Ангел из Сетубала
Шрифт:
– Меня бы больше устроил второй вариант.
– Не помешал? – раздался незнакомый мне голос.
Я повернул голову и увидел входящего в палату коренастого человека в белом халате и белой шапочке.
Он энергично подошел к кровати и сел на стул.
– Вы с кем-то разговаривали?
Человек в белом халате пристально смотрел на меня.
– Я? Нет, что вы! С кем тут разговаривать? Просто роль репетировал, – нашел, что ответить, я.
– Понятно. Здравствуйте, Андрей Николаевич. Помните меня?
– А должен помнить?
Я внимательно посмотрел на него.
– Я вас первым осматривал, когда вас привезли к нам со съемочной площадки.
– Я же без памяти был, – растерянно ответил я.
– Понятно. Шутка не прошла.
– Вспомнил. Вы – Георгий Иванович, мой лечащий врач, – догадался я.
– Ваша фамилия, случайно, не Штирлиц? – с иронией в голосе поинтересовался доктор.
– Дорохов, – отчеканил я.
– Ну, господин Дорохов, как самочувствие?
– Очень хорошее, как у человека, упавшего с крыши двухэтажного дома.
– Понятно. Простыню сбросьте с себя, мне нужно произвести осмотр.
Я подчинился.
Минут пять эскулап прощупывал, простукивал, прослушивал мой торс, тискал мои конечности. Закончив осмотр, он снова уселся на стул и посмотрел на меня.
– Так. Все понятно…
– Доктор, я буду жить?
– Жить будете. А вот с кем жить и насколько хорошо, зависит от вас. Внутренности у вас не повреждены. Печень, почки в порядке. Гематома головы, ну, это не опасно. Ушиб позвоночника, тоже не смертельно. Пара-тройка синяков и царапин. Вот и все ваши трофеи. Через две недели мы вас выпишем. В течение месяца будете приезжать к нам на процедуры.
– А как же работа?
– Больничный лист мы вам дадим.
– Понял, не дурак.
– Перед выпиской я напишу вам, что вы должны делать. Да, чуть не забыл. Андрей Николаевич, медсестра говорит, что у вас возникают галлюцинации? Якобы вы здесь постороннего человека видите?
Я бросил взгляд на Перейру, стоявшего перед окном и с явным интересом ожидавшего моего ответа.
– Так категорически нельзя утверждать. Мне, вероятно, что-то снилось, когда вошла медсестра. Я открыл глаза, но сон еще продолжался, наверное, в этот момент я кого-то из своего сна и увидел.
– Понятно, что ничего не понятно. Специалиста мы к вам пригласим.
– Какого специалиста? – упавшим голосом спросил я.
– Психиатра.
– А может, не надо психиатра, а?
– Пусть будет психиатр. Ему тоже нужно за что-то зарплату получать. Не беспокойтесь, Андрей Николаевич, он просто поговорит с вами. Это не больно.
– Вы меня успокоили.
– Сегодня вас ожидают лечебные процедуры, а пока отдыхайте. Пожелания или просьбы имеются?
Доктор встал со стула.
– Нет. А хоть, есть.
– Слушаю вас.
– Доктор, не могли бы вы раздвинуть шторы на окне, а то что-то темновато здесь.
– И все?
– Все.
– Легко.
Доктор подошел к окну, по пути пройдя сквозь Перейру, и раздвинул шторы.
– Так нормально? – спросил он.
– Отлично, – упавшим голосом ответил я.
Он так же, как и медсестра, не видел Перейру. Доктор вышел из палаты.
Я посмотрел на Диего.
Он прогуливался вдоль стены взад-вперед, как ни в чем не бывало, будто никто не проходил сквозь него.
– Слушай, Перейра, если ты ангел, то где твои крылья и белые одежды? – спросил я.
Перейра остановился и посмотрел на меня.
– Понимаешь, Андрей. Я – твой ангел-хранитель, это самый низший лик из Сонма ангелов. Всего их девять. Вот перейду на в следующий лик, и стану Херувимом в белых одеждах и с крыльями.
– А почему ты оказался именно моим ангелом-хранителем? Судя по имени, ты был португальцем?
– Происхождение не имеет никакого значения. Ты родился двадцать восемь лет назад тридцатого июля в восемь часов четырнадцать минут и тридцать семь секунд. Именно в это время закончился срок моего пребывания в Чистилище. Именно в эту секунду ты появился на свет, а я был направлен к тебе. Родился бы ты на секунду раньше или позже, я был бы у другого человека ангелом-хранителем.
– И долго ты был в Чистилище?
Я с интересом разглядывал своего необычного Ангела.
– Почти триста лет, – грустно произнес Диего.
– Фигассе! Значит, при жизни ты был отъявленным грешником?
Перейра немного замялся, подыскивая нужные слова.
– Ну, не так, чтобы отъявленным. Души таких грешников просто отправляются в Небытие навсегда. А души, которые можно спасти, отправляются в Чистилище на разные сроки в зависимости от содеянного.
– Судя по сроку, который тебе впаяли, при жизни ты был отъявленным негодяем, Перейра?
– Я был пиратом.
– Да ладно! Что, правда, пиратом?
Я пристально смотрел на Перейру.
– Конечно пиратом.
– Вот это да! Круто! Мой ангел-хранитель – бывший пират. Хоть… Ведь ты же людей грабил, убивал, а это совсем не круто. Вы, каналья, сеньор Перейра!
– Крови на мне нет, я никого не убивал, иначе Высший Суд бы отправил мою душу в Небытие. Грехи были, но я за них уже ответил.
Перейра отошел в сторону, стал лицом к стене и опустил голову. Возникла неловкая пауза.
– Ты, что, обиделся, Диего? Прости меня, подлеца. Брякнул, не подумавши.
Перейра, не поворачиваясь, сделал рукой какой-то неопределенный жест и остался стоять лицом к стене.
– Слушай, Диего, расскажи мне о себе. Где жил, что в жизни с тобой происходило, как пиратом стал.
Перейра повернулся. Он недоуменно смотрел на меня своими темно-карими, грустными, как у быка на бойне, глазами.
– Зачем?
– Как зачем?! – воскликнул я. – Мне же интересно узнать о жизни моего ангела-хранителя! А потом, если хочешь, я расскажу тебе о своей.