Анна навсегда
Шрифт:
Когда он задавал мне такие вопросы, сердце у меня ёкало всегда. Каждый раз.
Я пыталась поймать угрозу в его взгляде, но там не было ровным счетом ничего, кроме искреннего любопытства. И я отвечала так искренне, как только могла это делать.
– Я не всегда жила у ненавистной тётушки. В детстве у меня были бабушка с дедушкой. Они были моими самыми лучшими родителями. Самыми лучшими друзьями. Самыми лучшими людьми на свете. Если бы завтра мне удалось попасть в рай, я бы пришла туда пятилетним ребёнком, которого любят, балуют и катают на широкой раме велосипеда. Я могу назвать себя самым счастливым человеком на свете. Потому что однажды я была счастлива. И того, что я испытывала тогда, мне уже не испытать никогда. Даже отчасти. Тот же вопрос к тебе. Твой рай?
Арис не задумался ни на минуту. Видимо, он уже успел поразмышлять на эту тему вчера, после окончания фильма.
– Мой рай с тобой рядом. Наверное, в том мире уже не требуется вода - еда, поэтому я бы замуровал себя в одном помещении с тобой и говорил бы с тобой день и ночь напролет. Мы бы занимались любовью. Обнаженные и обессиленные мы бы лежали в постели и были бы счастливы просто от осознания близости друг друга. Мы бы с тобой пили ром. Танцевали. И любили до бесконечности.
– Фу, как это омерзительно, - скривилась я.
– Твои животные инстинкты меня раздражают. Если уж ты мечтаешь обо мне, то мог бы хотя бы представить необитаемый остров. А если я с тобой поссорюсь? Куда мне уйти из замкнутого пространства? Так я хоть смогу смотать в джунгли. Хоть обыщись, не найдешь, пока я сама этого не захочу.
– Нет, - покачал он головой.
– Это мой рай, а не твой. Там бы ты была милой, доброй, покладистой и раскрепощенной.
– Такой рай надоест тебе через неделю. Никто не любит тихонь. Если я буду кивать и улыбаться, то ты взвоешь от скуки. Я изучала психологию. Вы, мужики, страшные адреналинщики. Вам нужен стресс. Вам нужны скандалы. Вам нужна жизнь, как на вулкане.
– После ссоры секс всегда классный, - согласился со мной Арис.
Я снова покачала головой.
– Арис, ты просто грязное животное.
– У меня просто давно его не было, - пожаловался он, будто его жалобы могли что - то изменить.
Я ничего не ответила, поэтому Арис продолжил говорить:
– Анна, я заранее знаю ответ, но, тем не менее, хочу услышать это от тебя. Если бы тебе выпал шанс изменить любой день в твоей жизни, какой бы ты изменила? Подумай перед тем, как ответить. Для меня это очень важно.
– Ты хочешь, чтобы я ответила, что я хочу не попасться тебе в вечер похищения?
Я специально выдержала небольшую паузу перед тем, как ответить.
– Арис, десять с лишним лет тому назад подруга звала меня к тебе на виллу. Тогда я отказалась. И сейчас я всё чаще думаю о том, как изменилась бы моя жизнь, согласись я тогда. Конечно, быть может, ты и не заметил бы меня в толпе. Но я думаю, что вся наша с тобой жизнь перевернулась, приди я тогда. Я бы влюбилась в тебя, если бы мы начали общаться в другом мире. Не здесь. А за стеной. Здесь это невозможно при любых обстоятельствах. Но ты близок мне настолько, насколько мне не близок даже собственный мужчина.
Арис промолчал.
Тогда я не смогла понять, почему он так отреагировал. Ведь нет ничего страшного, чтобы раскрыть карты перед тем, кто является твоим пленником и, возможно, никогда больше не увидит небо. Но он промолчал. Будто чувствовал, как кончится наша с ним история.
Так проходили мои дни в заточении. Я не могу сказать, что переживала худшее время в моей жизни. Вовсе нет. Конечно, меня раздражали стены подвала, запах сырости и собственное одиночество. Но, как такового удара моей психике он не наносил достаточно долгое время. Мы целыми днями валялись на матрасе, смотрели сериалы, пили ром и проводили часы напролет за разговорами. Атмосфера тому содействовала. Постоянная полутьма, градус в крови и взаимодействие друг с другом. Иногда Арис устраивал мне разгрузочные дни. Тогда мы целый день пили травяной чай и занимались импровизированным кроссфитом друг напротив друга. Я много записывала, превратив свое вынужденное заточение во временное творческое. Моя история, глава за главой, приобрела характер личного дневника, который Арис читал втихую от меня. Откуда я это знала? Порой ночью я не находила рядом с собой ни Ариса, ни блокнота. Но, просыпаясь по утрам, я снова видела их обоих. Блокнот лежал там, где я его оставила, а Арис под белоснежным пледом справа от меня.
