Антиметро
Шрифт:
Мне тогда вспомнилась одна крылатая фраза, мол: – «История человечества развивается по спирали…». Вполне возможно, друзья мои, что и так. Хотя, глядя на эти картинки, можно было предположить, что данная спираль является – лишь – составной частью знаменитой петли математика Мёбиуса…
Загадочные картинки – дело, безусловно, хорошее, но надо было подумать и о более приземлённых вещах. А именно, о том, как выбраться из подземелья, ведь, продовольственных припасов у нас было очень мало – на пару-тройку скромных перекусов.
Осмотрели мы очень внимательно подземный зал, но никаких других ходов-коридоров – кроме того, заваленного американскими взрывами – не отыскалось, только в дальнем углу обнаружили маленькое озерцо с хрустально-чистой водой. Что делать дальше?
Решили – для начала – немного перекусить. Сидим на вещмешках, жуем прогорклые сухари, намазанные тонким слоем печёночного паштета.
Вдруг, я случайно заметил, что юный кот Маркиз, уши хищно прижав к голове, активно скачет вокруг подземного озерца. Такое впечатление, будто бы охотится на кого-то. Я тихонечко подкрался к этому водоему, карманный фонарик направил в воду, резко нажал на кнопку «вкл.»… И, что же вы думаете? Две чёрные тени метнулись к каменной стене и тут же исчезли. Рыба крупная! Откуда она, спрашивается, взялась в крохотной лужице? Я сразу же смекнул, что данная странность – неспроста. Тут ещё выяснилось, что у Никоненко, как у каждого уважающего себя диверсанта, в рюкзаке и ласты имеются, и фонарик специальный – для плавания под водой.
Делать нечего. Нацепил я на ноги ласты, Лёхин фонарик включил, да и нырнул в озерцо. Вдруг – что? И, точно! Под стеной обнаружился выход! Подводный, понятное дело… Вот, так-то оно, ребятки! Всегда надо надеяться на лучший исход! Всегда! А руки безвольно опускать – дело последнее…
Вынырнул я, сообщил соратникам о неожиданной находке, воздуха побольше набрал, вновь нырнул и поплыл по подводному гроту. Секунд сорок пять, наверное, прошло – чувствую спинным мозгом, что выплыл куда-то, то бишь, что нет больше над головой каменного свода… Всплыл я на поверхность, фонариком из стороны в сторону поводил и понял, что сижу под крутым обрывом в заводи-бухте широкой подземной реки – до пологого противоположного берега было метров сорок-пятьдесят. Заводь-то спокойная, но уже метров через пять-шесть шумело сильное течение, белые буруны просматривались и тут и там. И – самое неприятное – выше по течению бушевал солидный водопад. А это означало, что если переплыть на противоположный берег, то потом назад – в заводь – ни за что было не выгрести. Дорога в один конец – получалась…
Тем же путём я вернулся к товарищам по оружию, рассказал всё – честь по чести. Стали мы обсуждать сложившуюся действительность. Разгребать подземный коридор, заваленный взрывами? Нереальным выглядело это мероприятие, учитывая острую нехватку продовольствия. Много ли накопаешь на голодный желудок? Помрёшь от потери сил и не заметишь этого… Форсировать подземную реку? Тот ещё изюм, подгнивший слегка… Во-первых, было непонятно, куда эта речка, собственно, течёт. В том смысле, а если она выходит на земную поверхность только через сто-двести километров? Во-вторых, за один раз много полезного груза с собой было не утащить. В-третьих, неожиданно выяснилось, что Мари, про камышового кота вовсе не говоря, совсем не умеет плавать…
Долго мы тогда спорили и ругались. В конце концов, решили, что надо пробиваться через подземную реку. Мол, нет других дельных вариантов.
