Анна, Ханна и Юханна
Шрифт:
Как и предсказывала Ингегерда, Августу стало тяжело жить в Бротене, а землю обрабатывать в Люккане. Август то и дело осторожно заводил с Майей-Лизой разговор о переезде, но она твердо стояла на том, что никогда в жизни не переедет в это пропащее место. Когда об этом спросили Йона, он после долгого раздумья пришел к удачному, как ему показалось, решению. Надо сломать старый дом и построить новый, выше на холме.
– Этот дом будет красивее, с видом на реку и озеро.
Но у Августа на новый дом не было денег. Да и сил тоже не было. Короче, все кончилось тем, что Август, его сыновья и Йон
Ханна стала как могла часто вместе с детьми навещать мать и замечала, что раз от разу она все больше худеет и бледнеет.
– У тебя что-то болит, мама?
– Нет, я просто очень устала.
Хозяйство стало приходить в упадок. Ханна без устали прибиралась и готовила, но вскоре была вынуждена сказать Августу, что надо нанимать служанку.
– Ты же видишь, что мама не справляется.
Но найти служанку было теперь нелегко. Молодые девушки во множестве устремлялись в Норвегию, где находили работу в домах и гостиницах Мосса или на фабриках Фредриксхалла. Многие не останавливались в Норвегии, а уезжали дальше, в Америку, некоторые оставались и выходили замуж за норвежцев. Некоторые приезжали домой только по праздникам, щеголяя нарядными покупными платьями и шляпками с розочками. Они раздражали почтенных жен и матерей, называвших их бесстыдными озорницами, а иногда и покрепче. Одному Богу было известно, сколько могли стоить такие сокровища.
Ханна делала для матери все, что могла. Она почти каждый день оставляла детей у старой повитухи Анны и с маленьким Августом на руках шла в Люккан, чтобы навестить родителей и братьев и помочь им хотя бы приготовить еду. Однажды она не выдержала и задала матери вопрос, который давно вертелся у нее на языке:
– Мертвецы приходят сюда, мама?
– Да, – ответила Майя-Лиза и улыбнулась. – Но это не Иоэль и Ловиса. Это мои дети – Андерс и Юхан, а с ними иногда приходит и крошка Элин.
– Но они же здесь никогда не жили!
– А теперь вот живут.
Когда Ханна, вернувшись домой, рассказала Йону Бруману, что сказала мать, он сказал, что ее горе так и не прошло. Оно хватает живых, тянет за собой.– Мертвые многим не дают жить, – заметил он.
Август, который был больше не в силах спокойно смотреть на болезнь жены, написал письмо Юханнесу. Август был в родстве со знаменитым целителем и написал: «Брат, приезжай, сделай милость. Я ничем не могу помочь моей жене».
Когда Ханна рассказала о письме Йону, тот сильно удивился: «Но как же, ведь Юханнес лечит только животных?»
– Нет, людям он тоже помогает. Ты наверняка слышал историю про солдата из Пилеторпа, который едва не умер, но в дом вошел Юханнес и заставил старика выпить какой-то отвар. Юханнес после этого сказал, что дед проживет до девяноста лет, и так оно и вышло.
Эту историю
Но Йон ошибся. В воскресенье после обеда, когда вся семья собралась в Люккане, пришел Юханнес, поздоровался со всеми за руку и пошел в комнату, где лежала Майя-Лиза. Он бросил на нее беглый взгляд и сказал:
– Итак, ты в пути, и продолжай по нему идти.
– Но я так устала, – сказала Майя-Лиза. – Когда он закончится?
– Все произойдет в течение недели. Тебе не нужны никакие фрукты от болезни. Ты преодолеешь свои муки во сне.
– Потом я увижу своих детей?
– Уверен, что да. Всех, кроме Марии, но ты и сама это знаешь.
Йон Бруман стоял в кухне и слышал все, до последнего слова, но не верил своим ушам. Подошла Ханна, бледная как призрак, за ней явился отец. Вид у него был такой, словно это ему напророчили смерть. Все, лишившись дара речи, молчали, пока наконец не заговорила Ингегерда:
– Надо написать Астрид, чтобы она приехала.
Она говорила шепотом, а Юханнес все еще находился в комнате с Майей-Лизой, но он услышал Ингегерду и громко произнес:
– Нет, Астрид здесь быть не должно.
– Да, это верно, – согласилась Майя-Лиза, – Астрид здесь быть не должно. Но я хочу, чтобы пришел пастор – этот пьяница – и пробыл со мной ночь и день.
Ханна осталась в Люккане, чтобы приготовить еду для всех, а Йон отправился домой, на мельницу, где Рагнар, которому уже сравнялось десять лет, был один со своими маленькими братьями. Ушел он вместе с Ингегердой, которая тоже спешила домой, к больному старику Эрику, который уже больше года не поднимался с постели.
В повозке Йон Бруман спросил: «Можно ли всему этому верить?»
– Юханнес имеет большой опыт с болезнями. Нетрудно видеть, что у Майи-Лизы дела плохи.
– Да, но он говорил о Марии и Астрид.
– Не принимай это всерьез, Бруман. Юханнес долго жил в Америке и усвоил там новую религию. Это странное учение о том, что души умерших вселяются в новорожденных детей. В общем, сущая глупость.
Она искоса посмотрела на Йона и увидела, что не сумела его убедить.
– Ну послушай, Юханнес как-то целую зиму прожил в Бротене. Астрид была тогда совсем маленькой. Вот тогда-то он и внушил ей всякие странные мысли, которые потом и довели ее до сумасшествия.Йон облегченно перевел дух и от всего сердца согласился с Ингегердой, когда она сказала: «Мертвец – он и есть мертвец, и ты хорошо это и сам знаешь, Бруман».
В понедельник пришел полупьяный пастор и, пробыв ночь у постели Майи-Лизы, причастил ее. Она была абсолютно спокойна, даже, можно сказать, полна радостного ожидания. Напротив, Август словно оцепенел от ужаса и выглядел так, как будто его приговорили к вечному изгнанию в чужие страны.
Во вторник у Майи-Лизы появилась боль в груди, и ей стало трудно дышать. Ночь на среду вся семья без сна провела у ее постели. Все случилось как и предсказал Юханнес. Во сне она вдруг глубоко втянула в грудь воздух и перестала дышать.