Античный Чароплет. Том 3
Шрифт:
— Надеюсь, ты отоспался, — Абтармахан подошёл ко мне и, надавив на плечо, усадил на колени. Штаны, благо, я надел, так что сидел на мокрой земле просто голый по пояс. Встав за спиной и положив руки на плечи, брахман закрыл глаза. Спустя минут пять он вынес вердикт: — Твоих жизненных сил действительно достаточно. Они выросли. Сильно выросли. Ощущение такое, будто передо мной сидит сильный сатьян вроде того же Роши, — храмовник отступил назад, обойдя меня и выйдя из-за спины. Он слегка задумался. — Пересядь с земли. Шоковые медитации будешь проводить сам. Твоей праны сейчас должно быть достаточно, чтобы выходить из них самостоятельно. Скорее всего это будет иметь последствия в виде продолжительного сна и сложностей при пробуждении утром. Поэтому
— Понял, — киваю.
— Это хорошо, что понял. Теперь основная моя способность. Огненная форма. Ты будешь осваивать её. И сопутствующие ей навыки. Духовные формы — не новая идея в Храме. Ты мог видеть неоднократно, как мы принимаем их частично или полностью. Другое дело, что достигнуть совершенства из ныне живущих смогли только двое.
— Ты и Брафкасап.
— Верно. Обычная форма, если она полноценная, но частичный вариант мы учить и не будем, является довольно простым в идеологии своего создания предметом мысли. Это просто слияние с духом. Ты видел когда-нибудь, чтобы люди, в которых вселились потусторонние существа, менялись внешне?
— Да, — разумеется. Недавно скормленного Асамоту шамана хотя бы вспомнить.
— Здесь похожий принцип. Духам, в отличие от, к примеру, призраков, необходима жизненная энергия. Особенно — сильным духам. Самим им брать её почти неоткуда. Самодостаточным в этом плане является из известных мне, пожалуй, только мудрый Хуху, — я кивнул головой, отдав должное гениальному крокодилу. — Речь идёт, конечно, о классических в понимании Храма духах. Я, к сожалению, вынужден признать, что наша классификация слегка… ущербна. Мы причисляем к духам много кого.
— Угу… — это точно. У них и двурогие — духи, и призраки.
— Более совершенную форму можно получить, если создать её аркан в самом себе.
Аркан — это гениально-извращенское изобретение Храма. Мы, шумеры, к примеру, как и египтяне, и греки, вешаем готовые заклинания на ауру, чтобы можно было быстро их применять. Эдакий колчан для стрел. Сделал заранее, запас и можно стрелять, тратя только ману, но никак не драгоценное время, которого в бою точно не хватит ни на что. На одно заклинание может уходить минута, две, три, десять. И это при сохранении концентрации и контроле ноуса при зачитывании. Разумеется, больше всё это относится к той же магии слова. Чистому гидроманту, к примеру, не нужно так долго подготавливать какое-нибудь водяное копьё и прочее, как мне, к примеру, не нужно начитывать заранее, как раньше, лезвия ветра. Но не в этом дело. В первую очередь проблема в том, что место в ауре ограничено. Именно поэтому, кстати, так, в том числе, популярны жезлы: они дают дополнительные «слоты» для магии. На жезл можно тоже подвешивать чары.
А что делают в Храме? О! Вместо того, чтобы «подвесить» магию на ауру, там, фактически, цементируют и выжигают эту самую ауру на этом участке. Последствия? Участок становится крайне стабильным и от него крайне сложно избавиться. Польза? Достаточно просто волевого усилия и маны, чтобы воссоздавать заклинание, чья форма использовалась, за мгновение. Или не заклинание, а, скажем, что-то другое. К примеру, когда храмовники объединяются в извращённую форму одержимости с духами, то эти самые духи могут помочь им создать аркан каких-то своих способностей. Либо ущербный, когда «цементированный» участок ауры используется духом для усиления или воплощения той или иной своей силы, либо полноценный, когда копируется или формируется что-то автономное и конкретное, что человек может использовать и без «большого брата».
Так вот, Абтармахан имеет ввиду, что его огненная форма — это аркан. И, судя по тому, что ему необходим дух для её воплощения, аркан этот частично ущербный. Почему частично? Потому что брахман пользуется ей не только в качестве Огненной Кобры. Он в своё время объединялся с Шак’чи. Остаётся вопрос…
—
— Правильный вопрос, — кивнул брахман.
