Античный Чароплет. Том 3

Аллесий

Ладно, попробуем. Жар внутри отозвался спокойно, растекаясь по всему телу и выходя на кожу. Это было похоже на пирокинез, но не то. Любые прямые магические усилия, будь то телекинез, криокинез, аэрокинез и прочее, требуют сосредоточения и контроля. Нужно представлять, что хочешь сделать, вкладывая ману в свою мысль. Описание не совсем точное, но как-то так. С огнём же Шак’чи сейчас было совсем по-другому. Он стал будто бы продолжением тела. Ещё одним пальцем, рукой… Нет, не то. Скорее — воздухом в лёгких. Управлять им было столь же легко, как выдохнуть, вдохнуть, набрать воздух в рот или направить его изо рта тонкой, но мощной струёй. Огонь почти не требовал усилий мысли для управления. Он растёкся по телу, заиграв на коже небольшими пляшущими лепестками. Поднеся ладони друг к дружке, я легко закрутил

между ними пламенную сферу, которая, потеряв форму, полетела огненным потоком вперёд…

— Упс… — рычащим голосом выдал я. Ну, забыл, что «вперёд» — это на Абтармахана. Правда, тот на пути потока огня просто поставил ребро ладони, рассекая пламя надвое.

— Именно, — фыркнул брахман, отряхивая руку. — Упс. А теперь — посох.

Что делать, я не знал. Для начала, просто призвал свой собственный посох в руку. От Шак’чи пришла волна удивления, когда он во всех подробностях ощутил открытие и закрытие инвентаря, хотя ничего и не понял. Даже если бы он захватил моё тело, доступ к системе он бы не получил. Да и системных сообщений, которые мелькали в логах, он не видел. Их визуальный вид — просто иллюзия для разума. Но тем не менее обезьяну ощущение большого пространства, в котором лежат полезные вещи, пришлось по вкусу.

Дальше уже сам «квартирант» помогал с посохом. Он аккуратно, словно бы спрашивая разрешения, сконцентрировал пламя вокруг, собственно, моего артефакта, после чего сделал… что-то. У меня словно бы часть жара скрутилась, исчезнув из груди и возникнув в руке. Как это происходит, я совершенно не понял, но мой собственный посох внезапно вспыхнул жутким жаром, из угольно-чёрной обгорелой палки засияв ярким оранжевым цветом. Пальцам эту штуку было больно держать. Нос уловил запах палёной кожи. Да и жар во всей руке от плеча до кисти, которая держала посох, стал нарастать, доходя уже до нестерпимого предела. Волевым усилием я его приглушил. Посох в течение нескольких секунд потускнел до жёлто-красного цвета. От Шак’чи пришла раздражённая мысль, которую облечь в слова было нельзя, но можно было интерпретировать мол «что такого плохого может быть в жаре и на кой чёрт его приглушать?» Кажется, обезьян даже особо не понимал, насколько привычный ему огонь может быть вреден окружающим. Точнее, понимал, но вообще не мог уложить в голове такую концепцию по отношению к телу, которое он занимает. Я представил воду и отправил ему. Шак’чи сравнению мгновенно возмутился, но вновь был жёстко подавлен, стоило ему только дёрнуться. Мне было банально страшно выпускать его за рамки максимально контролируемого ручного источника силы, пока он находился в моём теле. Пусть страх я и давил старательно. Кстати, посох в таком состоянии почти не потреблял маны. Разве что совсем немного. Куда меньше, чем когда я напрямую запихиваю Шак’чи внутрь, как бы странно это ни звучало.

— Достаточно. На сегодня хватит, — заметил Абтармахан.

Пару секунд мы соображали, что он имеет ввиду, после чего жар потянулся наружу, а я его направил максимально аккуратным не травмирующим путём… путями. Шак’чи вырвался из всей поверхности спины огромным облаком развевающегося ярко-жёлтого пламени, унося с собой страшный жар, который, оказывается, был невероятно силён, пусть и не жёг меня. Наступила прохлада и лёгкость напополам с усталостью. Ощущение было такое, какое возникало, когда мы с Гази приходили с рынка. Тяжёлые корзины таскал тогда ещё восьми-девятилетний я. Когда мне разрешали их поставить на пол, у меня буквально нега растекалась по телу, несмотря на жуткую усталость, боль и слабость в мышцах. Благо, от слабости, вызванной в немалой степени поглощённой праной, можно избавиться, нарастив скорость тока жизненной силы. Первая тренировка сожрала немало: больше сотни единиц. Но сейчас для меня, повысившего объём больше чем на сотню за один несчастный вчерашний день, это проблемой не было. Немалая часть затрат вообще пришлась на период борьбы и на период адаптации.

