Античный Чароплет. Том 3
Шрифт:
— Мне и так неплохо…
— Тебе хорошо, да. Очень хорошо. А я сделаю ещё лучше…
— Буэээ… — я блевал, обливаясь соплями, слезами и кровью из носа, стоя на четвереньках. Сил не было. Вообще. Даже разогнуться не мог.
Прошло шесть дней, за время которых Абтармахан таки довёл меня до истощения. Это начало выражаться в потере веса и неокончательном восстановлении праны за ночь. Да, поутру не хватало всего пары-другой единиц, но это значило, что организм не только преобразует её из маны, но и теряет на восстановление процессов в теле.
Абтармахан, возможно обидевшись на меня, а возможно — просто решив увеличить нагрузки (хотя куда уж больше?!), совместил шоковые медитации с потерями праны. Я же просто терпел, сцепив
Три глубокие медитации с замедлением тока жизненной энергии теперь были практически без перерывов. Брахман давал между ними только поесть, сходить в туалет и наложить на себя лечебные чары. Всё. Восстановление вроде бы происходило. В основном благодаря тому, что я научился поддерживать примерно тридцатипроцентное ускорение праны. Но такой жуткий стресс для организма даром не проходил. Вечером оставалось часа три до сна. И вот тут начиналось самое интересное: сражения с Шак’чи. Шоковые медитации, если после них накладывать на себя лечебные чары и поддерживать мощное ускорение праны, вроде бы не сильно сказываются на организме. Сразу.
То есть, бой я начинал относительно бодрым. Но нагрузки быстро расставляли всё по своим местам, заставляя тело идти в разнос, как только у меня сбивалась концентрация на ускорении тока праны. А хитрый и подлый обезьян её постоянно старался сбить. Я был под увеличенным ускорением и относительно бодр и крепок в начале каждого боя. Поэтому Шак’чи от меня тоже огребал. Но стоило ему хотя бы раз хорошенько мне врезать, как вроде бы здоровое тело буквально взрывалось болями, тошнотой и прочими уже знакомыми симптомами. Восстановленное ускорение тока праны помогало приглушить всё это, но дальше становилось только хуже. А обезьяну для боя нужно было давать жизненной энергии. И Абтармахан настаивал на том, чтобы я его подпитывал после каждого поединка, независимо от того, кто его выиграл. К моменту ужина и сна терялось около одной-полутора сотен единиц жизненной энергии. Поэтому даже есть на ночь я не мог. Но Абтармахан настаивал.
Собственно, я даже и не видел особо ничего, когда ложился спать: перманентная слепота, резь в глазах, слезы и гной, который из них шёл, не давали не только вечером, но и утром их разлепить, застывая на веках надёжной коркой, которую нужно было смывать создаваемой водой. К сердцу, пропускающему удары, я привык. На четвёртый день я даже упал в непродолжительный обморок. Подкоситься во время ходьбы и рухнуть? Легко. Наблевать целую лужу желчи в перемешку с кровью? Проще простого. Только вдолбленные привычки заставляли выжигать эти места огнём. Но, полагаю, несколько капель моей крови где-то всё же осталось. А уж сколько я её наглотался… На пятый день у меня не хватило сил даже прополоскать рот вечером. Не знаю, что было хуже с утра: остатки блевотины или невозможность разлепить слипшиеся губы? Впрочем, разлепить я их смог, оставив куски кожи нижней на верхней. Проснувшись на четвёртый день, я как раз и обратил внимание, что за ночь прана не восстановилась из накопленной перед сном маны. Было девятьсот восемьдесят две из девятисот восьмидесяти семи единиц. На пятый день утром я обнаружил ещё на шесть единиц меньше. А сегодня, на шестой день, было вообще девятьсот шестьдесят четыре. Но сам резерв рос. Сильно рос. И сквозь кровь, гной и слёзы я мог видеть (хотя системные сообщения и меню у меня возникали скорее в голове, просто интерпретируясь мозгом в качестве изображений через глаза) несколько невероятно важных сообщений. Если бы ещё не полумёртвое состояние, то я бы мог запрыгать от радости:
Дополнение задания «Тайна превосходства» выполнено. Достигнут без использования системных возможностей резерв праны 1000/1000.
Награда за выполнение дополнения: увеличение резерва праны +50, увеличение резерва маны +10.
Резерв праны: 1056/1056
Достигнут новый уровень: 200. Важное системное изменение. Доступен выбор класса. Усовершенствованны возможности системных воздействий. Доступно открытие дополнительной классовой характеристики/способности. Другие изменения.
