Шрифт:
Annotation
– Продолжай, продолжай сын мой...
– ободряюще сказал Кирилл Кураеву и тот продолжил... - Однажды, помню, Ваше Святейшество, будучи среди веселой компании в подпитии, я предложил по вашей смерти перезахоронить вас вместе с вашим аввой - митрополитом Никодимом - в одной могиле в позиции "69". А в другой раз, тоже в подпитии среди веселой компании, я...
Temptator
Temptator
Андрей Кураев на откровении помыслов у Патриарха Кирилла
Андрей Кураев на откровении помыслов у Патриарха Кирилла
Богородица, геев просвети!
Молитва Кураева
Спасе, геев помилуй!
Другая молитва Кураева
I
В очередной субботний вечер настоятель храма Архангела Михаила в Тропарево, в котором служит диаконом Андрей Вячеславович Кураев, собрал после службы всех священников и диаконов и зачитал им очередной приказ правящего епископа - то есть, Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла I. Приказ этот был не той пустопорожней тягомотиной, которой приходила обычно, а чем-то поистине революционным: всем рукоположенным клирикам предписывалось раз в течение трех месяцев являться по адресу пер. Чистый, дом 5 лично к Его Святейшеству для очередного откровения помыслов, которое должно было происходить в форме исповеди. Обоснаванием этого нововведения провозглашалось стремление укрепить покаянную дисциплену среди рукоположенных клириков через малое приближение жизни этих клириков к той покаянной жизни, которая процветает в монашеских обителях, Ближайшим день приема для откровения помыслов был назначен на следующую неделю. Все восприняли этот приказ хоть и без удовольствия, но стоически: "Чему быть - того не миновать", "Сколько у ерша костей, стольку у барина затей" и начали готовиться к столь знаменательному в своей жизни событию.
Кураев обнаружил, что в тот самый первый день для откровения помыслов ему, собственно, делать нечего с утра до самого вечера, и поэтому решил, не мешкая, отправиться на откровение. Кураев прибыл к без десяти девять и уселся на стул возле в входа в соответствующий патриарший кабинет. Чуть позже подошли другие известные московские попы - отец Дмитрий Смирнов и отец Артемий Владимиров. Больше пока не подходил никто. Все стали обсуждать: насколько затянется пришествие Его Святейшества - на час, на два, на три? Однако, ровно в девять ноль-ноль, как и было возвещено, Кирилл уже был на своем месте.
– Входите!
– громко сказал Патриарх Кирилл из-за двери.
Первым, согласно очереди, вошел на откровение помыслов Андрей Вячеславович Кураев. В просторном комнате-кабинете Кураев увидел стоящий посередине аналой, на котором лежали крест и евангелие, а также два стула. Кураев понял, что один стул предназначался для Кирилла - то есть, для исповедающего и принимающего откровение помыслов, а другой - для исповедываемого. И последнее очень насторожило Кураева - он задал себе вопрос: "Если есть стул для исповедающегося, то, вероятно, это откровение помыслов будет проходить достаточно долго. Так сколько же времени Его Святейшество собирается исповедовать одного исповедника? Неужтоль столь долго, что у него устанут ноги? А ведь чтобы устали ноги, нужно, по меньшей мере, больше десяти минут...".
