Анна навсегда
Шрифт:
Арис умел переводить темы и настраивать на разговор. В один момент я забыла о том, что он снова в одних трусах находится в моей постели, в миллиметрах от меня. Он был так близко... Мне не нужно было протягивать к нему руку, чтобы дотронуться. Достаточно поглубже вздохнуть, чтобы почувствовать тепло его тела. И всё это сделалось таким неважным в тот момент, когда он решил задать мне очередной вопрос. Вопрос, который снова поможет запустить ему свою руку мне в душу и как следует там покопаться.
– Потому что у меня их нет, я тебе уже говорила.
– Но ведь когда - то они у тебя были.
Я кивнула, давая понять, что разговор на эту тему окончен. Снова безуспешно.
– И куда они делись?
– Кончились, - улыбнулась ему я и натолкнулась на его пронзительно - ледяной взгляд.
Этого взгляда я боялась на каком - то инстинктивно - подсознательном уровне. Арис умел быть разным. Обычно любопытным и вопросительным, когда дело касалось меня. Но, стоило мне сказать что - то, что он вовсе не желал слышать, и он буквально менялся в лице. В такие моменты он выглядел так, словно сошел со страниц романа о похождениях некрофила - каннибала.
– Раньше у меня было очень много друзей и знакомых. Телефон разрывался, в подъезде караулили, поджидали у школы. Но я, по своей глупости, дружила только с мальчиками. Характер у меня такой. Не болтушка - хохотушка я. Со временем поняла, что мальчики вовсе не дружить со мной хотели. Поэтому вскоре все они нашли себе девушек и общение со мной завязали. А с девочками я дружить так и не научилась.
– Что тебе мешает сделать это сейчас?
– спросил он. От ледяного блеска в его глазах не осталось и следа. В них снова сиял озорной огонек любопытства. Он сходил с ума от желания снова коснуться меня где - то там, внутри.
– А сейчас мне никто и не нужен, как оказалось. Кроме моего мужчины, правда. И, как ни странно, но, почему-то, ты становишься мне близок. Наверное, это стокгольмский синдром. Но мне порой кажется, что если бы мы с тобой познакомились в других условиях, у тебя были бы все шансы получить взаимность с моей стороны. Ты интересен мне. Но ты мой похититель. И я тебя ненавижу. Чёртов, мать его, диссонанс.
– Тебе нужен человек, который будет понимать и принимать тебя. И, кроме меня, ты таких не встречала. Именно поэтому тебя так сильно тянет ко мне.
– Может быть, - рассеянно кивнула я, стараясь не принимать близко к сердцу то, что он мне говорил.
– Что - то я не замечала, чтобы у тебя самого друзей было много. Да, у тебя куча знакомых. Но хоть кому-то из них ты сможешь рассказать о том, что живет внутри тебя? Уверена, что нет. Мы одинаковые. Одиночки.
– Не сравнивай, - грубо отрезал он.
– Я другой. Ты меня совсем не знаешь.
– Может быть, - снова согласно кивнула я, не пытаясь переспорить его.
– Я знаю, что ты одиночка. И что это не просто блажь. Это твое прикрытие. Твоя маска. От чего ты скрываешься, я пока не знаю. И не уверена, что хочу это знать. Мне хватает того, что я знаю сейчас.
По его изменившемуся взгляду я вдруг поняла, что случайно попала в самую точку. И не просто попала. Я туда ударила. Ударила неожиданно больно для него. Арис не был готов к моим словам и еще долго не мог принять свой привычный хладнокровный вид. Но, после, взяв себя в руки, он вернул разговор в прежнее русло.
– Чем же ты занималась после работы обычно, если друзей у тебя нет?
– Дались тебе мои друзья! Я абсолютно самодостаточна! Мне хорошо наедине с собой.
– Что делают люди, которым хорошо наедине с собой?
– он никак не унимался.
– Играют на гитаре, - неожиданно серьезно ответила я ему и провела пальцами по невидимым струнам.
– "Девочка с ярким огнём в глазах,
Остановится если трещина пройдет в небесах .
Я хочу проснуться с тобой в одной постели!"
Я спела во весь голос так звонко, что Арис весело рассмеялся.
– Мне еще никто никогда не пел, - с улыбкой ответил он.
– А последняя строчка - это призыв?
Я смутилась от неожиданности. Он меня подловил. Именно поэтому она сделала ударение на эти слова. Именно потому, что мне действительно приятно было просыпаться с ним по утрам. Но не в моих правилах было сдаваться.
– Глупости, мне просто нравится эта песня. От неё веет такой безнадёгой, что проиграв её раз пять - шесть, хочется начать жить заново. Чтобы выход был всегда.
– Мне нравится, как ты поешь. А еще мне нравится твоя противоречивость. Никогда не слышал, чтобы у кого - то возникало желание жить от чужой безнадёги.
Здесь я сочла, что ничего отвечать не нужно.
– Помимо гитары?
– продолжил свой опрос Арис.
– Арис, у тебя есть мечта?
– спросила вдруг я его, проигнорировав вопрос.
– Мы вчера разговаривали о том, кем мечтали бы стать. Но жизнь не заканчивается на выборе профессии. Чтобы проснуться утром и жить дальше, у человека должна быть мечта. Для чего проснулся сегодня ты?
В его глазах промелькнула искра удивления, и он запустил руку в свою длинную челку, обычно уложенную назад. Этот жест я уже успела изучить. Он машинально повторял его каждый раз, когда думал перед тем, как ответить правильнее на мой вопрос. Подбирал слова. Он не любил вопросы, потому что на них приходилось отвечать. Это противоречило принципам его внутреннего мира, который был сокрыт глубоко внутри него. И я это знала. И беззастенчиво этим пользовалась, всё чаще задавая ему вопросы, ответить на которые он был не готов. Сказывался ли мой опыт работы в области журналистики, или же простое интуитивное любопытство - я не могла ответить. Но пользовалась этим открыто, запрыгивая в самый центр его "Я" без дистанции на разбег.
– Я коллекционирую воспоминания о людях, которые достигли своей мечты, благодаря мне. Я трачу очень много времени на то, чтобы пополнить свою коллекцию воспоминаний. Именно поэтому мы не можем с тобой видеться чаще.
– И когда ты почувствуешь удовлетворение от того, что твоя коллекция полна, в этот миг исполнится твоя мечта?
Он покачал головой.
– Моя коллекция никогда не будет полной. Недавно я нашел лучший экспонат. Но, к сожалению, я не могу обладать им. Я ответил на твой вопрос?