Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого
Шрифт:
Именно в этом городе примерно в начале декабря 1310 г. аббат Сен-Медарда в Суассоне объяснил папе, [1070] от своего имени и от имени Ангеррана де Мариньи, что, на их взгляд, целесообразней было бы отложить императорскую коронацию до Троицына дня 1311 г., чтобы ускорить ратификацию договора. [1071] Подобное мнение, будь оно изложено в письме от короля, могло бы оказать пагубное влияние на франко-немецкие отношения. Мнение же двух советников, устно переданное одним из них, было менее опасно и однозначно давало понять папе позицию короля. В данном случае мы впервые видим, что Мариньи, официально или нет, стал выразителем воли короля.
1070
А не кому-то другому, кто передал сказанное папе, как написал Ж. Лизеран: G. Lizerand, Clement V…p. 228.
1071
«Поскольку некоторые из твоих советников и нунциев апостолького престола нам по секрету сообщили, что некоторые говорят о том, что мы нечаянно вошли в курс дела этого короля и что твоя искренность, как мы знаем, к чести нашей и Римской церкви, чистосердечно на всех распространялась, мы их и других предупредили, что мы делаем только то, что может принести пользу апостольскому престолу; возлюбленный сын наш. аббат монастыря святого Медара в Суассоне, от Светлейшего короля к нам направленный, в тайне от нас, не от твоего имени. а от своего и от имени возлюбленного сына нашего, благородного мужа Ангеррана. твоего камергера, рассказал о том, что казалось полезным ему и данному Ангеррану,
Итак, речь теперь шла о ратификации договора. Четырнадцатого февраля 1311 г. Филипп Красивый выдал доверенности на проведение переговоров по этому вопросу: [1072] имя Мариньи значилось первым среди мирян. Король облек своих доверенных лиц полномочиями вести обсуждения, делать выводы и давать клятвы от его имени. [1073] В действительности обсуждение этого вопроса с римским королем, который в то время находился в Ломбардии, не получилось. Но 28 февраля Климент V начал собственные переговоры с Генрихом VII [1074] по поводу договора, заключенного 26 июня 1310 г., и с этой целью послал к нему своих капелланов, Роберта Салернского и Гуго-Жеро, архидиакона Ожа. Поскольку путь от Парижа до Авиньона занимал примерно восемь дней, [1075] мы считаем позволительным утверждать, что между выдачей доверенностей Филиппом Красивым и установлением контакта Климента V с Генрихом VII существовала связь, тем более что Мариньи, без всяких сомнений, находился в Авиньоне в марте 1311 г.
1072
Гильому Бонне, епископу Байе, Жоффруа дю Плесси, избранному епископом Эвре, Пьеру, аббату Сен-Медара в Суассоне, Алену де Ламбалю и Жану Форже. Ангеррану де Мариньи. Гильому де Ногаре, Гильому де Щезнану и Пьеру де Галару; J. Schwalm, op. cit…№ 576, p. 531–532.
1073
Arch, rial; J 611, № 30, pi`ece 3; J. Schwalm-, op. cit…№ 577, p. 532–533.
1074
J. Schwalm, Constitution.es…,p. 541–559, et Neue Aktenst"uke,p. 4-27.
1075
Курьеры преодолевали это расстояние за шесть дней; Y. Renouard, dans la Revue historique,t. CLXXX, 1937, p. 29.
Ведь именно Мариньи обсуждал это дело с папой. По всей видимости, Ногаре, который лишился всякого уважения в глазах папы и более не имел на него никакого влияния, был вынужден уйти в тень, как и Плезиан, тогда как отношения между королем и папой несколько разрядились.
В Курии Мариньи действовал в двух направлениях. Прежде всего он добивался фактической ратификации договора, то есть обмена грамотами с печатями. Затем он попытался напугать Генриха VII, устанавливая контакты с итальянскими гвельфами, оставаясь верным той политической линии, которую, по его настоянию, выразил аббат Сен-Медара: если бы коронацию отложили, Генрих VII стал бы с большим интересом рассматривать идею союза с французами, который мог благоприятно повлиять на его отношения с папством; римский король мог бы воспользоваться помощью своего французского союзника, в котором уже бы не нуждался, став императором. Генрих VII догадался об этой уловке, как только ему стало известно о визите французов в Авиньон, и ответом именно на его жалобу стало возмущенное письмо кардинала Бертрана де Борда, папского камерария: чистой ложью в письме посланникам понтифика, находившимся при дворе Генриха VII, назвал он высказывания о том, что аббат Сен-Медара и другие послы короля Франции присутствуют в Курии лишь для того, чтобы помешать реализации планов римского короля! [1076]
1076
«Вовсе не для того, чтобы помешать королю римлян»; J. Schwalm, Constttutiones…№ 594. p. 552.