Развернувшись, он неспешно пошёл назад, удалившись метров на пятьдесят. Встав там, спокойно сложил руки на груди, затем… Сначала я не понял, что он что-то делает. Потом заметил, что воздух вокруг него начал рябить и дрожать. Притом — на большом расстоянии. Радиус был примерно метров пять. От земли шёл пар. Абтармахан начал покрываться танцем искр, которые, двигаясь невероятно быстро, сливались в поток красно-золотого свечения, перераставшего в настоящий огненный шквал, обернувшийся вокруг фигуры брахмана ласковым, но яростным плотным водоворотом. Ещё секунда… Дальше мне показалось, что на земле возникло маленькое солнце. Настоящий взрыв сверхновой, только в маленьком масштабе. Яростное желтовато-белое пламя, которое никуда не двигалось, но просто горело вокруг мага, пыталось принять какую-то форму, напоминающую человека. Но ничего не выходило. Смотреть на него было больно: слишком яркий. А жар ощущался даже отсюда, с большого расстояния.
Наконец, жуткий аморфный колеблющийся в подобии гуманоидной формы огненный монстр начал затухать. Абтармахан стоял в огромной выжженной яме, глубиной под два метра. Дно было раскалено и светилось. Он спокойно пошёл к краю кратера.
— Как видишь, моя огненная форма не зависит от духа. Точнее, я создал её с помощью Кобры, но мне не нужны духи, чтобы её использовать. Духи пользуются ей для более тесной связи и лучшего воплощения в реальном мире через меня. Отсюда и различный вид моей формы в связи с разными духами. С этой макакой, к примеру, — кивнул он на внимательно слушающего, но мало что понимающего (ментальную связь через сплетённый из щупов жгут не обманешь) Шак’чи. — Итак, первое, что тебе придётся сделать, это создать подобную форму уже для себя. Дальше нужно будет освоить связь с духом, объединение и совместные медитации. Следующий, более сложный уровень — практика единения с огнём. Она позволяет выйти на новый более качественный порог использования этой силы, а ещё — сократить затраты энергии. При большой насыщенности силой твоя форма будет наносить урон твоему собственному телу. Практика единения с огнём позволяет этого избежать.
— Как много… «места» занимает огненная форма? — нахмурился я. Этот вопрос мне раньше в голову не приходил.
— Моего?.. Примерно половину, — сообщил Абтармахан. Он нахмурился. — Не хочешь ли ты сказать, что тебя это остановит?
— Занять этим арканом половину места в ауре? — я задумался. — Нет. Это слишком много. Потом, конечно, я буду увеличивать вместимость, но сейчас…
— Ты понимаешь, насколько универсальна форма? Это куда лучше одноразовых заклятий по шумерской методике!
— Это куда менее гибкий магический стиль, — качаю головой. — Твою форму можно реализовать без аркана?
— Не на моём уровне! — раздражённо рявкнул он.
— Тогда нет!
— Нет?!
— Чи!
— ЧТО?! — в один голос рявкнули мы, повернувшись к обезьяну. Тот даже как-то опешил и на шаг отступил.
— Чи… — он завертел в руках свой огненный посох, указывая сначала на него, а потом на меня пальцем.
— Не понимаю?.. — приподнимаю брови. — А… Угу, — по ментальной связи до меня дошло, что Шак’чи хочет, чтобы я достал свой посох, что я и сделал. Повертел его в руках. Непонимающе глянул на обезьяна. Тот сам-то даже имея ментальную связь сформулировать свои мысли не мог, а уж как я должен понять, что он хочет…
— Я, кажется, понял, — удивительно, но дошло первым до Абтармахана.
— Не поделишься? — смотрю на него.
— Поделюсь. Насколько я помню легенду о Шак’чи, — ого! И такая есть? Хотя… Логично. В Храме огромное количество духов. И про каждого что-то да есть. А обезьян довольно силён. Он не просто мелкий дух, а один из сильнейших духов джунуюдха. Выше только легендарные существа вроде той же Кобры или Хуху. Ну, и боги, разумеется, — то этот посох из белой яблони для него вырезал смертный человек.