Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого
Шрифт:
В 1311 г. фламандская политика короля полностью находилась в руках Мариньи. Примерно за четыре года он приобрел то, что в дальнейшем позволило ему вести дела в этой сфере по-своему: опыт и связи. И тем, и другим он был обязан своей должности, поскольку в качестве камергера он постоянно оказывался на пути тех, кто приходил на встречу с королем, и имел возможность с близкого расстояния следить, хотя и оставаясь при этом в стороне, за событиями, переговорами, высказываниями опытных людей. Кроме того, у него сложились свои политические взгляды, которые он, как мы увидим, реализовывал с 1312 по 1314 г. в постановке проблем и деятельности в отношении папы или против фламандцев. Наконец, во время своего пребывания на службе у короля и в особенности в королевской Палате, он добился того, что его имя стало известно как лицам, получившим королевские верительные грамоты, или знатным людям, приносившим присягу, так и послам или гонцам, и даже, во время поездки в поддержку Гистеля, народу.
Именно на эти качества Филипп Красивый делал ставку, когда с 1311 г. начал давать Мариньи различные важные поручения, рискуя вызвать недовольство тех, кто считал себя более достойным, даже не будучи более способным, – то есть в первую очередь принцев королевской крови.
2. Конференции в Турне (1311 г.)
Когда летом 1311 г. возникла необходимость послать во Фландрию представителей короля для переговоров с Робертом Бетюнским и Людовиком Неверским, выбор в первую очередь пал на Ангеррана де Мариньи, и вместе с ним исполнять эту миссию отправились маршал Жан де Гре, Пьер де Галар, Арпен д'Аркери и Жерар де Куртон. Фанк-Брентано посчитал, что на этот выбор повлияли тесные отношения Людовика Неверского с Луи де Мариньи. [1173]
1173
Ibid.
Представители французской стороны, проводившие переговоры, и в особенности Мариньи, были облечены широчайшими полномочиями, судя по протоколу встречи между Людовиком Неверским и Мариньи, составленному примерно в августе 1311 г. [1174] Королевский камергер предложил графу Неверскому несколько вариантов: уступить Фландрию королю в обмен на обширный пэрский фьеф в бальяжах Буржа и Санса, который примкнул бы, таким образом, к Неверской и Ретельской областям; назначить Фландрию в приданое своей дочери Жанне, которая вышла бы замуж за Филиппа д'Эвре; даровать графство своему сыну Людовику (Неверскому), который женился бы на сестре Филиппа. Все три предложения, третье из которых было гораздо менее дерзким, чем два предыдущие, были отклонены. Потерпев поражение, Мариньи отнюдь не отчаялся. Он возобновил переговоры в Турне и стал просить меньших уступок. Но эти попытки уже являются для нас свидетельством того, какую свободу действий король предоставлял своему советнику, который, помимо этого, обладал достаточными полномочиями для того, Чтобы произвести оценку и предложить Людовику Неверскому в качестве фьефа ренту с земли в 10000 ливров. [1175] Далее мы увидим, что у него также была возможность продлевать на свое усмотрение срок перемирия между Фландрией и Эно; кроме того, у него на руках находились "четыре акта, но он использовал из них лишь тот, который показался ему подходящим. [1176]
1174
Arch, du Nord, В 225, Godefroy 4770; ed. Funck-Brentano, op. cit.,p. 586–587, en note; далее, с. 233.
1175
Фанк-Брентано посчитал, что Мариньи предоставил 40 000 турских ливров ренты: это соображение он основывал на фразе: «и все эти двадцать тысяч, как те, что будут выплачены с земли, так и те, что будут платить из казны». Это, напротив, означает, что было всего 20 000 турских ливров, доказательством чему служит и предыдущая фраза: «двадцать тысяч турских ливров, десять тысяч из которых будут выплачиваться с земли… и десять тысяч из королевской казны»; Funck-Brentano, op. cit…p. 586–588.
1176
Arch, nat., JJ 42 A, № 141 `a 144, f. 124 r.
Мариньи должен был вернуться во Францию, чтобы отчитаться в своих действиях во время переговоров. Действительно, он находился во Фландрии в начале августа, доказательством чему является поездка к нему посланника Маго д'Артуа; [1177] в любом случае, он совершенно точно находился подле короля в Сент-Уане, когда Филипп Красивый принимал решение о продлении срока перемирия между Фландрией и Эно [1178] и вручил своим посланникам бумаги с поручениями, [1179] поскольку в августе, и именно в Сент-Уане, он составил приказ о вознаграждении двух служащих отеля. [1180] После этого он вновь уехал во Фландрию.
1177
1311 г., 10 августа; Форталье, слуга графини, подтвердил, что ему выплатили обещанные деньги за поездку из Артуа во Фландрию к Мариньи: Arch, du Pas-de-Calais, A 286, № 34.