Со временем моя жизнь стала потихоньку перетекать в русло нашей жизни. Я уже не злилась, просыпаясь на его плече. Я начинала смеяться над его шутками. Я уже не боялась пить из кружки первой. Уже не боялась умереть здесь, в подвале. Однажды вечером я предложила не валяться в постели за разговорами по душам, а устроить танцы. Мы включили музыку и до глубокой ночи пили шампанское и веселились. Оказалось, что много лет Арис занимался эстрадными танцами, поэтому даже здесь он был на шаг впереди меня. Мы плясали до упаду, смеялись, обнимались и вскоре превратили такие вечера в традицию. Наверное, когда я выберусь отсюда и издам свою книгу в бешеном количестве экземпляров, моих читателей будет волновать вопрос: потрахались мы уже или я так и продолжила строить из себя жертву на полном обеспечении маньяка?
Это случилось, как бывает у многих, по ошибке.
В нас бушевали сорок градусов. Во мне было чуть меньше, чем в нем, но я старалась не отставать в попытках просадить свою печень, поэтому была тоже очень весела и беспечна. Мы танцевали как обычно, высоко подпрыгивая и махая руками во все стороны, когда заиграла песня их группы. Та самая, которая, по словам Ариса, была написана для меня. У неё была очень медленная мелодия, которая в середине второго припева взрывалась грохотом барабанов и перерастала в страстную и драйвовую танцевальную. Он кивком головы пригласил меня на танец, и я, степенно поклонившись, подала ему руку. Он притянул меня к себе и прижал так крепко, что слов не понадобилось. Я поняла, чем это кончится, но сопротивляться почему - то не хотелось. Его руки по - хозяйски блуждали по моему телу, а в тот момент, когда музыка сменилась на драйвовую, он уже целовал меня так, как мой мужчина никогда не целовал. Не знаю, как давно у него не было девушки, ведь в какой - то момент я почувствовала себя звездой порнофильма. Он был груб. В нём не было ни капли нежности. Он до синяков впивался губами в мою шею, он кусал мои губы, он сжимал мою грудь до боли. До стонов. До криков. Его руки не оставляли нетронутыми ни миллиметра моего тела. Он сорвал с меня одежду быстрее, чем я успела сказать "Нет". Сейчас для него не существовало никакого ответа, кроме положительного. Понимая, что насилие неизбежно, я полностью отдалась в его руки и попыталась расслабиться, чтобы получить свою порцию удовольствия. Но это было нереально. С ним можно было получить только бурю оргазмов. Никаких нежностей и ласк. Только грубая страсть. Прорычав нечто нечленораздельное, Арис подхватил меня на руки и прижал к стене. Я обвилась ногами вокруг его бедер и откинула волосы назад.
Не знаю, зачем я этим поделилась, ведь можно было остаться чистой в глазах тех домохозяек, что будут завистливо вздыхать, слушая мою историю в вечернем шоу. Наверное, я хочу быть в первую очередь честной, а не чистой.
Тем более, как это обычно бывает, всё то, что было между нами, оборвалось в один момент.
Неудивительно, что на ближайшее время я оставила все попытки бежать и была максимально приветливой и дружелюбной. Время от времени я, по-прежнему, просила его оборудовать мне ванную комнату, ведь я прекрасно понимала, что он не выпустит меня отсюда больше никогда. Что это место станет моим пристанищем до тех пор, пока я не умру от сырости и плесени. Если только мне не удастся обхитрить его. Я ждала и получала максимум удовольствия и позитива от проживания в неволе, стараясь не упустить ни дня из собственной жизни. Мне бы хватило малейшего промаха с его стороны. Но каждый раз он был на шаг впереди. Всё, что мне оставалось - это просить его оборудовать мне хотя бы ванную комнату. Несмотря на все старания Ариса и собственный оптимизм, с каждым днем я чувствовала себя всё хуже. Я была разбита не только морально, но и физически и уже не верила, что когда - либо смогу выбраться отсюда. Порой, когда уровень моей безысходности начинал зашкаливать, мне казалось, что возможность принять горячую ванну сделает меня чуточку счастливее. Но это было мне недоступно. Каждый раз, раз за разом, он кивал головой давал мне обещание решить эту проблему, но время шло. А я всё так же сидела в четырёх стенах, где единственным предметом мебели был матрас, брошенный в угол.
Таз с водой тоже был для меня непозволительной роскошью, на которую Арис расщедривался максимум раз в три недели.
Я расчесывала руки до крови.
Я не могла распустить волосы, потому что они моментально превращались в слипшийся ком.
Я старалась максимально мало шевелиться, чтобы не чувствовать запах, который исходил от меня.
Иногда я сверлила Ариса взглядом часами напролет, пытаясь понять, действительно ли его никоим образом не беспокоят мои расчесанные до мяса ладони, которые отчего-то зудели сильнее всего. Он не морщился от моего аромата, проводя целые дни в непосредственной близости со мной.