Андрей Вячеславович подошел к аналою. Сюда же подошел и Кирилл. Кирилл, как и положено, прочитал молитвы перед началом исповеди. Затем Кирилл сел на свой стул и предложил сесть Кураеву. Когда Кураев уселся и положил свою руку на евангелие, Его Святейшество тотчас начал свои исповедальные вопрошения:
– Андрей Вячеславович! Отец Андрей! Вы, наверное, уже сами давно догадываетесь, о чем, о каких ваших помыслах, я хочу вас распросить. Это по вашим речам давно заметно. Поэтому не буду ходить вокруг да около и сразу спрошу: Отец Андрей! Ведь вы почитаете меня, вашего правящего епископа и Патриарха, а также моего отца духовного, митрополита Никодима за мужеложцев? Ваш помысл говорит вам: "Патрирах Кирилл и митрополит Никодим - гнусные пидарасы и с ним и их последователями надо бороться для очищения церкви!" - не так ли? И вы поддаетесь этому помыслу, вы сочетаетесь с ним, вы увлекаетесь и обольщаетесь им и действуете согласно нему и делами, и словами, пытаясь как можно больше мне, моим последователям и последователям митрополита Никодима навредить. Вы порочите их, порочите всех нас, как можете, и призываете к суду и к расправе над ними. Я прав? Признайтесь, Андрей Вячеславович, что есть в вас такие помыслы, что вы обуреваетесь такими помыслами?
Диакон Кураев покраснел. Он долго молчал, смотря на крест, лежащий на аналое, и, наконец, сдавленно произнес:
– Ей, отче! Есть во мне все сии помыслы. И не смею даже отказываться, говоря, что их нет. Ибо никто не поверит мне - ведь сии помыслы видны из самих дел моих.
Его Святейшество кротко улыбнулся и рек:
– А еще, Андрей Вячеславович, у вас, наверняка, есть помысел, что мужеложцами и прочими негодяями, людьми крайне недостойными, я себя постоянно и всегда окружаю - отчасти потому, что сам таков, отчасти потому, что негодяями, за которыми водится множество грехов, легче управлять, - и при этом оттираю от руководящих должностей и мест - да и вообще от тех мест, где слово и дело человека много значат в глазах общества, - людей достойных, людей вроде вас и вас лично - не так ли? И при этом вы считаете, что все в нашей церковной системе заточено под максимальное обогащение тех, кто стоит на верхах власти; и поэтому мужеложцы и прочие негодяи на верхах и даже в низах церковной иерархии полезны еще и потому, что они, как правило, беспринципны, и легко используют те способы обогащения, от которых отвернулся бы человек порядочный; и эти негодяи, как вы думаете, также хорошо "умеют и знают с кем и как делиться" - не так ли? А еще вы, отец диакон, помышляете, будто бы я чуть ли ни намеренно веду нашу мать-церковь к неминуемому краху и развалу, а также к утрате ею всякого - прежде всего, морального - авторитета, что я намеренно растлеваю души и тела человеческие, аки некая несытая и ненасытная ко греху и злу скотина. Ответствуйте, Андрей Вячеславович - есть в вас такие помыслы или нет?
Андрей Вячеславович на этот раз раздумывал и молчал гораздо меньше, чем ранее и, смахнув выступившую слезу и снова покраснев, ответил:
– Что сказать отче? Здесь незримо пред нами присутствует Христос. И я не могу лгать пред Ним, а также пред Его честным крестом и пред святым евангелием, на котором сейчас держу свою руку. Именно так, как ты, отче, сказал, я думаю, мыслю и помышляю и на сем стою! И хоть вы и гораздо выше меня по сану и по занимаемому положению - я не боюсь обо всем этом заявить прямо вам в глаза - прежде всего, действуя ради блага нашей матери-церкви.