1178
1311 г., 15 августа; в нотариально заверенном протоколе; Arch, nat. J 559. № 12.
1179
1311 г., 20 августа; id.,Arch, nat., J 559. № 14.
1180
Arch. nat., JJ 46, № 81. i. 61 r„et № 126, f. 77 r.
Как мы уже сказали, членами делегации являлись Мариньи, Жан де Гре, Пьер де Галар, Арпен д'Аркери и Жерар де Куртон. Одна легенда гласит, что руководителем миссии был Карл Валуа, и когда Мариньи, вытеснив его, возглавил проведение переговоров, брат короля воспылал к нему всем известной ненавистью. Жозеф Пти, занимавшийся исследованием истории Карла Валуа, утверждает, что он «являлся главой» дипломатической миссии в Турне, [1181] ссылаясь на строчку из творения Жиля Ле Мюизи. [1182] Это не более чем легенда. Карл Валуа действительно был в то время в Турне, но как частное лицо, так как хотел встретиться с Людовиком Неверским по личному делу: старший сын графа Неверского, Людовик, женился в 1308 г, на Изабелле Валуа, дочери Карла, и Карл пообещал ему помочь в выплате 10000 ливров ренты, к которой обязывал Людовика Атиский договор, дав ему по доверенности на имя короля 6000 ливров в качестве приданого Изабеллы, и оказать ему военную поддержку в случае войны, но не против короля. [1183] Вполне возможно, что граф Валуа приехал в Турне именно по этим причинам. Но, в любом случае, без всяких сомнений, король не направлял Карла Валуа в Турне, [1184] он не руководил никакой миссией и не принимал участия в дипломатических переговорах. Упомянув о Карле Валуа, Ле Мюизи недвусмысленно заявляет, что главой французской миссии был Ангерран де Мариньи, которого король отправил и от своего имени наделил широчайшими полномочиями, [1185] тогда как «Хроника Турне»называет Мариньи «наместником короля в этом деле», [1186] а в счетах города Ипра упоминается о том, как со всей страны люди отправились в Турне, «чтобы встретиться с монсеньором де Мариньи». [1187] Что же касается выражений, в которых составлены нотариально заверенные протоколы конференции 13 сентября 1311 г., они отличаются такой же точностью: Мариньи говорил от своего имени и от имени своих коллег, отправленных королем во Фландрию вместе с ним. [1188] Он был столь высокопоставленным лицом в этой делегации, что даже приказывал зачитывать грамоты комиссии, а не читал их самостоятельно. [1189]
1181
J. Petit, Charles de Valois,p. 135.
1182
«Граф де Валуа, посланный господином королем» («Comes de Valois missus a domino Rege»); 'ed. H. Lemaitre, p. 79.
1183
J. Petit, op. cit.,p. 134.
1184
Его
1185
«Господин Ангерран де Мариньи, посланный господином королем вместо себя и наделенный от его имени всеми королевскими полномочиями» («Dominus Ingel-randus de Maregni, missus etiam a domino Rege, loco ejus et tamquam Rex, habens omnimodum potestatem ab eodem»); G. Le Muisit, 'ed. H. Lemaitre, p, 79.
1186
Fr. Funck-Brentano, chronique art'esienne et chronique tournaisienne,p. 94.
1187
Ed. G. des Marez et E. de Sagher, t. I, p. 355–356.
1188
«Благородный муж господин Ангерран де Мариньи, рыцарь знаменитейшего короля Франции и камергер (sic),выступал от своего имени и от имени своих коллег, которых король от своего имени направил во Фландрию»; Arch, nat., J 559. № 14.
1189
«Приказал зачитывать публично» («In publico legi fecit»); ibid.
Приезд Ангеррана в Турне был обставлен необыкновенно пышно, и нельзя отрицать возможности того, что приехавший туда как частное лицо Карл Валуа был этим очень раздосадован. Городские власти ехали перед камергером, которого сопровождали, как короля, [1190] многочисленные сержанты и оруженосцы, а также целая свита, состоявшая, по всей видимости, из его коллег и их прислуги. Как по случаю королевского визита, в его честь была объявлена амнистия осужденным на ссылку и изгнание. Он остановился в замке Брюй, близ Турне, и каждый день приезжал в замок Турне верхом на коне в сопровождении целого кортежа всадников. [1191]
1190
«Как короля» («Slcut Rex»); G. Le Muisit, toc. cit.
1191
Согласно Le Muisit, loc. cit.
Все так же по свидетельству Ле Мюизи, Мариньи вел долгие беседы с епископами Камбре и Арраса, но об этих встречах нам ничего не известно.