Упаковал я в полиэтиленовый мешок несколько долгоиграющих армейских факелов и коробок со спичками, ещё разок нырнул, в речной заводи зажёг факелы и закрепил на скалах, причём, сориентировав их так, чтобы предстоящий водный путь был чётко освещён. Вернулся обратно. Потом повесил тяжеленный рюкзак на плечи, в правую руку взял очередной полиэтиленовый пакет (герметично закрытый) – с камышовым котёнком внутри – и снова нырнул…
Маркиз сперва вёл себя спокойно, будто бы понимая всю серьёзной ситуации, но потом, когда уже погрузились под воду, забился – только держись. Чуть я не потонул, переплывая через подземную реку: течение бешенное волочёт куда-то, рюкзак – камнем – тянет ко дну, а тут ещё котяра в мешке вертится – как тот декоративный хорёк в колесе…
На пологий речной берег я выбрался метрах в ста двадцати – от заводи – ниже по течению. Однозначно повезло – дальше, метрах в сорока-пятидесяти от этого места, начинались серьёзные пороги, усеянные острыми скалами… Первым делом, достал из рюкзака водопроницаемый мешок с мощным аккумуляторным фонарём, распаковал, пристроил его между камнями, включил, направив луч на реку – типа ориентир для соратников, которые должны были стартовать через десять минут после меня.
А котёнок всё бьётся в пластиковом пакете, орёт истошно. «Может, он задыхается?», – думаю. Взял, да и развязал верёвки на пакете. Напрасно это я сделал. Ох, напрасно! Камышовое чудовище – вместо заслуженной благодарности – как в меня вцепится! Все руки располосовал, засранец полосатый, да и удрал куда-то в ближайшие скалы…
Стою это я на речном берегу, кровью обливаясь, а, ведь, надо остальным помогать, как договаривались… Перевязал наспех самые глубокие раны лоскутьями, сотворёнными из собственной же рубашки, тут и соратники показались. Вернее, сперва рюкзак брезентовый пронёсся мимо меня по волнам, следом – ещё какое-то барахлишко, а уже потом, собственно, пловцы… Как Никоненко тогда не утонул? Для меня – до сих пор – загадка. Пронесло Лёху и Мари – с бешеной скоростью мимо безопасной косы – да и впечатало в ближайший валун со страшной силой…
«Неужели, они погибли?» – подумалось тогда. – «Неужели, теперь предстоит – в полном одиночестве – бродить по долбаному подземелью? Тоска-то какая! Умом тронуться – пара пустяков… Может, стоит сразу же застрелиться – к нехорошей маме?».
Присмотрелся, кто-то барахтается среди белых бурунов – одна голова, вторая. Ну, я в воду тут же и прыгнул, позабыв, что в таких случаях надо верёвку бросать тонущим, оставаясь, при этом, на берегу. Молодой был, нервный, горячий не в меру.
Потом никто так и не смог вспомнить, как мы оказались на песчаной косе. Оказались и оказались…
Лёха-то ничего, держался молодцом. А, вот, Мари умудрилась вдоволь наглотаться речной воды. Стал я делать ей искусственное дыхание, тут из темноты мне на спину и прыгнул этот бешеный Маркиз. Прыгнул и вцепился острыми когтями-зубами в холку…
Смеётесь, бродяги наглые? Ну, смейтесь, смейтесь… Оно, надо думать, однозначно полезно для здоровья. В смысле, беззаботный смех…
Естественно, что котёнок просто не разобрался, что к чему. Видимо, решил, что его обожаемую хозяйку хотят обидеть. Но от этого мне было не легче: очень больно, и кровь потекла по спине – весёлыми струйками…
Итак, Мари откачали, меня – дополнительно – перевязали. Потом продовольственные припасы и прочие вещи, переправленные через подземную реку, подсчитали и, понятное дело, прослезились. Главное, что примус «перебрался» в целости и сохранился, ну, и несколько запасных газовых баллончиков к нему. Без этого, уж, и не знаю, что бы делали – сырая пища, как всем известно, она не располагает к избыточному оптимизму.
Первые несколько суток мы шли, упрямо перебираясь через скалы и каменные россыпи, вдоль бурной подземной реки. Тут удалось и продовольствием немного разжиться. Очень ловко у Мари получалось – рыбу добывать: и самодельной острогой, и обычными, ловко брошенными камнями. Она же была наполовину индианкой: отец – немец-ботаник, мать – краснокожая красавица из племени чиго. Почему, спрашиваете, была? Об этом расскажу чуть позже… А рыба, пойманная в водах подземной реки, была странной и непривычной: длинной, тощей, с очень крупной чешуёй и совсем без глаз. Но, зато, очень вкусной и питательной. Приходилось, правда, экономить примусный газ, поэтому рыбёха получалась полусырой, да и без соли… Ну, и ладно. Не графья, всё же!