Его Святейшество снова улыбнулся. В его улыбке таилась какая-то загадочность, а в глазах его весело поигрывала лукавая епископская искорка. Далее он продолжил вопрошание Андрея Вячеславовича о его сокровенных мыслях:
– Андрей Вячеславович! А ведь признайтесь - все эти ваши подобные мысли и дела в соответствии с этими мыслями и помыслами - все они привели вас к крайнему озлоблению и к крайней ненависти - ко мне прежде всего, к тем людям, которых я облек доверием и поставил на важные посты, а также к покойному митрополиту Никодиму. Признайте, что это так! И скажите, Андрей Вячеславович - ведь наверняка вы желаете нам зла - например, чтобы мы все скопом издохли? Желаете хотя бы в моменты крайнего возбуждения, когда злоба ваша против нас достигает наивысшей точки? Скажите также - ведь наверняка вы придумываете для нас, для ваших врагов, какие-то ужасные кары и наказания за наши, как вам кажется, прегрешения, и наслаждаетесь, воображая эти кары и наказания, а, может даже, мыслите себя в роли палача и карателя, приводящего все эти ужасы в исполнение? Ведь наверняка вы много раз воображали, как нас поражает божие правосудие, как на нас, на гнусных содомитов, с неба низвергается огонь и сера и горящие камения, как нас поражают различные отвратительные и гнусные болезни вроде проказы, как мы гибнем в авто- и авиакатастрофах - не так ли? О, отче Андрей, не скрывай от меня своих помыслов, но поведай мне о них без утайки - обнажи передо мной все свои греховные язвы, сними с себя передо мной все мнимые и ложные одежды ложного же приличия, которыми ты пытаешь сокрыть недуги и болезни своей грешной души - ибо ныне я есть отец твой духовный, пекущийся о благе души твоей! И не думай от меня скрыть что-то - ибо сие будет для тебя двойным грехом - и грехом за то, что ты не исповедал помысел, и грехом за то, что обманул Самого Господа, стоящего пред нами, обещав прежде говорить пред ним мне, как свидетелю, все без утайки!
Андрей Вячеславович, немного замявшись и вновь покраснев, молвил:
Отче! Вы правы! Все такие и подобные мысли есть во мне, и я говорю и действую в согласии с ними и по ним. Я озлобился против вас, ваших ставленников и ваших приверженцев, а также против митрополита Никодима и его последователей. Да, отче, в помыслах своих я желаю вам различного зла и различных бедствий. Многократно желал вам сего. Иногда, правда, я одумывался, вспоминая слова о том, что христианину подобает любить врагов своих, что ему подобает благословлять их, а не проклинать, - но после, узрев ваши новые злые и окаянные дела, я отвергался памятование о таких вещах и озлоблялся против всех вас больше прежнего, моля Господа, чтобы он немедленно покарал всех вас и низвел вас в самые глубины ада, а также ожидая, что все сие непременно свершится. Да, отче, - я часто воображал в себе, как на вас нисходят казни небесные - как на вас низвергается огонь, сера и пылающие камни с неба, как под вами проваливается земля и как вы оказываетесь на дне ада, в огромных кипящих котлах и на раскаленных сковородках, смазанных отборным салом; я воображал, как вас варят в этих котлах черти и как они же жарят вас на этих сковородах, немилосердно тыкая при этом вилами; да, я часто услаждался, мысленно созерцая подобные представляющиеся в моем уме виды; да, порой я даже воображал себя чертом, находящимся окрест вас во аде и тыкающим в ваши бока вилами и подкладывающим побольше дровишек в огонек под сковородой или котлом... Еще, отче, я часто представлял, как вы и вам подобные жестоко страдают еще при этой жизни - как их поражает какая-нибудь неизлечимая болезнь и как они мучаются от нее. Я часто представлял вас, отче, сгнившим и прогнившим насквозь сифилитиком или прокаженным или же больным, изъеденным раком на последней стадии, который молит Бога о том, чтобы поскорее закончились его земные дни и не получающим исполнения этой просьбы годами... Часто, отче, я осыпал вас лично, а также ваших приверженцев, ужасными проклятиями, угрозами, хулами и злоруганиями... Матерными даже... Не смею повторить их, отче, здесь, перед крестом. А еще отче... еще... мне стыдно в этом признаться... стыдно отче - но скажу: я часто воображал, как мучил различными способами вас еще при этой жизни, воображая, будто бы я - палач, поставленный Богом, чтобы вершить над вами правосудие... Что я воображал - об этом, отче, стыдно даже мне и сказать... Иногда мне даже кажется, что на те действия, которые я совершал над вами в своем воображении, меня вдохновлял вовсе не Бог, а сам Дьявол...