Чтобы получить от Генриха VII должным образом оформленный текст соглашения со всеми необходимыми печатями, Климент V выслал ему, как и Филиппу Красивому, образец. [1077] Оставалось лишь убедить Генриха. В марте 1311 г. папские посланники получили от кардинала де Борда [1078] указание уверить римского короля в добром к нему расположении со стороны французских послов, находившихся в Авиньоне: Мариньи никогда не разговаривал с папой ни о чем, что могло бы повредить интересам вышеупомянутого короля, и не обсуждал с ним никаких подобных распоряжений; [1079] ранее уже было сказано, что аббат Сен-Медара и остальные находились при дворе понтифика не для того, чтобы помешать Генриху VII в его стремлениях, поскольку они никогда об этом не говорили; более того, Мариньи относится к королю как преданный друг и желает ему – верх лицемерия – быстрейшего восхождения к титулу императора; [1080] наконец, отдельные недоброжелатели уверяли, что король Франции или один из его приближенных сказал или написал что-то супротив Генриха VII – но это неправда: в таком случае французские кардиналы не поддерживали бы идею коронации. [1081] В заключение всего этого лживого политического хитросплетения, говорилось о том, что Генриху VII, как и Филиппу Красивому, следовало выслать к папе послов с ратификационными грамотами.
1077
«Чтобы он послал грамоту также (оформленную)… как представленный образец» («Quod mittat litteras… quarum tenores habetis»); предписание от 5 апреля 1311 г.; ibid., №596. p. 557.
1078
1311 г., перед 30 марта; ibid.,№ 594. р. 551–553.
1079
«Также объяснили… что господин Ангерран де Мариньи, находящийся в данное время в Римской курии, никогда не разговаривал и не рассуждал с господином нашим ни о чем, что могло бы повредить чести или благоденствию вышеупомянутого короля» («Exponatis… quod dominum Ingerranus de Marigniaco, qui nunc est in romana curia, nunquam aliquid domino nostra dixit nec procuravit cum eo, quod esset contra honorem vel prosperitatem dicti Regis»): ibid.,p. 552.
1080
«Напротив, упомянутый господин Ангерран ведет себя как преданный друг этого короля и желает ему быстрейшего возвышения» («Immo, dominus Ingerranus predictus multum ostendit se esse devotum et amicum dicti Regis, et quod multum vult promocionem suam»); ibid.
1081
«Известные вам кардиналы, если бы король Франции что-либо подобное
Ответ, впрочем, не был удовлетворительным. Заверений в преданной дружбе Мариньи, переданных папским камерарием, было не достаточно для того, чтобы римский король ратифицировал договор от июня 1310 г. На самом деле, Генрих VII, должно быть, прекрасно знал, как правильно воспринимать демарши Ангеррана в Авиньоне: составленное де Бордом по просьбе Ангеррана подобное послание как раз и доказывает то, что Генрих VII воспринимал камергера Филиппа Красивого как противника.
Тогда камергер применил другую тактику, и тон составляемых кардиналом Бертраном де Бордом предписаний изменился: камерарий, по наущению Мариньи; при каждом удобном случае сообщал папским посланникам при дворе Генриха VII о том, что если бы Филипп Красивый изъявил такое желание, Франция могла бы оказать помощь гвельфским городам! Представители итальянских городов, писал он, приехали в Париж, чтобы узнать, следует ли им оказывать сопротивление Генриху VII; они настаивали на встрече с королем или с Мариньи; многие из них с этой же целью находятся в Авиньоне и пытаются добиться аудиенции у Ангеррана де Мариньи. Но членам Курии было достоверно известно, что ни Мариньи, ни один из принцев и ни один из членов Совета короля Франции не захотел их принять и выслушать. [1082]
1082
1311 г… 5 апреля. – Авиньон; J. Schwalm, Constitutiones…,t. IV, № 596, p. 556–557.
Эти высказывания имеют под собой реальную основу: 1 апреля 1311 г. представители Флоренции отправили своим агентам в Авиньоне письмо, в котором говорилось о необходимости действовать во Франции в интересах этого города, не забывая также о сотрудничестве с Луккой и Сиеной. [1083] Лизеран выдвинул достаточно правдоподобное, но бездоказательное предположение о том, что Мариньи и аббат Сен-Медара поддерживали отношения с агентами Лукки. [1084]
1083
«Тем не менее обсудите эти вопросы с послами короля франков и делайте все, что посчитаете нужным и полезным для государства и благополучия нашего и приверженцев церкви…» («Nichilominus etiam cum ambaxiatoribus regis Francorum procurers et faciatis omnia que credideritis expedire et redimdare ad statum et salutem nostram et devotorum ecclesie…»): ibid.,№ 597, p. 559.
