Антиметро
Шрифт:
– Тёма! – раздался громкий и радостный вскрик, и Таня, тут же позабыв обо всех смертельных обидах, помчалась – со всех ног – по перрону.
Не добежав до мужа метра два с половиной, она, звонко завизжав и вытянув руки, отчаянно прыгнула вперёд.
«Чуть не сбила с ног, чертовка!», – неодобрительно заворчал вечно сомневающийся внутренний голос. – «Это, конечно же, может являться доказательством её искренней и жаркой любви. А, вдруг, сплошное притворство и искусное лицедейство? Ты, братец, не забыл, часом, о существовании Олега Николаевича Харитонова? Официального,
Но ехидные реплики внутреннего голоса ничуть не помешали затяжному поцелую, который всё длился и длился, меняю местами часы, минуты и секунды…
– Извините покорно, православные! – раздался рядом знакомый басовитый голос. – Мне только велено вам напомнить, что до назначенного совещания осталось ровно тридцать пять минут.
– Всего – тридцать пять минут? – отстраняясь, расстроено охнула Татьяна. – Почему же так мало? Почему? Это, это… Это нечестно! Нам же надо поговорить обо всём! Нам же надо…
– Извините, но ничем не могу помочь, строгий приказ военного коменданта, – виновато улыбнувшись, сообщил Горыныч. – Будем формировать новую мобильную группы для посещения станции «Площадь Мужества»… Привет, Тёмный! Рад, что вы вернулись живыми! Ладно, я пошёл в оружейную комнату, обещал Пете кое-что показать…
«Пете!», – отметил внутренний голос. – «А глаза-то у Горыныча сразу же потеплели, как только заговорил о сыне. Родительская любовь, однако… Как же, надо, ведь, научить драгоценного сыночка – пользоваться всякими автоматами, гранатомётами и огнемётами. Мол, яблоко от яблони…».
После очередного серьёзного поцелуя Артём – неожиданно для самого себя – бухнул:
– Тебе, арестантка, жених передавал горячий привет.
– Жених?
– Майор Олег Николаевич Харитонов.
– Олег? А он-то здесь откуда взялся? Хотя, догадываюсь… Получается, что все личности, окружающие дядюшку Виталика, являются сотрудниками легендарного ГРУ? – жена заглянула Артёму в глаза и тут же перестала улыбаться. – Ого! Да мы ревнуем? Причём, всерьёз… Что из того, если у симпатичной девушки когда-то был пламенный воздыхатель? Поверь, у меня ничего с ним не было! Почти ничего…, – Таня отчаянно покраснела. – Да, мы с Олегом целовались один раз! Но, не более того… Мне же надо было с кем-то поцеловаться в первый раз? А то, уже совсем смешно получается: девице девятнадцать лет, а она, даже, не целованная ни разу. Нонсенс какой-то, право… Я же тогда не знала, что совсем скоро встречусь с тобой… Извини, пожалуйста, Тёма! Ладно? Извиняешь?
– Да, я, собственно, и ничего, – смущённо забормотал Артём. – Так, просто пришлось к слову…
– Ничего и не к слову! Я же всё вижу по твоим ледяным глазам… Разговоры откладываются! Пошли!
– Куда?
– Куда надо! Буду доказывать тебе – на деле – свою неземную и искреннюю любовь… Мне Глаша Иванова – по женской дружбе – выделила ключик от одного
Но оперативно добраться до бункера им не удалось.
– Какие люди! – нежно проворковал маслянистый голосок, и из-за ближайшей палатки появилась растрёпанная женщина средних лет в мятой и местами испачканной одежде.
«Это же Милена!», – незамедлительно оповестил внутренний голос, памятливый на лица. – «Помнишь, братец, она ещё пыталась флиртовать с тобой в вагоне? Ну, за несколько минут до объявления «Атомной тревоги»? Только учительские очки, видимо, Милена где-то потеряла в суматохе… А глаза-то у неё, определённо, странные. Шалые какие-то, с расширенными зрачками… Может, она пьяна?».
– Майор, дорогой мой человечек! – женщина широко развела руки в стороны, словно бы собиралась заключить Артёма в крепкие и жаркие объятия. – Не желаете ли, случаем, немного порезвиться – с раскованной молодой женщиной, истосковавшейся без регулярной мужской ласки? Обещаю незабываемые ощущения и впечатления… Не пожалеете, честное и благородное слово! Пошли, красавчик? Тут недалеко…
– Откуда вы взялись, гражданка Григорьева? – строго спросила Татьяна, загораживая мужа собой. – Кто вас выпустил из госпиталя?
– А, врачиха недоученная! Курва жестокосердная с дурацкими бантиками! Задушу гадину! – Милена, взревев грозным басом, бросилась вперёд, но тут же перешла на визгливый фальцет: – Отпусти руку! Ай, не надо! Сломаешь! Больше не буду, честное слово! Отпусти, зараза…, – завыла тоненько и протяжно.
– Здесь она, Василий Васильевич! Нашёл! Вижу! – долетел далёкий голос.
Из-за третьего ряда палаток показался встревоженный Хан, за которым, слегка задыхаясь, семенил профессор Фёдоров.
– Сталкер, немедленно отпусти больную! – строгим голосом велел Хан.
– Да, и пожалуйста! Не очень-то и хотелось, – обиженно фыркнула Таня, отходя в сторону. – Обыкновенный психоз, – пояснила для Артёма. – То бишь, временное помешательство рассудка – на фоне хронического сексуального неудовлетворения. Скорее всего, у данной пожилой гражданки и в мирное время частенько случались пошлые истерики и нервные срывы на бытовой почве. А теперь, после двойного «знакомства» с экспериментальным усыпляющим газом, всё это проявилось, выйдя на качественно-новый уровень, с утроенной силой…
– Здравствуйте, Артём Петрович! – протягивая ладонь для рукопожатия, радушно улыбнулся профессор. – Простите, отвлекусь на секунду… Уважаемый коллега Хан! Проводите, пожалуйста, пациентку Григорьеву в госпиталь. Измерьте ей пульс и давление. Дайте успокоительного – согласно врачебной карте… Всё, идите, идите! Артём Петрович, я краем уха слышал, что у вашей мобильной группы – во время похода к станции «Выборгская» – тоже наблюдались негативные побочные последствия от.… От очередной «встречи» с газом Эн-09/15?