Аномальная зона
Шрифт:
Мастерская, где раньше хозяйничал Петюня, представляла собой крохотный чулан, заваленный разобранными электромоторами, подшипниками, железками непонятного происхождения. Покопавшись среди этого мусора, Хрустов отыскал однозубый молоток гвоздодер, ножовку, ржавые кусачки и десяток годных к применению гвоздей. Сложив все в ведро, отправился на нижний этаж. Фантазия к тому времени истощилась, и прошлое уже никак не проявляло своего присутствия. Путешествуя по крохотным комнатам и коридорчикам, Хрустов видел только запустение дня нынешнего. Мысли теперь снова крутились вокруг будущей издательской деятельности.
– Прибыль он будет получать, популяризируя материалы клуба аномальщиков. Даже при скромной
Обойдя весь нижний этаж, Хрустов оказался в заваленном мусором помещении. В нос сразу ударил запах нечистот. Превозмогая отвращение, он обследовал и эту комнату, и, не обнаружив люка, пошел обратно. И тут аномалия преподнесла очередной сюрприз. Дверь к лестнице, в которую он еще несколько минут назад входил, оказался наглухо заколочена щитом из досок. Но больше Хрустов не собирался поддаваться панике. Оглядевшись, убедился, что других изменений в архитектуре не произошло. Заглянул в щель между досками. В полумраке можно было разглядеть гипсовую спину Венеры. Это подтверждало, что лестница находится именно здесь. Вставив в щель "здоровый" зуб гвоздодера, со всей силы надавил на рукоятку. Заскрипев, доска неожиданно отскочила, оцарапав лицо гвоздями. Выругавшись, Хрустов протер царапину слюной, и дальше работал, соблюдая осторожность. Вскоре удалось расправиться еще с двумя досками. В образовавшийся проем теперь можно было пролезть. Он уже занес было ногу, но вместо лестницы увидел вдруг уличные фонари, а в лицо ударила ледяная струя ветра…
Обжигая и царапая щеки, ветер нес ледяную крупу. Закутавшись по уши в старенький шарф, Антон Хрустов прорывался сквозь метель к своему подъезду. Под завывание непогоды в голове крутились блоковские строчки:
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек…
Времена и впрямь походили на те далекие былинные.
… Девяностые. В институте третий месяц не платят зарплату. Стоят фабрики, стоят заводы. Поезда, правда, ходят. Только вот ездить стало опасно. По ночам в вагонах озоруют, впрочем, и не по ночам тоже. Разруха в стране. Разброд в умах. Ветер, ветер на всем Божьем свете. А идущего над метелью Спасителя что-то пока не видно.
Что делать? Как жить дальше? И главное на что жить?…А может все и правильно. Хватит сидеть у государства за пазухой. Докажи, что ты не тварь дрожащая, а право имеешь…
Когда ветер стихает, снежинки как белая мошкара вьются вокруг фонарей. Это даже красиво. В плавном полете белых хлопьев есть что-то рождественское сказочное. Но метель снова поднимает поземку, бросает в лицо холодную ледяную крупу. Хорошо, что дом уже близко. В спальне и на кухне светятся окна. Наверное, Нина только что пришла с работы. Три месяца назад ей повезло устроиться в коммерческую фирму. Теперь задерживается до глубокого вечера. Зато в холодильнике, наконец, появились продукты, в ванной приличный стиральный порошок и пахнущее восточными ароматами мыло. Правда и упреки в адрес ни на что не годных мужчин звучат теперь гораздо чаще.
Но теперь и Хрустов, наконец, смог себя проявить себя в роли добытчика. Первая коммерческая командировка закончилась благополучно. До сих пор непонятно как они с напарником вернулись живыми и не ограбленными. Откупившись малой данью, прорвались сквозь все криминальные и милицейские кордоны, и после возвращения в тот же вечер скинули товар оптом. Возможно, продешевили, зато больше никаких забот, а в нагрудном кармане рубашки семейный бюджет на целых два месяца.
Подъезд уже совсем близко. Хрустов ускоряет шаг. Впереди тепло родного дома, рюмка водки с мороза, долгие рассказы о приключениях. Лифт как всегда не работает, но на четвертый этаж не долго и пешком. Хотя ветер прорывается сквозь разбитые стекла, на лестничной клетке все равно теплее, чем на улице, и откуда-то аппетитно пахнет подгоревшей кашей.
Вот, наконец, и его квартира. Путешествие закончено. Только почему так долго приходится давить на кнопку звонка?
Через несколько минут дверь открылась, но он уже не мог отделаться от нехорошего предчувствия. Пока снимал ботинки, в прихожей висело напряженное молчание. Наконец, Нина сообщила, что у них гости. Потом скороговоркой стала объяснять, что квартальный отчет приходиться делать даже по вечерам дома и Олег Григорьевич привез необходимые документы. Она говорила еще что-то. Но он не слушал, а смотрел в пустую темноту детской комнаты, и вспоминал, что перед его командировкой не было даже разговора о том, что дочь погостит у бабушки.
Сняв ботинки, Хрустов прошел в спальню. Широкоплечий, похожий на плохо обработанную глыбу человек, наблюдая за полетом снежинок, стоял у окна. При появлении Антона он лениво повернул голову. Пока Нина бодро представляла начальнику мужу, мужчины молча изучали друг друга. Взгляд у нового начальника жены был тяжелый, спокойный, почти как у дяди Глеба. Не выдержав, Антон опустил глаза и растерянно пробормотал:
– Здравствуйте…
Сжимая в приступе запоздалой ярости рукоять гвоздодера, Хрустов стоял посреди пустой комнаты. Во время видения он каким-то образом перенесся на второй этаж. В комнату долетали голоса преферансистов. Колька объявлял семь взяток на червях, Новомиров вистовал. Кто будет пасовать, Антон не успел услышать. Заглушая все звуки, в сознание вторгся голос Семигорцева:
– Галлюцинации характерны для замкнутых помещений в аномальных зонах. Разветвляющие версии событий вынуждено происходят в жестко оконтуренном пространстве. Это ведет к нарастанию напряжения. В итоге происходит выброс сознания в ранее пережитые ситуации, сопровождаемый объемными звуковыми, зрительными и осязаемыми эффектами. В отдельных случаях возможно перемещения чувствующего субъекта в прошлое…
Монолог звучал монотонно, словно Семигорцев читал лекцию по бумажке. Сначала показалось, что голос идет откуда-то изнутри сознания. Но, оглянувшись, Хрустов обнаружил, что командор стоит у него за спиной. Странно улыбнувшись, Семигорцев пальцем поманил к окну. Все это плохо походило на его обычный стиль поведения, но Хрустов сейчас был не в состоянии что-либо анализировать.
– По поводу вчерашнего дня нам с вами надо кое-что уточнить, – строго проговорил командор и начал чертить на пыльном подоконнике стрелки.
– Вот смотрите, версия номер один в устах Николая. Он отходит по нужде в кусты, а в это время нападение на лагерь и исчезновение Сидорина. У Петьки версия диаметрально противоположная. Но заметьте, действуют они на расстоянии друг от друга. Когда же они снова встречаются, все события в основных чертах совпадают. В нашей терминологии это называется сцепкой. Дальше появляюсь я, и тут уже тройная сцепка. А теперь посмотрите на ваш случай. Я тащу вас в медпункт, и в то же время мы идем в сторону лагеря. Расщепление при двойной сцепке, круто даже для аномалии! А дальше еще веселее. Я с Николаем и Сидориным иду на Большие Выселки и в то же время я же провожаю вас в лагерь. Три совмещенные версии против одной вашей. И какой напрашивается вывод?