуливал, вертя головой, будто в уши ему попала вода или заполз жук. Он много спал, мало и неохотно ел, иногда сутками не подходя к миске. И тогда Джимми забрасывал свои дела и возился с собакой, как с малым ребенком.
"Только попробуй сдохнуть, скотина ты этакая, – ворчал он. – Или не понимаешь, что я за тебя в ответе?"
Но сегодня плохое настроение было не у Тима, а у юноши. Он зло оттолкнул пытавшегося улечься у его ног пса, и тот, обиженный, убрался восвояси.
Юношу мучили навязчивые мысли. Жажда общения жила в нем, как язва, постоянно ноющая, кровоточащая, разъедавшая изнутри. Он должен был понять, почему его изолировали от людей, почему посадили за высокую глухую ограду. Его терзали сотни вопросов, так и остававшихся без ответа.
– Джимми! Где ты, Джимми?.. – В приступе отчаяния юноша вскочил. Забытая книга упала в траву, да так и осталась там лежать.
– Что случилось, мой мальчик? – тотчас отозвался встревоженный голос.
А минуту спустя по садовой дорожке, среди буйно разросшихся кустарников и фруктовых деревьев уже семенил плотный человек средних лет в переднике поверх закатанных до колен выцветших джинсов.
– Что случилось, Гро? – повторил он, запыхавшись.
– Не знаю, – растерянно пробормотал юноша, отворачиваясь.
– Но ты кричал. Ты звал меня, – настаивал опекун. Его лицо, заросшее дикой щетиной, выглядело взволнованным. – Тебя что-нибудь напугало?
Джимми разговаривал с юношей, как с ребенком, как делал это уже много лет, ухаживая за ним. И тот, не зная другого обращения, принимал его как должное.
– Я... я только хотел спросить, почему так давно нет Учителя. По-моему ему пора уже быть.
– Он приедет на днях, – мягко отозвался Джимми, вытирая передником загрубевшие руки. – Зачем он тебе? Разве нам вдвоем плохо?
– Зачем? – Юноша задумался на минуту, хмуря густые, отливавшие золотом брови. – Не знаю. Когда его нет, мне тревожно. Одиноко, неуютно. Я... я хожу, как потерянный.. Когда он приезжает, мне не становится легче. Но я немного успокаиваюсь.
– Ты скучаешь по нему, мой мальчик.
– Скучаю?.. – Он снова задумался, вслушиваясь в себя, и убежденно ответил:. – Нет, не думаю. Вот ты, Джимми, добрый, простой... доступный. А с ним... Иногда я боюсь его. Иногда ненавижу. Но, знаю, что без него не могу. Странно, правда?
– Да-а, очень странно, – согласился Джимми, задумчиво качая головой.
– Понимаешь, я должен выяснить, откуда он приезжает и куда уезжает каждый раз.
– Куда? – Джимми почесал затылок, чтобы выиграть время. – Ясное дело, куда – к себе на виллу.
– А почему он не живет на нашей? Разве здесь мало для всех места?
– Видишь ли... у него там дела.
– Какие?
– Ты же знаешь, Гроэр, он работает.
– С кем? – И, не дав Джимми ответить, резко выкрикнул: – С людьми? Он работает с людьми! Верно?
– Ну откуда же мне знать, сынок, сидя безвылазно здесь.
– Ты должен сказать мне правду! Я требую! – Дрожащие пальцы юноши вцепились в ворот ковбойки опекуна с таким ожесточением, что пуговицы с треском разлетелись. Ковбойка распахнулась, обнажив грубый белый шрам, начинавшийся чуть ли не у подбородка и исчезавший за поясом джинсов. К счастью, вышедший из себя юноша ничего не заметил.
– Не дури, Гро! – В гневе сорвав с себя его руки, Джимми поспешно запахнул ковбойку. Но тут же успокоился и ласково поправил упавшие на глаза юноши волосы. – Что ты хочешь от меня, мой мальчик? – устало проговорил он. – Тебе нужно поменьше читать эти проклятые книжки. Побольше заниматься физическим трудом. Тогда у тебя не останется время на праздные размышления. Мне одному трудно управляться с хозяйством: следить за скотиной, возделывать землю, стряпать, стирать. А ты совсем не помогаешь мне, Гроэр.
Юноша не слушал его упреков. Он думал о своем, поджав губы, нахмурив брови.
– Я хо-чу к лю-дям, – упрямо заявил он.
– Дались же тебе эти люди! – вздохнул Джимми. – Думаешь, среди них нам жилось бы лучше? Да мы здесь с тобой, почитай, в раю. Сами себе хозяева. Делаем что хотим. Ни в чем не нуждаемся. Все, что нам нужно, у нас есть. Прекрасный дом с видом на океан, прекрасный сад. Свое хозяйство. Ни перед кем... кроме Учителя, не отчитываемся. Спим вволю. Едим вволю. Что же еще?
– По-твоему я всю жизнь должен есть, спать и плевать в небо, да? Я хочу жить так, как живут в книгах.
– На твое счастье, ты совсем ничего не знаешь про внешнюю жизнь, сынок. Иначе поумерил бы свой пыл.
– Так расскажи мне! – оживился Гроэр. – Я давно прошу тебя об этом.
– Там, куда ты так стремишься, нужно зубами выгрызать себе место под солнцем. За все платить – деньгами, нервами, здоровьем, честью... а то и собственной жизнью. Нужно с утра до ночи батрачить, неважно даже, на хозяина или на себя, главное – до седьмого пота. Иначе просто пропадешь.
– Ах, про все это я сотни раз читал, – отмахнулся юноша. – Но я читал и другое. О военных подвигах, например. О завоеваниях и победах.
– Это когда таких вот, как ты, молодых и здоровых, не понюхавших еще настоящей жизни, используют в качестве пушечного мяса, отправляя на верную смерть, – вставил Джимми.
– О спортивных состязаниях, – не слушая его, продолжал Гроэр.
– Ну да, когда из миллионов посвятивших себя спорту неудачников на поверхность выскакивает один. Хватает все лавры и бешеные бабки, а потом на одном из состязаний ломает себе хребет, или в расцвете лет тихо сходит на нет, и все о нем тотчас забывают.