Роберт Бетюнский и Людовик Неверский приехали в то же время и провели с представителями городов и короля совещание, основное заседание которого состоялось 13 сентября. [1192] Хотя мы располагаем сведениями только об этом заседании, его, безусловно, предваряли, вероятно, менее торжественные встречи, которые, впрочем, проходили в гораздо более деловой обстановке. Согласно протоколу заседания, состоявшегося 13-го числа, на нем действительно обсуждали мирный договор в том виде, каким его утвердили ранее и изложили в серии документов, которые несколькими днями ранее зачитали перед народом. [1193]
1192
«Они говорили в Турне с мессиром Ангерраном де Мариньи»; Chron. tourn, loc. cit. – «И они долго между собой говорили о войне» («et fuit inter eos grande parlamentum super querris»); G. Le Muisit, loc. cit. – Нотариально заверенный протокол, 1311 г., 13 сентября; Arch, nat., J 559, № 12 et № 14; второй документ, свидетельствующий о напряженности в отношениях между королем и графом. издан Фанк-Брентано; Funck-Brentano, op. cit.,p. 594–596.
1193
«Грамоты, которые несколькими днями ранее громко и членораздельно зачитали публично» («In litteris que, quadam die noviter pr'ec'edente, eis fuerant ad plenum et alta et intellegibili voce exposite»); Arch. nat… J 559. № 14.
Официальное завершение переговоров состоялось 13 сентября в полдень, в доме метра Дюрана, каноника и казначея церкви Турне. Там присутствовали Мариньи и его коллеги, представлявшие короля, Созе де Буссор и некоторые другие рыцари, замещавшие графа Эно, и лично Роберт Бетюнский со своим братом Жаном Намюрским, сыном Людовиком Неверским, знатью и представителями фламандских городов. Срок перемирия между Фландрией и Эно истекал 31 августа, и король наделил Мариньи полномочиями продлить его; таким образом, положившись на его авторитет, обе стороны сошлись на предложенной им дате – празднике Святого Иоанна в 1312 г. Нужно заметить, что, покидая королевский двор, Ангерран увез с собой во Фландрию четыре абсолютно одинаково составленные грамоты, в которых говорилось о продолжении срока перемирия вплоть до 15 сентября, 30 сентября, 31 октября и, наконец, до 30 ноября текущего 1311 г. [1194] Он посчитал целесообразным озвучить в Турне третий из этих документов: [1195] закончив продолжительную речь, с которой он обратился к довольно многочисленной аудитории, [1196] Ангерран приказал зачитать указ короля Франции, согласно которому срок перемирия продлевался вплоть до 31 октября. Затем он вновь взял слово и добавил, что соблюдение перемирия являлось обязательным и что он сам и его коллеги будут рассматривать все жалобы на нарушителей. [1197]
1194
Эти четыре грамоты относились, несомненно, к 15 августа, поскольку о них сохранилось упоминание в регистре JJ 42 A. fol. 1–4 г между 13 и 22 августа 1311 г.
1195
Его содержание отражено в протоколе; Arch. nat… J 559, № 12.
1196
«Там было очень много знатных и простых людей, сидевших по рядам»; Chronique toumaisienne,'ed. Funck-Brentano, p. 94.
1197
«И он добавил для указанных сторон, что если одна из сторон пожалуется на то. что в условиях данного перемирия другая сторона нарушит данные условия, он и его коллеги охотно обе стороны выслушают и сделают все, что подскажет им разум» («Et significavit 'partibus predictis quod si pars aliqua de aliquo vellet conqurrri quod in dictis treugis per aliam partem in dictafum treugarum prejudicium contra earn factum esset, quod ipse ejusque e-ollege eas libenter audireut et facerent quod ratio suaderet»); Arch. nat… J 559, № 12.
Уладить второе дело было гораздо сложнее; речь шла о соблюдении мирного договора между королем и графом Фландрии. В этой связи мы располагаем двумя цитатами с заседания 13 сентября: одна, очень краткая, взята из протокола, [1198] другая, более подробная, из рассказа о заседании 15 октября, во время которого королевские приближенные вспоминали о том, что произошло месяцем раньше. [1199] Мы объединим эти два свидетельства, чтобы показать то, что в действительности происходило на заседании.
1198
Arch. nat., J 559. № 14; 'ed. Funck-Brentano. Philippe le Bel…p. 594–596.
1199
Arch du Nord. В 225. Godefroy 4794.
Поскольку граф согласился с тем, что в качестве третейского судьи выступал король, шла подготовка к подписанию соглашения, как вдруг Людовик Неверский заявил протест от своего имени и у от имени отца, утверждая, что Мариньи нельзя доверять, что он собирался оставить спорные земли графу Эно, как сообщил сир де Сен-Венан. Мариньи на это возразил, что в таком случае король не предложил бы себя в качестве третейского судьи; затем он вкратце напомнил о событиях, произошедших до этого заседания. Он рассказал о войне, переложив ответственность за ее начало на плечи Ги де Дампьерра и его сыновей, и обосновал законность союза короля Франции с графом Эно – того союза, факт заключения которого Роберт Бетюнский использовал, чтобы поставить под сомнение выбор короля в качестве посредника и его добрые намерения.