Английские эротические новеллы
Шрифт:
«Худой мир с соседями лучше доброй ссоры, — думала леди Эвелина, принимая гостей, — будет хуже, если они воспользовавшись отсутствием хозяина, захватят и разграбят замок!»
Рассуждая, таким образом, леди Эвелина наслаждалась играми с гостями, флиртовала с ними, смеялась с ними за столом, оставаясь холодной и равно любезной со всеми ухажерами. Не раз и не два она ловила на себе восхищенные взгляды доблестных рыцарей, менестрели сочиняли баллады в ее честь, но никогда не позволяла жару их сердец растопить свое сердце. Среди гостей бывал и барон Джон Хаунтен, собравшийся как лисица
Получив отпор со стороны хозяйки замка, он решил больше не церемониться. Собрав отряд наемников, он решил захватить замок силой.
Внезапного нападения не получилось: старый подъемный мост так и остался лежать перекинутым через ров, но решетка опустилась, и ворота закрылись, преграждая наступающим путь.
— А сам жаловался на старые раны! — сэр Гилфорд смотрел на противника. — Барон был высок ростом, статен и великолепно держался в седле.
Люди, которых барон привел с собой, были вооружены, чем попало. Только тридцать лучников, которых содержал барон на последние деньги, представляли для обороняющихся серьезную угрозу.
— Георгий Победоносец! — крикнул барон. — Святой Георгий за нас! В замке вино, припасы и хорошенькие служанки! Вперед, смелые воины!
Во внешности этого изувера было нечто величественное и внушающее окружающим ужас.
— Эвелина, милая Эвелина! — сэр Гилфорд, узнав от крестьян о приближении воинства барона, готовил замок к обороне. — Война — не женское дело. Не подвергай себя опасности! В бою тебя могут ранить или убить, и я всю жизнь буду мучиться сознанием, что не спас жену своего сюзерена.
— Я не буду отсиживаться в своей комнате, пока замок в опасности! — Эвелина надела кожаную куртку с металлическими бляшками, защищающую от стрел, — я дочь прославленного графа Стоукса сумею постоять и за свой замок и за свою честь!
— Высечь бы вас за непослушание! — В сердцах заметил сэр Гилфорд, — только сейчас мне не до этого! Возьми щит, прикройся им и постарайся, как можно меньше высовываться из-за бойницы.
«Давненько меня не пороли! — Эвелина сейчас же последовала его указаниям и стала готовить к бою лук. — Да простят меня святые угодники, сейчас мне даже обидно, что сэр Гилфорд не был свидетелем моей последней порки!»
Ребенок в животе Эвелины зашевелился, и стукнул маму изнутри пяткой. Привратная башня, где Эвелина собиралась принять бой, была ключом к обороне всего замка, и подлый барон, не раз бывавший тут в гостях прекрасно знал это.
— Нас очень немного, — сэр Гилфорд расставлял стрелков по местам, — но храбростью и быстротой мы возместим этот недостаток! В колчанах должно быть много стрел! Поднять на башне знамя лорда Хаксли! Эти мерзавцы отправятся в Ад до захода солнца. Жаль, что в замке нет монаха, и некому за нас помолиться. Впрочем, я и так знаю, что с нами Бог!
Крестьянам, укрывшимся в замке, от мародеров барона тоже нашлось дело: они кипятили смолу и масло, чтобы вылить ее на головы нападающих.
Точно не известно, довольна ли была бы прекрасная Эвелина своим защитником, и не в этот ли
Лишь один взгляд подарила ему Эвелина перед началом сражения, но, по мнению Гилфорда, он стоил того, чтобы за него умереть. Сэра Гилфорда Уэста поражала красота лица беременной Эвелины, смеющиеся карие глаза, ямочки на слегка одутловатых щечках, полные чувствительные губки-бантики, точеный подбородок и непослушные густые длинные волосы, огромные глаза, слегка курносый носик. Сейчас, разгоряченная схваткой, она была прекрасна, как Хельга, легендарная женщина викинг, водившая соплеменников грабить поселения на берегу туманного Альбиона триста лет назад и не считавшая беременность поводом отложить набег.
«Глаза, затененные густой бахромой шелковистых ресниц, — думал сэр Гилфорд, — так прекрасны, что будь я не воином, а менестрелем, сочинил бы балладу, сравнив их с вечерней звездой, сверкающей из-за переплетающихся ветвей жасмина… Впрочем, сейчас не время для баллад! Я отстою замок, клянусь пречистой девой!»
Осаждающие пронзительно затрубили в рог, а со стен ответили трубы, давая понять барону и его людям, что леди Эвелина и ее люди не собираются сдаваться.
Шум усиливался яростными криками осаждающих и осажденных.
— Я отдам тебя своим солдатам! — кричал Джон Хаунтен, увидев на башне Эвелину.
Первая яростная атака встретила отчаянный отпор со стороны осажденных. Стрелы длиной в целый ярд искали свою добычу. Стрелкам на стенах было легче: их прикрывали бойницы, однако враги не были новичками, и в самом скором времени трое защитников были убиты и несколько человек ранены.
Но стрелки из гарнизона доказали, что не зря получают жалованье и пьют крепкий эль. Упорство обороняющихся солдат сравнялось по силе с яростью нападавших. Вот уже шестеро негодяев валялись на мосту, корчась в предсмертной агонии. Один, прикрываясь щитом, отползал назад.
— Не уйдет! — Эвелина натянула тетиву арбалета и пустила стрелу.
— У тебя твердая рука, — улыбнулся сэр Гилфорд, оценивая выстрел, — попала прямо в голову! Ишь, гад дернулся и затих! Да примет апостол Петр его грешную душу!
На беспрерывно сыпавшиеся стрелы защитники отвечали выстрелами из арбалетов. Осаждающие, не ожидавшие такого яростного сопротивления несли потери большие, чем осажденные. Свист метательных снарядов сопровождался громкими возгласами, отмечавшими всякую значительную потерю или удачу с той или другой стороны.
Барон повел передовой отряд к воротам замка. Прикрываясь деревянными щитами, нападающие принялись рубить решетку топорами.
— Помоги нам, святой Георгий! — воскликнул Гилфорд. — Отпусти нам, боже, горе кровопролития!
Сэр негодяй, не достоин того, чтобы с ним драться по правилам. Напасть на замок женщины, воспользовавшись отсутствием законного хозяина! Это ставит его вне законов рыцарства! Где мой верный самострел?
— Сейчас я его! — Эвелина натянула арбалет, но выстрел оказался неудачным: стрела отскочила от шлема, не причинив барону никакого вреда.