Ангел для кактуса
Шрифт:
— Здесь нет автоматов с кофе.
Мне нравится его реакция — он улыбается совсем по-другому: один уголок рта приподнимается чуть выше, белоснежные ровные зубы слегка покусывают нижнюю губу.
— Автоматов? Ты пьешь эту гадость?
Его улыбка божественна.
Нет, нет, нет! Я не должна засматриваться!
Мой воинственный образ вновь обретает силу:
— Я пью эту гадость!
Он смеется:
— Окей. — Делает несколько шагов вперед, а потом оборачивается и кивком приглашает меня следовать за ним: — Мы найдем этот агрегат, где бы он от нас ни прятался!
Я не знаю, как реагировать на это, я не была готова к такой развязке. Что он делает? Почему он ведет себя так?
— Постой! — я догоняю его. — Ты станешь пить «эту гадость» со мной?
Он пожимает плечами:
— Почему бы и нет?
— Не знаю. Обычно люди твоего круга держатся подальше от вторсырья.
Алексей спокойно улыбается, а я впервые смотрю на него с неподдельным интересом и стараюсь не отставать, ведь, по всей видимости, он настроен решительно. Кстати, в эту самую секунду я осознаю, что «Алексей» звучит как-то… э-э-э… слишком пафосно. Даже мысленно не могу его так называть!
— Можно вопрос? — я бесцеремонно нарушаю молчание.
Он распахивает входную дверь и, придерживая ее, пропускает меня вперед:
— У нас есть полчаса на горячие напитки и обсуждение любой темы, которая тебя интересует.
Я смотрю на экран телефона и уточняю:
— Сорок минут.
— Ты боишься не уложиться?
Из меня вырывается короткий смешок:
— Нет. Этого я не боюсь. Я не особенно болтлива.
— Вот как? — он снова улыбается своей божественной улыбкой, и Черная Убийца отзывается звуком снятия сигнализации.
Мы что, отправимся на поиски кофе-автомата не пешком, а на колесах?
Я толкаю его плечом:
— Эй! Ты решил меня обмануть? Мы станем разыскивать какой-то особенный автомат, который вместо того, чтобы плеваться дрянью в бумажный стаканчик, бесшумно работает в одной из дорогих кофеен на Проспекте и предлагает топпинг на выбор?
Подавшись вперед, он смеется:
— Что? — По-моему, это самый популярный вопрос в наших диалогах в духе «моя-твоя-не-понимает». — Я не собирался тебя обманывать.
— Бла-бла-бла.
— Но такой расклад мне нравится даже больше.
— А мне нет!
— Хорошо, — он спокойно соглашается и предлагает мне сесть в машину, но я не намерена делать это.
— Посмотри вниз!
— Зачем?
— Смотри, говорю!
Он покорно опускает голову.
От нетерпения я начинаю покачиваться.
— Ну? И что ты видишь?
— Твои кеды.
— Ты смотришь на мои кеды?
— Я смотрю на твои кеды.
Я легонько бью его в бок:
— Смотри на свои ноги!
Он снова слушается.
— Что ты видишь?
— Ноги.
Мы оба смеемся.
Я даже готова потрепать его по макушке, как треплют волосы маленьким несмышленышам, сделавшим свое первое открытие, но для этого мне нужно будет взобраться на капот "Рейндж-Ровера".
Нет, я не боюсь поцарапать его поганую тачку, просто… Просто это того не стоит! Поэтому я, оставаясь на месте, продолжаю:
— Что делают ногами?
Он поднимает голову и ловит мой взгляд:
— Ты хочешь, чтобы мы отправились на поиски пешком, а не… — кивает через плечо.
— Именно!
Не знаю, что он пытается прочитать на моем лице, когда так на меня смотрит, но мне становится некомфортно, и я срываюсь с места первая, будто это не он, а я страстно желала упиться кофе. Аллея вдалеке пышет зеленью, и единственное, что мне хочется — убраться поскорее с солнцепека в прохладную тень.
— Так что ты желала у меня узнать? — он нагоняет и пристраивается рядом.
Я прищуриваю один глаз и разглядываю стайку птиц в небе:
— Ты спрашиваешь это так, будто ты справочник Розенталя или Википедия.
— Тогда можно спрошу я?
— Валяй! Но только после того, как ответишь на пять моих вопросов.
Я смотрю строго вперед, но чувствую, как он улыбается.
— Всего пять?
— Это и был твой вопрос?
— Нет.
Теперь он точно улыбается. Знаю это, потому что не удержалась, и взглянула на него. Но из-за того, что приказала себе быть более аккуратной, не успела рассмотреть, какую из своих коронных улыбочек он использовал.
— Отвечай, не раздумывая.
— Я готов.
Его настрой уж слишком серьезен.
Я мысленно хихикаю и обрушиваю на него свою импровизацию из только что пришедшего на ум бессодержательного абсурда.
— Что лучше: бензопила или зубы бобра? Какой по счету круг делает та старушка? Цвет краба-йети? Как называют тебя твои друзья? Кто будет следующим?
— Э-э… что? — он смеется. — Цвет краба-йети?
— Тебя смутил только краб?
— Нет.
— Тогда отвечай!
— Хорошо. Пусть будет так: зубы бобра, сто двадцать третий круг, фиолетовый, по-разному… Следующий… Следующий, в чем?
— Не раздумывай.
— Ладно, — он снова смеется. — Как насчет тебя?
— Ты предлагаешь мне быть следующей?
— Да. Хочу, чтобы ты повторила мой подвиг.
Вдалеке я вижу нечто похожее на летнее кафе, где, возможно, есть то, что мы ищем, но в данный момент кофе волнует меня меньше всего.
— Подвиг? Ты называешь свои заторможенные ответы подвигом?
— По-моему, моя реакция была адекватна задаваемым вопросам.
— Чем тебе не нравятся мои вопросы?
— Твои вопросы, они… — он мягко усмехается, отчего его слова не кажутся мне язвительными, — … слишком неординарные.