Выберите класс. Рекомендация (в порядке убывания): маг (классовая
Я даже читать не смог продолжить: от интеллектуальной деятельности меня скрутило, хотя рвать было уже нечем. Я просто упал на бок, перекатившись на спину. Глаза больно обожгло солнечным светом, голова взорвалась болью. Хрустнул палец: я почти уверен, что сломал его, когда перекатывался. Только вот кисти рук уже успели онеметь и слегка посинеть, так что я плохо чувствовал, что там произошло.
— И это мой ученик… Знаешь ли ты, что из-за твоего плохого вида меня солдаты назвали мучителем? А Сварнраадж не далее как вчера говорил мне, что он уже не сердится на твою выходку на собрании и просил прекратить тебя наказывать! И что же? Пока я терплю всё это, ты валяешься и не желаешь вставать?
— Кх… Кха…
Я пытался произнести слово заготовленного малого исцеления, но горло саднило, а постоянно сбивающееся дыхание не позволяло вообще начать говорить хотя бы предлоги. С трудом я сумел активировать заклинание без слов. На это требовалось небольшое мысленное усилие, которое в таком состоянии было выдать чрезвычайно сложно. Почувствовав себя самую малость лучше, я активировал Очищение Инанны. Потом снова исцеляющее. И ещё… Только спустя шесть разных заклинаний подряд я сумел привести себя в состояние, когда у меня получилось сесть в скрюченную позу и суметь наколдовать воды, чтобы умыться и прополоскать рот. Выпить глоток. Кстати, исцеления не восстановили палец. Пусть я и накладывал их на всё тело, а не на конкретный его участок, но из шести заклинаний целительными были сразу четыре. А это само за себя говорит, какие у меня неполадки с организмом.
— Восстановился? Нужно продолжать…
— Стоп… — прохрипел я.
Забормотав себе под нос, я стал начитывать среднее исцеление. Оно как бы требует особых компонентов для своего создания, но можно и так. Если хватает сил и концентрации. И времени. Брахман, удивительно, не стал спорить, выждав аж три минуты непрерывного бормотания.
Когда по моему телу разлилась горячая-холодная волна, пропитывающая каждую клеточку, унося усталость, боль, восстанавливая мелкие повреждения, сращивая мелкие ранки, унося боль головную, восстанавливая засохшую кожу, на которой выступили многочисленные шершавые участки, заращивая десны, которые перестали кровоточить, убирая резь в глазах… Я испытал, пожалуй, больше, чем испытывал за одну ночь с Абхилашей. Собранные лодочкой руки наполнились водой, которую я с удовольствием и выпил. Затем ещё. Даже такие мощные чары, обошедшиеся мне в тысячу триста с хвостиком единиц маны, не вернули мне идеального состояния. Но привели хоть в какое-то подобающее.
— Если ты раньше так мог, то почему не делал? — раздражённо спросил брахман.
— Там свои сложности, кха… — горло хоть и исцелилось, но внезапный спазм заставил закашляться.
— Ясно. Продолжаем…
— Нет.
— Нет? Ты отказываешься учиться? — нахмурился он.
— Нет, не отказываюсь. Но ты уверен, что мне не хватит жизненной энергии, чтобы приступить к следующему этапу?..
— Пффф… Тебе её ещё дня три назад хватало, пусть и впритык, — поделился со мной брахман сокровенным, буквально выбивая из колеи и ошеломляя новой информацией. Нет, это, конечно, логично, что вот прямо тысяча праны — это не обязательно. Девятьсот девяносто девять от тысячи почти не отличается. И девятьсот семьдесят — тоже. Но я как-то не задумывался из-за чёткой и конкретной цифры в задании. — Ты хорошо шёл. Я планировал тебя подтянуть ещё немного.
— Стоп! Но я же дошёл до уровня, о котором мы договаривались? Ну, тогда… Перед моим отъездом на юг?
— Да, — пожал плечами брахман.
— Так какого… — дальше шла моя возмущённая матерная тирада, прерываемая хрипами и кашлем.
— Не знал, что ты умеешь так ругаться, — усмехнулся брахман.
— Теперь знаешь!
— Значит, хочешь сократить тренировки общего развития?
— Я хочу их закончить во имя самых смрадных глубин клетки Эмуши!
— Нельзя, — покачал он головой. — Нужна хотя бы одна глубокая медитация в день.