Англичанка
Шрифт:
— Что же ты забыл в Португалии?
— Хелен будет травить меня экзотической кухней, а я стану писать бездарные пейзажики акварелью.
— Не знал, что ты увлекаешься живописью.
— Были причины скрывать свои хобби. — Сеймур хмуро посмотрел на Старый город, словно такой вид ему ни за что не отобразить на бумаге. — Если бы отец узнал, что я встречаюсь с тобой, он бы в гробу перевернулся.
— Так зачем ты приехал?
— Надеялся, что ты поможешь отыскать кое-что для одного моего друга.
— Имя у твоего друга есть?
Вместо ответа Сеймур открыл атташе-кейс и достал из него фотографию восемь
— Мадлен Хэрт? — спросил тот.
Кивнув, Сеймур вручил ему лист формата А4, на котором шрифтом «сансериф» было напечатано одно-единственное предложение:
У вас семь дней — после девчонка умрет.
— Черт, — прошептал Габриель.
— Похоже, мы влипли.
Волей случая Грэма Сеймура поселили в том же крыле гостиницы, которое рухнуло во время взрыва в 1946 году. Даже номер дали на одном этаже с кабинетом, где работал Артур Сеймур в дни упадка Британского мандата, — только чуть дальше по коридору. На ручке так и висела табличка «НЕ БЕСПОКОИТЬ», повешенная Грэмом, а еще пакет со свежей прессой: «Иерусалим Пост» и «Хааретц». Сеймур провел Габриеля в номер и, убедившись, что в его отсутствие никто не входил, включил ноутбук и вставил в DVD-привод диск. Нажал кнопку воспроизведения, и через несколько секунд на экране появилась Мадлен Хэрт, пропавшая британская подданная и сотрудник правящей партии.
— Первый раз я переспала с премьер-министром Джонатаном Ланкастером в октябре 2012 года, на партийной конференции в Манчестере…
5
Гостиница «ЦАРЬ ДАВИД», Иерусалим
Запись продолжалась семь минут и двенадцать секунд, и все это время взгляд Мадлен Хэрт оставался прикован к точке чуть слева от камеры — словно она отвечала на вопросы ведущего передачи. Напуганная и изможденная, она неохотно рассказывала, как первый раз встретилась с премьер-министром во время его визита в штаб Партии. Ланкастер лестно отозвался о работе Мадлен и два раза приглашал ее на Даунинг-стрит, где она лично отчитывалась о делах Партии. Именно под конец второй встречи премьер и признался Мадлен, что она интересна ему не только как молодой специалист. Первый раз они перепихнулись в номере манчестерского отеля; потом, стоило Диане Ланкастер покинуть Лондон, и старый друг премьер-министра тайно привозил Мадлен к нему домой, на Даунинг-стрит.
— И вот, — мрачно подытожил Сеймур, глядя на погасший экран ноутбука, — неизвестный шантажист решил покарать премьер-министра Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии за грехи. Грубо и примитивно.
— Напротив, Грэм. Кто бы ни стоял за шантажом, он знает о внебрачных связях премьера. Любовница исчезла с Корсики бесследно. Похититель весьма и весьма умел.
Сеймур молча извлек диск из привода.
— Кто еще в курсе? — спросил Габриель.
Сеймур рассказал, как вчера утром на пороге дома Саймона Хьюитта оставили конверт, как Хьюитт отправился с ним к Джереми Фэллону, а вместе они встретились с Ланкастером в кабинете последнего. Габриель, еще недавно живший в Англии, прекрасно знал, о ком речь: Хьюитт, Фэллон
— Почему Ланкастер обратился к тебе? — спросил Габриель.
— Наши отцы вместе служили в разведке.
— Уверен, не только поэтому.
— Ты прав, — признал Сеймур. — Вторую причину зовут Сиддик Хусейн.
— Боюсь, мне это имя ни о чем не говорит.
— Неудивительно. Несколько лет назад моими стараниями Сиддик исчез, будто в черной дыре. Больше о нем никто ничего не слышал.
— Так кем он был?
— Сиддик Хусейн, родом из Пакистана, жил в районе Тауэр-Хамлетс. Попал в поле нашего зрения в 2007 году, после взрывов в метро, когда мы наконец пришли в себя и начали разгонять толпы исламских радикалов. Ты помнишь те дни, — горько произнес Сеймур. — Тогда левые и пресса требовали от нас разобраться с террористами на нашей собственной земле.
— Продолжай, Грэм.
— Сиддик снюхался с известными экстремистами, часто появлялся в Ист-Эндской мечети. Его мобильный номер всплывал буквально везде. Я передал копию его досье в Скотланд-Ярд, но в контртеррористическом отделе мне сказали: материалов для возбуждения дела мало. А потом Сиддик совершил нечто, что дало мне повод действовать самостоятельно.
— И что же?
— Заказал билет на рейс до Пакистана.
— Большая ошибка.
— Смертельная, если быть совсем точным, — мрачно поправил Габриеля Сеймур.
— Что случилось?
— Мы проследили за Сиддиком до Хитроу и убедились, что он сел на свой рейс до Карачи. Затем я втихую позвонил своему другу в Лэнгли. Думаю, ты его помнишь.
— Эдриану Картеру?
Сеймур кивнул. Эдриан Картер был директором Национальной секретной службы ЦРУ и курировал всемирную антитеррористическую деятельность своей конторы, вел некогда секретные программы по задержанию и допросу особо опасных преступников.
— Группа Картера три дня пасла Сиддика в Карачи, — продолжил Сеймур. — Потом накинула ему на голову мешок и первым же контрабандным рейсом вывезла из страны.
— Куда?
— В Кабул.
— На базу «Солт-Пит»?
Сеймур медленно кивнул.
— Долго он продержался? — спросил Габриель.
— Смотря кого спрашивать. Если верить отчету ЦРУ, Сиддика нашли мертвым в камере спустя десять дней после прибытия в Кабул. Его семья в исковом заявлении утверждает, будто он погиб, не выдержав пыток.
— Как с этим связан премьер-министр?
— Когда родственники Сиддика потребовали от МИ-5 предоставить все материалы по делу, Ланкастер отказал им — якобы это вопрос национальной безопасности. Так он спас мою карьеру.
— И вот ты стремишься вернуть долг, спасая его шкуру? — Сеймур не ответил, и Габриель заметил: — Добром это не кончится, Грэм. Тебя затаскают по инстанциям.
— Я сразу дал понять: если дойдет до этого, я утяну за собой всех, даже Ланкастера.
— Я всегда знал: ты далеко не наивный мальчик, Грэм.
— Какой угодно, только не наивный.
— Тогда поезжай назад, в Лондон, и скажи премьер-министру: пусть берет жену в охапку и выступит перед телекамерами, с официальным обращением к похитителям и просьбой освободить несчастную девушку.