Антиметро
Шрифт:
– Зачем – на «Политехническую»? – тут же напрягся Музыка. – Не вижу в этом никакой необходимости! Да, и соответствующих приказов от руководства я не получал…
Артём коротко рассказал о туннельных щитах, неожиданно преградивших путь к «Площади Ленина», о странном угрожающем чавканье и о повышенной радиации, зафиксированной рядом с одним из щитов.
– Нестандартная и абсурдная ситуация, – вяло прокомментировал подполковник, вопросительно поглядывая на Таню. – Не предусмотренная никакими инструкциями… Даже, и не знаю, что делать… Может, вы посоветуете, Татьяна Сергеевна?
– А, пусть прокатятся! – с барственно-беззаботными
– Я!
– Прихвати с собой рюкзак со штатной аппаратурой и сними с приборов ключевые показатели!
– Есть!
– Молодец! Получишь благодарность в очередном приказе, – пообещала Таня и повернулась к Музыке. – Ну, господин подполковник, ведите в ваш бункер! Будем общаться – на самые разные темы…
Орлов, одетый в обычную серую «грушную» униформу и чёрный бронежилет, протянув руку, представился:
– Емельян! Откликаюсь и на Емелю.
– Артём!
– Лёха!
– Рад, что вы, мужики, заглянули на огонёк, – сообщил Емельян. – Скука у нас смертная. С нашим Батяней не забалуешь.
– Строг без меры? – понимающе улыбнулся Никоненко.
– Ни то слово! Поедом ест, жук казённый! Инструкции, предписания, уложения, Устав… А ещё иногда проводит самые настоящие политинформации, как в старые времена…
– Да, ну! Заливаешь!
– Честное слово! Адвокатом буду! Подробно рассказывает о политике (внешней и внутренней), проводимой господами Путиным и Медведевым. Растолковывает нетленную значимость отдельных указов и принятых законопроектов. Предлагает – всем поголовно – вступать в партию «Единая Россия». Цирк бесплатный, если коротко…
– А штатских граждан, действительно, посадили в тюрягу?
– Посадили. Что, собственно, скрывать? Сперва, как инструкции и предписывают, усыпили экспериментальным газом Эн-09/15, потом бесчувственные тела (благо, их было не много) перетащили на носилках в изолятор временного содержания, разместили по камерам. То бишь, женщин отдельно, мужиков – отдельно.
– А что объяснили потом? Ну, когда они проснулись?
– Про «Атомную тревогу» рассказывать не стали. Объяснили по-простому, мол: – «В метро произошёл злонамеренный теракт, все туннели – с двух сторон – завалило. А все вы – подозреваемые. Когда разгребут завалы, то незамедлительно прибудут следователи Генеральной Прокуратуры и будут с вами, бедолагами, вдумчиво общаться…».
– Зачем же было так всё усложнять? – удивился Артём. – Ведь, всё равно, рано или поздно, придётся «пассажирам» сказать правду.
– Я, братцы, честное слово, не в курсе. Подполковник велел… Он недавно, общаясь на земной поверхности с руководством, что-то слышал про «террористическую угрозу», вот, и решил использовать эти слухи для пользы дела… Ну, заводить мотор?
– Заводи. Проедемся до «Политехнической», поспрашиваем тамошних ребятишек. Вдруг, у них есть полезная и правдоподобная информация? Всякое бывает на этом свете… Поедем тихонечко, не быстрее тридцати километров в час, тщательно освещая путь впереди себя. Только сперва скажи: ядерный взрыв-то был? Точно – был?
– Наверное, был. Как – не быть? – удивился вопросу Орлов. – Ведь, объявили же «Атомную тревогу»? Громкий хлопок, опять же, был слышен. А сразу после этого и связь прервалась…
Впереди – в луче мощной аккумуляторной лампы – что-то тускло заблестело.
– Тормози! – велел Артём. – Кажется, приехали.
– Что там? – забеспокоился Орлов.
– То, чего и следовало ожидать. Сработал, мать его, очередной туннельный заградительный щит. Не попасть нам, орлы, на «Политехническую»…
– Мамочки мои! – испуганно выдохнул Лёха. – Ну, и ни фига ж себе!
– Что ты там высмотрел, зоркий сокол?
– Дык, это… Щит-то выгнулся – почти как деревянная часть лука. В смысле, надулся нехилым мыльным пузырём…
Глава девятнадцатая
Качественно-новый уровень
Они по короткой лесенке слезли с дрезины и – очень осторожно, с опаской – подошли к туннельному щиту.
– Эк, как его, бедного, выгнуло! Умопомрачительное зрелище! – громко восхитился непосредственный Никоненко, осторожно и уважительно поглаживая ладонями металлическую поверхность. – Холодный-то какой, елочки лохматые! Прямо-таки, как знаменитый усыпляющий газ Эн-09/15… Как думаешь, командир, что всё это значит?
– Дельных вариантов несколько, – нахмурился Артём. – Во-первых, могла постараться ударная волна. Во-вторых, жаркое пламя могло вызвать такую существенную деформацию. Холодный, говоришь? Это ещё ничего не значит. Например, сперва заградительный щит был раскалённым докрасна, потом туннель заполнили подземные холодные воды, вот, он и остыл… Кстати, перепад температур мог дополнительно способствовать деформации. В-третьих… Ладно, не будем терять времени на выстраивание бессмысленных и зряшных версий. Доставай, Лёха, штатную физическую аппаратуру. Измеряй… Может, тут такой повышенный радиационный фон, что нам надо улепётывать на «Площадь Мужества» со всех ног? Вернее, со всех колёс нашей дрезины… Меряй, дружище! А мы с капитаном Орловым отойдём в сторонку, перекурим и немного поболтаем.
Закурив, Артём поинтересовался:
– Так что, Емельян, случилось-то с голыми бабулями? Куда вы их, болезных, подевали? Допрашивали?
– Только одну, – помявшись, ответил Орлов. – Она была одноглазой, со страшным ожогом на лице и шее. Говорила, что это следы давней авиакатастрофы, в которой ей довелось побывать ещё в десятилетнем возрасте… Вообще, она несла несусветную чушь. Полную ахинею, выражаясь литературным языком… Мол, все бабушки состояли (трудились, служили, работали?) в тайном подземном гареме какого-то высокопоставленного коммуниста. В гареме – коммуниста! Представляешь? Уписаться можно от смеха… Всё это было очень давно, когда данные старушки были молодыми женщинами, то есть, до приснопамятной горбачёвской Перестройки. Причём, этот важный коммунист был, ко всему прочему, ещё законченным и чокнутым извращенцем. То бишь, собирал в гарем только женщин с всякими видимыми дефектами: одноногих, одноруких, с болезнью Дауна, идиоток, ну, и так далее. Издевался над ними, мучил, пытал, заставлял делать всякие гадости… Вот, собственно, и всё, что могу сообщить. Потом Музыка выгнал меня из кабинета. Мол, смущаю и отвлекаю допрашиваемую гражданку своими дурацкими смешками… А потом, после завершения допроса, подполковник мне ничего так и не рассказал. Ходил – мрачнее тучи – и на все мои вопросы не отвечал. То есть, только угрожающе порыкивал в ответ… И одноглазую старушку я больше не видел.