1084
G. Lizerand. Clement V…p. 229.
Таким образом, это послание уже не было ложью, как предыдущее, но тем не менее его составители хотели оказать давление на Генриха VII: он должен был понять, что французы могли без всякого труда доставить ему множество неприятностей и что в его интересах было как можно быстрее выслать требуемые документы. Кардинал-камерарий показал себя ловким политиком, а сноровка Мариньи просто беспримерна: начав переговоры с гвельфами, Мариньи вызвал бы недовольство римского короля и спровоцировал бы окончательный разрыв, что вынудило бы Францию, ради достижения политической выгоды, оказывать итальянским городам финансовую или военную помощь в весьма сомнительном предприятии; а поставив себя в положение снисходящего, он вынудил Генриха VII опасаться нависшей над ним нешуточной угрозы, причем не было никакой необходимости ни порывать с гвельфскими городами, ни прекращать переговоры с Генрихом. Кроме того, этот маневр никак не отразился на государственной казне… Уверения кардинала де Борда в том, что Мариньи не встречался с флорентийцами, вероятно, подобны прозвучавшим в марте заявлениям, но хлопоты представителей гвельфских городов, без всяких сомнений, не возымели никакого результата.
Эти едва завуалированные угрозы, само собой, предваряли просьбу выслать ратификационные грамоты, составленные по заранее высланному образцу, к подготовке которого французская сторона имела непосредственное отношение. Но камерарий предусмотрел также возможность формального отказа Генриха Vil, которую, безусловно, обсуждали вовремя многочисленных этапов подготовки к. высылке мартовских инструкций. Так, в инструкции папским посланникам от 5 апреля объяснялось то, что им следовало сказать по секрету Генриху VII в том случае, если всякая надежда на ратификацию договора будет потеряна: римский король подвергает себя огромной опасности, исходившей со стороны Франции; папа ожидает ратификационных грамот от Филиппа Красивого; король Франции не будет брать в расчет интересы Генриха, если тот не хочет заключения мира, и сам папа более не будет снисходителен к римскому королю, поскольку у него вызывает раздражение тот факт, что коронация Генриха и его чествование (!) при дворе понтифика задерживают начало крестового похода; поэтому совесть подсказывает понтифику необходимость порвать отношения с римским королем. [1085]
1085
J. Schwalm, Constitutiones…,t. IV, № 596. p. 557–558.
На этот раз угроза исходила от папы и от короля Франции, которые объединились против Генриха VII, чтобы вынудить его дать согласие, благодаря деятельности французских посланников в Авиньоне, причем из самого текста предписаний, составленного кардиналом-камерарием, становится понятно, что самым активным, самым заметным участником этого движения, наконец, его реальным руководителем, был Ангерран де Мариньи. [1086] Несомненно, это объединение было связано с тем, что. в феврале прекратились разбирательства по делу Бонифация VIII. [1087] Уступив в вопросе, очень важном для Филиппа Красивого и тем более для Ногаре, но, по мнению Мариньи, хотя и не безнадежном, но абсолютно бесперспективном, французская сторона добилась того, что папа стал сторонником имперской политики Мариньи, проводя которую он ставил перед собой цель отложить коронацию и с помощью угроз, поскольку убеждения не приносили должного результата, добиться ратификации договора от июня 1310 г.
1086
«Ни к королю, ни к господину Ангеррану, ни к кому-нибудь другому из иного рода или советнику высокого ранга…» («Nec ad Regem, nec ad dominum Ingerrnum, пес ad aliquem alium de sanguine vel de consilio qui sit magni status…»); ibid.p. 557.
1087
Письмо графов Эвре и де Сен-Поля, например, написано 14 февраля 1311 г., в тот же день, когда Мариньи и остальным были переданы верительные грамоты 'ed. P. Dupuy, Histoire du diff'erend… Actes et preuves,p. 301.
Генрих VII был вынужден прибегнуть к крайним средствам. Он сделал несколько оговорок относительно условий договора, то есть отказался оставить Арльское и Вьеннское королевства, о чем Климент V предупреждал Филиппа Красивого. [1088] Затем 8 мая в Кремоне он ратифицировал договор, [1089] подготовив публичную грамоту, которая соответствовала представленному образцу лишь частично и была составлена по абсолютно другой форме. Папа немедленно потребовал ратификации с французской стороны, и 14 июня Филипп Красивый подписал документы в Пуасси, в присутствии Людовика д'Эвре, Мариньи, Латильи, Ногаре и Мальяра; [1090] со своей стороны, он практически полностью воспроизвел образец. [1091]
1088
Булла Rex pacificus(Король-миротворец) от 1 мая 1311 г.; Arch, nat, J. 704 № 178; J. Schwalm, op. cit.,№ 612. p. 575–576.
1089
Ibid…№ 613, p. 576–577.
1090
Указаны по порядку; J. Schwalm, op. cit…№ 615, p. 577–579.
1091
Ibid…№ 591. p. 549.