Ангелмасса
Шрифт:
— Расскажи мне, что произошло, — заговорила она. — Только не торопись.
«Несколько часов назад Пирбазари привез сюда господина Джереко, — ответил Роньон, послушно замедлив движения пальцев. — Он сказал, что господин Джереко — шпион».
Чандрис едва удержалась от гримасы. Она была права.
— Пирбазари объяснил, как об этом узнали? — спросила она. «Неизвестно, — жестами показал Роньон. — Думаю, господин Форсайт просто догадался об этом. Он очень умный».
— Да, я знаю, — согласилась Чандрис. Итак, она была права лишь отчасти; по всей
Но если так, то любые его заявления о непричастности Девисов и Чандрис не будут приняты во внимание. Если Форсайт выйдет в зал и застанет ее, то придет к совершенно ошибочному выводу.
— Он здесь вместе с господином Форсайтом? — спросила она, напустив на себя безразличный вид.
Роньон нахмурился.
«Господина Форсайта здесь нет, — ответил он. — Только Джереко».
Теперь пришла очередь хмуриться Чандрис.
— Джереко здесь один? — спросила она, подавляя желание оглянуться. Вряд ли Форсайт запер бы шпиона Пакса одного в своем кабинете и ушел, оставив его там на ночь.
Однако Роньон кивнул:
«Господин Форсайт немного поговорил с ним, потом пришел Пирбазари, потом в кабинет принесли кровать и еду, и все ушли… Потом появился рабочий и переделал замок в двери, — добавил гигант, и его лицо на мгновение оживилось, а в глазах вспыхнул интерес. Однако он тут же вновь помрачнел. — Что они хотят сделать с Джереко? Наказать его?»
— Не знаю, — ответила Чандрис, все еще думая о кабинете за ее спиной. Итак, эти двое охраняют пленника, а не просто стоят на часах, пока длится допрос.
Но даже и теперь происходящее казалось ей лишенным смысла. В Магаске наверняка есть настоящая тюрьма, которая годится даже для такого опасного преступника, как лазутчик Пакса. У Форсайта нет никаких причин держать его здесь, превратив свой кабинет в камеру заключения.
Разве что если Верховный Сенатор не хотел, чтобы Коста поговорил с кем-нибудь еще.
Внезапно у нее мелькнула догадка, и Чандрис поймала себя на том, что смотрит на Роньона понимающим взглядом. Ну конечно. Коста не желал попасть в тюрьму, он хотел отправиться к Ангелмассе, но никоим образом не смог бы это сделать после предъявления официальных обвинений. Он попытался уговорить Форсайта отложить арест до окончания эксперимента, вероятно пообещав явиться с повинной, как только исследование будет завершено.
И, когда это не получилось, он разыграл козырную карту.
Тот факт, что Форсайт не носит ангела.
— Итак, господин Форсайт поговорил с Джереко, — произнесла Чандрис. — Он сказал тебе что-нибудь, когда вышел?
«Он велел никому и ничего не говорить о Джереко, — жестами показал Роньон. В середине фразы его лицо приняло неуверенное выражение. — Ох, значит, я не должен был говорить вам об этом?»
— Все в порядке, — торопливо сказала девушка. — Он не имел в виду тех, кто уже все знает.
Роньон моргнул:
«Так вы знали?»
Горло Чандрис сжалось. Признавшись, что ей было известно о том, кто такой
Но у нее не было другого выхода, если она хотела выручить Косту.
— Да, знала, — ответила она. — Он сказал мне об этом два дня назад, когда мы разговаривали, пытаясь понять, что происходит с Ангелмассой.
Роньон поежился, его плечи поникли, как будто он пытался уменьшиться в размерах.
«Это очень плохое место. Оно очень меня испугало».
— Меня тоже, — заверила его Чандрис. — И Джереко, и многих других людей. — Она подалась к Роньону. — Именно поэтому мы с Джереко должны отправиться туда. Мы должны кое-что выяснить, чтобы Ангелмасса больше никого не пугала. Ты можешь нам помочь?
Хмурые складки на лице гиганта стали еще глубже.
«Не знаю, — ответил он. От возбуждения его пальцы задвигались быстрее. — Господин Форсайт велел мне никому ничего не говорить, а я рассказал. Если я помогу вам, он очень на меня рассердится».
— В основном он будет сердиться на меня, — заверила его Чандрис. — Если у тебя будут неприятности, я скажу ему, что ты здесь ни при чем и вся вина лежит только на мне.
Роньон опустил взгляд на руки девушки, и на его лице появилось такое выражение, будто он вот-вот расплачется.
«Но это неправда, — возразил он. — Господин Форсайт говорит, что, если человек делает что-то дурное, он должен сам отвечать за свои поступки».
— Он прав, — уступила Чандрис. «Разумеется, если не считать самого Форсайта», — добавила она про себя, вспоминая блеск подвески с фальшивым ангелом на его шее. Но говорить об этом сейчас было бесполезно. Роньона явно ввели в заблуждение; Форсайт скормил ему какую-нибудь сказочку, чтобы придать своим действиям подобие законности. Пытаться переубедить Роньона означало бы окончательно сбить его с толку.
«Разумеется, я хотел бы помочь, — продолжал Роньон, жестикулируя так быстро, что Чандрис едва успевала разбирать его знаки. — Вы с Джереко очень помогли мне там, на корабле, когда я испугался. Но господин Форсайт велел никому не говорить…»
— Я знаю, — сказала Чандрис, успокаивающе прикасаясь к его руке. — Ничего страшного. Я сама виновата — мне не следовало расспрашивать тебя. Извини.
Роньон смутился.
«Все в порядке, — показал он. — Я не сержусь на вас. Вы мне нравитесь».
Девушка улыбнулась.
— Ты тоже мне нравишься, Роньон, — вполне искренне отозвалась она. Беззащитная, едва ли не по-детски наивная открытость Роньона трогала ее до глубины души. Она была готова на все, только бы не причинить ему боль. — Не беспокойся, я как-нибудь справлюсь. У нас с тобой все будет хорошо.
«И у Джереко?»
— И у него тоже, — ответила Чандрис.
Несколько мгновений Роньон испытующе смотрел ей в лицо. Потом складки на его лбу разгладились, и он улыбнулся. «Хорошо, — жестами показал он. — Я верю вам».