Получен новый уровень: 201

…

Другие сообщения столь важными не были. Я не стал долго раздумывать, вбросив новые свободные очки в мощь чар, запустив на этот раз куда более слабые и почти незаметные

процессы в ноусе.

— Достаточно на сегодня, — кивнул сам себе Абтармахан.

— Что, вообще достаточно?.. — не понял я. — А как же блевотина, кровь, пот, слёзы…

— На первый раз хватит. Ты за один день достиг того, что я предполагал учить минимум восемь. Ты перенапрягся, пусть и не замечаешь этого. Недолгая шоковая медитация перед сном — по самочувствию. Нормально поешь, выспись. Завтра продолжим, будем практиковаться. Собрание через два часа. Приведи себя в порядок.

— Ага… — недоумённо сказал я, глядя уходящему в сторону лагеря брахману. Тело болело: одно исцеление во время одержимости не исцелило его до конца. Но небольшой силы ожоги можно и перетерпеть. При ускоренном токе праны, которой у меня в резерве всё равно сейчас больше тысячи, они заживут сами к вечеру.

Совет начался, как и говорил Абтармахан, через два часа. Почему так скоро после предыдущего? О! Потому что, внезапно, в окрестностях Похалая начали пропадать воины и целые отряды. Армия за прошедшие несколько дней недосчиталась двухсот человек. А это, на минуточку, последствия какого-нибудь сражения!

— … То проклятье над руинами Похалая помогает шаманам призывать на свою сторону теней.

— То есть, мы сейчас отрезаны от города? — раздражённо переспросил Сварнраадж гуру.

— У тебя, Солнцеликий, есть ученик Адаалат-ка-Джаду. Он может летать. Ещё можно отправлять воинские отряды. Но только сильные. Если дикари всё ещё имеют нескольких шаманов, которые способны призывать тварей теней, то их план тоже стал очевиден. Они изначально ушли со своих земель, чтобы создать то место, в которое сейчас превратился Похалай. Их могущество рядом с ним страшно себе представить, если бы только они не сделали в ходе войны два просчёта, а ты не отправился бы в наступательный поход, лишив их времени на подготовку, — говорил гуру.

— У нас пропадают войска в окрестностях Похалая? — переспросил я. Количество взглядов, оказавшихся обращёнными ко мне, могло смутить любого другого человека. Но психологическое давление кучки обычных людей, даже облечённых властью, меня не напрягало. Особенно с учётом того, что я знал их реальное положение дел. Красноречивая цифра в семь дней на системном таймере довольно чётко давала понять, в какой клоаке они находятся. — Я могу уйти, если нужно, — насмешливо пожимаю плечами.

— Не нужно, — хмуро замечает Сварнраадж. — У нас начали пропадать воины в окрестностях руин ещё четыре дня назад. Это прошло мимо тебя, судя по всему. Мой Адаалат-ка-Джаду слегка переусердствовал, обучая тебя уважению, — небольшие смешки меня буквально выбесили.

— Конечно, Раджа, — извиняющийся, но не глубокий поклон. — Жаль что столько славных воинов сгинуло за столь короткий срок… — картинно вздыхаю.

— Да, — по лицу Сварнрааджа прошлась игра желваков. — Жаль. А теперь будь так добр, дождись своей очереди говорить. Не стоит чинить обиды тем, чьё слово должно звучать раньше твоего, — намекает на то, что я тут вроде как по положению ниже кучи народу, раз уж говорю после них?

— Конечно, — ещё один небольшой поклон. Последние сомнения в словах и действиях Имхотепа развеялись. В кои-то веки захотел разорвать одно место в попытке помочь… Да пошёл ты, глупый сопляк. Думаешь, раз власть досталась, то можно так вести себя с магами? Посмотрим, как ты запоёшь через семь дней. А уж как я посмеюсь, когда тебе придётся на коленях ползать перед Императором и Фараоном, умоляя забрать величайшие сокровища твоей державы… Или как минимум одно величайшее сокровище. Хотя я почти уверен, что Шивкамути Жизни потребует себе Шумер.

Совет продолжался. Высказывались мысли, предложения, возникали споры, говорили и докладывали люди… До меня таки дошла символическая очередь. На вопрос, есть ли мне, что сказать, я односложно ответил:

— Нет.

Спустя ещё три часа я находился в двенадцати километрах южнее лагеря, спокойно ожидая, когда затвердевшая налитая на обгорелую (в эту сторону пошёл созданный мной пожар) землю лужа воды с брошенным туда медальоном связи отобразит мне кого-нибудь важного. Важными оказались, удивительно, снова Верховный и Император Энмеркар. Воистину, я становлюсь важной персоной, раз столько с ними общаюсь, да ещё и сам их вызываю.