Андропов(Политические дилеммы и борьба за власть)
Шрифт:
На сессии Верховного Совета 16 июня Черненко обращается к новому президенту (пока еще только кандидату) с притворной лестью. Он представляет Андропова как выдающегося руководителя «ленинского типа», называет целеустремленным, энергичным, инициативным деятелем, всемерно (хотя и не подобострастно) восхваляет его деловые и человеческие качества, ум, опыт и государственную мудрость. И при этом дает понять, что говорит он искренне и рекомендует избрание Андропова Председателем Президиума Верховного Совета по доброй воле. Этот вопрос, отмечает Черненко, рассматривался на Пленуме ЦК в обстановке полного единодушия. И чтобы не осталось сомнений в его искренности добавляет: избрание Андропова будет служить высшим интересам советского общества
На Пленуме ЦК (он состоялся 14–15 июня) прояснилось: Черненко осуществил свою давнюю мечту — стать секретарем партии по пропаганде (хотя и не так, как ему хотелось — оттеснив Андропова, и не тогда, когда он к этому более всего стремился — при жизни Брежнева). Он надежно занял третье место — сразу же после премьера Тихонова — в системе советской партийно-государственной иерархии, сосредоточив под своим контролем, помимо идеологии, координацию деятельности Политбюро, общий отдел ЦК и партийные кадры.
На июньском Пленуме ЦК происходит более существенная, чем на предыдущем Пленуме, перетасовка кадров. Михаил Соломенцев получает освободившийся после смерти Арвида Пельше пост Председателя Комитета партийного контроля при ЦК КПСС. Но Андропову не удается перевести Соломенцева в соответствии с новым статусом из кандидатов, где он «томится» более 12 лет, в полные члены Политбюро. Кандидатом в члены Политбюро (без права голоса) становится В. Воротников. Андропов возвращает Воротникова из политической ссылки на Кубе, где тот был послом, — возможно, готовя его на освободившееся место Председателя Совета Министров Российской Федерации. Воротников, бывший в немилости у Брежнева, как и недавно назначенный секретарем ЦК Рыжков — новое поколение советских руководителей эпохи Андропова, из которых Генсек, ставший президентом, будет отстраивать здание своей правящей мафии, полностью ему преданной, во всем покорной и целиком подвластной. Им — принадлежит будущее (если и не будущая Россия, то будущая власть в России).
Членами ЦК, выдвинувшимися во второй эшелон, становятся: новоиспеченный маршал С. Ахромеев (не исключено, что его готовят в начальники генерального штаба), В. Кочемасов, посол СССР в Восточной Германии (можно думать, что через некоторое время в новом качестве он заявится в Москве — в МИДе или ЦК), Б. Бальмонт, министр станкостроительной и инструментальной промышленности и В. Шабанов — заместитель министра обороны. Двух последних тоже, несомненно, ждет скорое возвышение. В. Бальмонт, как «придворный еврей», может потеснить Дымшица с должности одного из заместителей Председателя Совета Министров СССР, а В. Шабанов должен стать — этого требует его новое партийное качество — по крайней мере первым заместителем министра обороны.
Происшедшие на июньском Пленуме изменения, таким образом, имеют важное значение — они высвечивают характер и особенности правления Андропова. Но то, что не произошло на Пленуме, заслуживает еще большего внимания: на нем не было выбрано ни одного нового члена Политбюро, количество членов которого упало, со смертью Пельше, до рекордно малого числа: одиннадцати (еще совсем недавно — во времена Брежнева — в Политбюро состояло 14 членов, а при Хрущеве их число достигало 16). За семь с лишним месяцев пребывания у власти Андропову так и не удалось ввести в Политбюро секретарей ЦК для курирования промышленности и кадрами. Эти сложные и многообразные обязанности, связанные с большой физической нагрузкой, ему приходилось делить с Черненко за счет ослабления собственных позиций и увеличения влияния Черненко.
Слабость Андропова не была случайностью, а явилась следствием политики Политбюро. Старцы в Политбюро понимают, что омоложение руководства означает их вывод на пенсию. И все они, стремясь сохранить свою власть (и право на посмертную славу), всячески противятся выходу на партийную авансцену новых лидеров. Не желая фокусировать свое внимание на гипотетических ситуациях (и рисковать), члены Политбюро дали свое согласие
Назначение «молодого» Романова (в Политбюро 60-летний возраст считается чуть ли младенческим) на ключевую позицию в Секретариате ЦК и физическая слабость (а порой создавалось впечатление — немощность) [18] . Андропова вновь поднимают и оживляют вопрос о наследовании в Кремле. Романов — несомненно умен, бесстрастен и холоден. Хорошо искушен в работе. Он отдал ей около 30 лет своей жизни, пройдя извилистый путь от инструктора райкома партии до первого секретаря Ленинградского обкома (с 1970 г.) и члена Политбюро (с 1976 г.).
18
В Москве с начала года стали поговаривать о серьезных нарушениях в здоровье Генсека. В 1982 году он исчезал с поля зрения трижды: с 29 января по 1 марта, с 25 марта по 22 апреля, с 1 сентября по 26 октября. В середине июня 1983 года в западных газетах неожиданно появилась фотография поникшего Андропова, ведомого под руки двумя дюжими телохранителями.
До него только двум руководителям Ленинградской партийной организации удалось пробиться в Секретариат ЦК: один из них (Киров) был убит Сталиным, второй (Жданов) скоропостижно скончался при подозрительных обстоятельствах. И никогда ни одному ленинградскому лидеру не доводилось править в Москве. В Кремле во все советские времена — от Ленина через Сталина, Хрущева и до Брежнева — ощущалась и тайно насаждалась неприязнь, подозрительность, отчуждение (и тайная зависть) к руководителям ленинградской партийной организации и к самой организации. Видимо, в Москве казалось, что революционные, бунтарские традиции, загоревшиеся в «Питере» однажды, в начале века, так окончательно и не погасли — ни к середине столетия, ни во второй его половине.
Удастся ли Григорию Романову когда-нибудь воцариться в Москве? Сегодня это представляется более чем сомнительным. С уходом Андропова должно исчезнуть с советской политической арены поколение Брежнева (Романов же, при всей своей относительной молодости, принадлежит к этому поколению). После Андропова советский режим, по-видимому, будет иметь Генерального секретаря, рожденного в конце 20-х годов. И если будущий Генсек, по опыту Сталина и Хрущева, предпочтет и сможет окружить себя людьми на 10 лет моложе, то в течение 3–4 лет членами Политбюро окажутся люди последнего предвоенного поколения.
Радикальное омоложение советского руководства необходимо для жизнеспособности режима и важно для его стабильности. Но постулировать целесообразность по отношению к иррациональной советской системе ненадежно. Для советских лидеров важны власть и их социальные привилегии, интересы и потребности государства для них менее значительны. Кроме того, механизм тоталитарного выбора представляет возможность выдвижения лиц и клик, не лучших с точки зрения системы. Романов достаточно смел, чтобы вступить в борьбу за наследство Андропова, и достаточно опытен (и предусмотрителен), чтобы от этой борьбы отказаться.