Андрей Боголюбский
Шрифт:
– Нет, всё же остановлю я приступ!
– решительно воскликнул Андрей.
Но было поздно. Послышались крики. Закипела сеча. Бой начался.
XXVIII
Всю ночь со вторника на среду молился новгородский архиепископ Иоанн в соборе перед образом Спаса. Тихо было во храме, чуть теплилась неугасимая лампада, освещая своим трепетным
Утомился старец. Тёмная ночь глядела в окна собора; холодно было архиепископу. И вот, когда, обессиленный долгим бдением, распростёрся перед иконой, услышал он глас от неё:
– Иди на Ильинскую улицу, в церковь Спаса! Возьми икону Пресвятой Богородицы и вознеси на "забрало" стены! Она спасёт Новгород!
Объятый страхом и трепетом, поднялся старый архиепископ и, шатаясь, побрёл к входной двери. Спящий снаружи придверник на стук его отворил засовы.
– Беги скорее к братии, разбуди всех!
– приказал он служке.
– И приведи сюда!
Быстро бросился послушник исполнять приказание старца. Вскоре у соборного храма собралась братия.
– Великое поведаю вам чудо!
– проговорил Иоанн и рассказал своё видение.
– Идём, владыко, вознесём на стены Пречистую Владычицу!
– сказали в ответ ему иноки.
Слух о видении архиепископа быстро разнёсся по городу.
Около церкви Спаса на Ильинской улице стояла густая толпа, когда иноки с песнопением вынесли святую икону из храма. Народ с умилением встречал Владычицу.
Архиепископ вместе с братией вознесли её на "забрало" стены.
В неприятельском стане было тихо.
Вдруг окружающую тьму со свистом прорезала калёная стрела, она впилась в щёку Богоматери.
В ужасе смотрели новгородцы на кощунственный удар.
Икона медленно сама перевернулась. Из глаз Владычицы заструились слёзы и упали на фелонь архиепископа. Поражённый народ безмолвствовал. Страшное чудо совершилось.
– Други, - тихо проговорил архиепископ, - Владычица скорбит за вас! Вы видели её чистые слёзы…
Старец вдруг весь преобразился. Помолодевшим, звучным голосом он громко закричал стоявшим внизу новгородцам:
– Люд новгородский, постоим за Пречистую!.. Воодушевление охватило толпу.
– Умрём за Владычицу! Постоим за Великий Новгород!
– крикнули новгородцы и бросились за стены на врага.
На суздальцев нашло какое-то одурение. Они стали поражать стрелами друг друга и без всякой причины обратились в бегство. Всё смешалось: люди и кони в беспорядке бежали в разные стороны.
Новгородцы кинулись в погоню.
Поражение суздальцев было полное. Князья все спаслись, но дружинников пало немало, много их было также захвачено в полон. По словам предания, их было такое большое количество, что новгородцы продавали потом своих пленных за бесценок, по две ногаты за каждого, то есть по восьми копеек нынешних.
Упоенные победой, новгородцы, удовольствовавшись большим числом пленных, отказались от дальнейшего преследования врагов и возвратились в город.
Чудотворная икона Божией Матери торжественно была водворена на прежнее место в церкви Спаса. Народ дал ей название в память этого чуда "Знамение Божией Матери".
Печально было возвращение союзной рати. Коней оставалось очень мало, большинство из дружинников шло пешком. В довершение всего припасы окончательно истощились, наступил голод. Чтобы избежать голодной смерти, разбитая рать, несмотря на Великий пост, решилась зарезать коней и питаться их мясом.
Обманувшиеся в своих ожиданиях князья печально возвращались в свои уделы.
Невесел был и Андрей: его планы о сплочении уделов Северной Руси в одно целое рушились. Торжество Новгорода могло повлиять и на его собственные уделы, Суздаль и Ростов, ненавидевшие Владимир за его неожиданное первенство.
XXIX
Названые братья бились отчаянно, спастись удалось только одному Василько.
Фока был окружён новгородцами. Дюжие руки Кузьмы, работника Акинфия, схватили дружинника.
Несмотря на отчаянное сопротивление молодого суздальца, коренастый силач работник связал его, отвёл в дом Акинфия и посадил в боковушку. А сам снова бросился в битву. Горько было Фоке чувствовать себя в плену. Он видел, что их рать бежала, что новгородцы торжествуют победу.
"Продадут меня либо болгарам, либо угонят в далёкие леса на работу. И неведомо будет князю, что его верный слуга пропадает в неволе!" - думалось ему.
Молодой человек знал хорошо, что выбраться из подобного плена нелегко, но всё-таки пытался освободиться от связывавших его верёвок. Все усилия его были тщетны. Тонкие верёвки впились в тело и причиняли ему немалую боль.
В доме, куда его привели, по-видимому, никого не было: все ушли на защиту города. Совсем уже стемнело, надвинулся вечер. Фока почувствовал голод и жажду, но никто не приходил.
"Пожалуй, хозяина этого дома убили в битве, а про меня никто и не вспомнит: придётся мне, верно, погибнуть!" - снова пришло в голову дружинника.
Но точно в опровержение его думы застучал тяжёлый запор, дверь распахнулась, и в боковуше затрепетал слабый огонёк щипца.
– Ты где здесь?
– услышал Фока женский голос.
Он поднял опущенную низко голову и взглянул. Перед ним стояла молодая девушка.
– Поди, ты, бедняга, изголодался?
– сострадательно спросила она, и на её больших голубых глазах показались слёзы.