Анна навсегда
Шрифт:
– Я не похищал тебя. Ты дома. Наверху наша с тобой спальня. Там твои вещи. Шкаф с платьями. Столик с косметикой. Твоя сумка, та, что ты собирала в роддом, она до сих пор стоит в шкафу. Прости, но я не смог её выбросить.
Когда он начинал говорить, мне всегда казалось, что кто - то из нас совершенно ненормален. И если в первые дни моего заточения я была уверена в своем мировосприятии на все сто процентов, то сейчас всё делилось примерно 80 на 20. Иногда он был убедителен настолько, что я забывала себя и действительно начинала думать о том, что быть может, меня зовут Анна и после школы я вышла замуж не за своего любимого мужчину, а за Ариса.
– Так пусти меня в мою комнату, - снова попросила я его.
– Я больше не могу находиться в заточении. Мне нужно мыться, причесываться, соблюдать хотя бы малейшие правила гигиены. Я уже не вспомню, когда мыла последний раз руки.
– Анна, поверь, я очень хочу жить с тобой как раньше, до болезни. Но ты опасна даже для самой себя. Я боюсь, что твоя очередная попытка суицида станет последней.
– Я умоляю тебя, организуй мне ванну. Я скоро чесаться начну от грязи, в которой я обитаю. Мы не в сериале, где люди, живущие на необитаемом острове, ходят с гладкими ножками и чистыми волосами. Я чувствую себя немытым и вонючим чудовищем.
Надо заметить, что это была не первая моя просьба о том, чтобы принять ванну, ну, или, хотя бы, душ. Но Арис либо отшучивался, либо переводил тему. Я понимаю, что в данном вопросе отчасти виновата сама, ведь стоило только притупить его внимание, дать ему почувствовать, что я начинаю верить его словам, и он, возможно, отстроил бы для меня ванную комнату в соседнем помещении. Я знала, что Арис вместе с отцом построил эту виллу, которая стала моей тюрьмой, а это значит, что навык строительства у него уже имелся. Ему ничего не стоило если не разрешить мне принять ванну наверху, то оборудовать её за стенкой и дать мне право мыться хотя бы раз в два дня, если уж на большее он так категорически не согласен. Но каждый раз он переводил тему.
– Давай поиграем?
– предложила я внезапно.
Арис заметно оживился. Он всё еще листал фотографии со свадебного путешествия, видимо, предаваясь либо мечтам, либо ностальгии.
– Только сразу договоримся, если я выигрываю, то отпускаешь меня.
– Разрешаю тебе принять ванну, - поправил он меня.
– Соорудишь мне собственную ванную комнату в помещении через стенку.
Я была журналистом и умела торговаться в свою пользу, но Арис был непрост.
– Сначала ты расскажешь мне правила игры, - выдвинул он своё требование.
– Сначала ты несешь сюда коньяк, - парировала я.
– Сегодня мы напьёмся. В дрова.
Арис внимательно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Через мгновение из спортивной сумки он вытащил полулитровую бутыль рома.
– Идет?
– спросил он и по моей улыбке понял, что более чем.
– Ты знал?
– спросила я его.
И в свою очередь, по его ехидной ухмылке поняла, что он не сомневался в том, что мне захочется выпить.
– Пиратская пати в трюме корабля?
– спросила я его, кивнув на фанерную обшивку моего обиталища.
– Пати в коробке корабельного трюма. Почувствуй себя контрабандой, - усмехнулся он.
Откупорив бутылку, он спустился на пол и сел напротив меня, скрестив ноги по - турецки. Свободные спортивные штаны позволяли ему сесть хоть на шпагат, и я снова невольно залюбовалась им. Он выглядел каждый день по - разному и мне это безумно нравилось. Единственное, что могла делать я - это заплетать волосы в косу, убирать в пучок или же в хвост. В этом заключались мои ежедневные перемены, что, тем не менее, очень нравилось Арису. Он часто смотрел на мои длинные осветленные волосы, несмотря на то, что они были грязными настолько, что скоро должны были слипнуться в единый ком.
– Я жду правил, - напомнил он, прервав ход моих мыслей.
– Я задаю тебе пять вопросов. И если хоть на один из них ты отвечаешь неверно, то организуешь мне ванную и больше не попытаешься звать меня Анной.
– Три.
– Что?
– Три вопроса.
Я непонимающе посмотрела на него, но Арис и не думал исправиться и сторговаться со мной.
– Пять, - стояла я на своем.
– Три.
– Да, почему?
– в сердцах воскликнула я.
– Потому что пять - это много. Ты будешь думать, что у тебя еще куча вопросов в запасе и не будешь пытаться спросить что - либо по существу. За три вопроса вполне можно убедиться в том, что я говорю тебе правду.
– По рукам.
Я протянула ему свою ладонь для рукопожатия, но вместо этого он вложил туда бутыль.
Я сделала глоток и сморщилась.
– Когда я познакомила тебя со своей семьей, что тебе сказала моя сестра?
– У тебя два брата, Анна. Оба старше тебя, оба занимались единоборствами и частенько отрабатывали на тебе те или иные приемчики. Зачет?
Он протянул руку, и я передала ему бутылку с ромом. Он сделал пару глотков и хитро улыбнулся.
Я кивнула.
– Ребенку всегда дается национальность по отцу, ты ведь в курсе?
– спросила я и, не дожидаясь ответа, продолжила.
– Какой я национальности?
– В тебе течет скандинавская кровь. Именно поэтому у тебя такие голубые глаза, цвета летнего неба. Остался последний, Анна. Ты, пожалуйста, не промахнись. На кону ванна и имя Николь.
– Ты говорил, что выкрал меня из психиатрии, где я лежала последние шесть месяцев после того, как потеряла нашего ребенка, верно?
– Это и есть вопрос?
– уточнил он.
– Нет, мне нужно, чтобы ты сказал так это или же нет.
Он кивнул, ожидая, когда же я озвучу свой вопрос.
– Какая из санитарок нарастила мне ресницы?
Я не сводила взгляда с Ариса, ожидая его реакции, и она не заставила себя долго ждать. Спустя буквально мгновение он посмурнел и заметно напрягся. Его квадратные скулы работали в такт учащенному пульсу, а кулаки сжались сами собой. На какой - то миг мне показалось, что сейчас он меня ударит, но этого не произошло. Тогда я решила нанести решающий удар.
– У меня в идеальном состоянии ногти на руках и ногах. Кто делал мне французский маникюр в психбольнице?
Он не смотрел мне в глаза, уставившись в пол не моргая.