Антисемитизм. Концептуальная ненависть

Самуэльс Шимон

Во-вторых, там, где серьезно и преданно борются против геноцида, нужно серьезно изучать прошлое, хорошее и плохое, без учета границ, не ограничиваясь разговором о Холокосте евреев Европы. И опять же, такое изучение не должно ограничиваться непосредственными исполнителями актов геноцида. Нужно Охватить все стороны социального влияния, игравшие и играющие роль в геноциде: правительственные, общественные, политические, религиозные, образовательные учреждения и т. п.. Сфокусировать микроскоп на себе, на своей общине (по какому бы признаку она ни объединялась), на своем национальном государстве, не теряя при этом из виду всех остальных — вот задача, достойная усилий лучших умов наших активных просветителей.

Часть этого всеобщего образовательного проекта должна включать в себя дальнейшее развитие Систем раннего предупреждения об угрозе геноцида, а также их внедрение в структуры правительства, несущие ответственность за их применение. Эти системы основаны на приверженности человечества идеям гуманизма и на вере в то, что уничтожение одной группы потенциально несет в себе угрозу уничтожения для всех. К сожалению, те, кто проделал первоначальную работу по концептуализации таких систем — Исраэль Чарны в Израиле, Кумар Рупесингх в Великобритании и Л Франклин Литтелл в США — пока не сумели передать результаты своих трудов в правительственные структуры. Исключение — призыв Президента Билла Клинтона в 1999 году к созданию Национального Центра предупреждения геноцида (National Genocide Warning Center) в США. Точно так же и мы сами, кого это, кажется, волнует (не только в США, но и в других странах), не продемонстрировали политическую волю и не потребовали — да-да, именно должны потребовать! — от тех, в чьих руках находится власть, полностью осуществлять эти исторические стратегии. В равной мере даже организации, всерьез озабоченные соблюдением прав человека — «Международная амнистия», «Защита прав человека», «Международная организация по выживанию», «Международный Красный крест» — до сих пор не включили такие системы в число приоритетных направлений своей деятельности. Отсюда — призыв ко второй революции: увеличивать численность этих организаций и активно их пропагандировать, повышать заинтересованность людей, вовлеченных в эту деятельность, призывая весь мир обращать внимание на Систему раннего предупреждения геноцида.

ЗАДАЧА НОМЕР ДВА: ВМЕШАТЕЛЬСТВО

Мы живем в 2007 году, но мы по-прежнему находимся под влиянием исторического Вестфальского договора, подписанного в 1648 году. Этот договор определил суверенность и территориальную целостность того, что мы до сих пор называем неприкосновенным национальным государством. Насильственное вторжение на территорию соседнего государства с целью совершения геноцида ведет к объединенной или индивидуальной военной интервенции, при этом разрушения в ходе геноцида в пределах собственного национального государства, как правило, остаются за пределом правительственных санкций, им не оказывается гуманитарная помощь. Можно с уверенностью сказать, что реакция извне каждый раз таит в себе сложности и проблемы, которыми приходится заниматься.

Вооруженную интервенцию нужно принимать во внимание, она должна иметь приоритет перед национальным суверенитетом, поскольку всегда существует риск потенциального распространения насилия. Но только объединенные действия способны остановить эскалацию вооруженного конфликта и не позволить ему перерасти в удовлетворение империалистических и территориальных амбиций.

Саул Мендловиц и Джон Фоузек призывают военно-полицейские формирования ООН реагировать на интервенцию во время геноцида. [7] Джон Хейденрич ратует за формирование «международного добровольческого легиона», подразделения которого будут размещены по всему миру для реагирования на любое проявление гено- • цида. [8] Евросоюз уже готовит формирование сил быстрого реагирования в количестве девяти подразделений численностью до 1500 : человек, способных в кратчайшее время выполнить боевую задачу : в любой точке мира. Великобритания, Франция, Италия и Испания уже подтвердили свое участие, ожидается, что и остальные страны Евросоюза последуют их примеру. [9] Подобная практика могла бы стать очень полезной для африканского континента, Ближнего Востока и других потенциальных «горячих точек». Вмешательство воо-, руженных и других сил в борьбу с геноцидом предоставляет полномочия объединениям национальных государств и превосходит суверенитет отдельных наций. Медленно и болезненно национальные • государства и их правительства начинают принимать это, а объеди-! ненные борьбой с геноцидом образованные граждане должны быть , всегда начеку, чтобы напоминать им об этом.

Вратислав Пехота сделал очень проницательное наблюдение о привлечении военных за преступления во время геноцида:

«Защита, которой обладают приказы командования, несет в себе ! серьезную проблему. Она вытекает из необходимости соблюдения > дисциплины и подчинения в бюрократической и военной струк-; туре любого государства. Перед солдатом стоит дилемма: с одной стороны, он может быть приговорен трибуналом к расстрелу за не-; выполнение приказа, но, с другой стороны, он может быть осужден! судом присяжных за его выполнение. Конвенция по геноциду не| дает удовлетворительного решения этой проблемы. Пока принцип,' что приказы высшего командования не освобождают обвиняемого от ответственности за международное преступление, не станет законом, в котором без тени сомнения будет прописана обязанность отказаться подчиниться приказу совершить преступное действие, будет невозможно применять на практике принцип строгой уголовной ответственности, содержащийся в Конвенции. [10]

Вмешательство на уровне правительств подразумевает экономические санкции, замораживание вкладов и выплат, торговые эмбарго и совместные боевые действия. Перед лицом геноцида отдельного суверенного государства другие страны должны срочно применять экономические санкции и прочие меры воздействия. Подобные шаги принудят любое правительство, желающее оставаться у власти и избежать революции либо переворота, немедленно воздержаться от продолжения актов геноцида.

ЗАДАЧА НОМЕР ТРИ: НАКАЗАНИЕ

Можно с уверенностью сказать, что виновные должны понести наказание — и те, кто отдает приказы, и те, кто их выполняет; те, кто разрабатывает планы геноцида и те, кто воплощает их в жизнь и совершает действия. Полное признание того, что международное законодательство имеет безусловный приоритет над национальным, означает приверженность международному сообществу, которое не ставит ни одно государство выше другого. К сожалению, реальная политика показывает, что исторически это было не так, да и сейчас тоже. Международный уголовный суд, Международный трибунал по Руанде, Международный трибунал по бывшей Югославии — особенно два последних воспринимаются многими как наследники Международного военного трибунала в Нюрнберге, который состоялся в конце Второй мировой войны, — подтверждают растущее желание создать новую международную юридическую систему. Однако, все, а не только власть имущие, должны считать ее прямой противоположностью самым важным долгосрочным интересам Соединенных Штатов Америки. И, действительно, говоря, в частности, о Международном уголовном суде, Дэвид Уиппман рассуждает о том, что он называет «эффектом неучастия США».[11] Нежелание США подписать соглашение о Международном уголовном суде в Риме, равно как и продолжающееся уже 40 лет нежелание ратифицировать Конвенцию о предотвращении геноцида (несмотря на одобрение Президента Трумэна), свидетельствуют о малоприятной правде, которую не принято обсуждать. Соединенные Штаты поддерживают действия против геноцида, если преступники и жертвы (а, возможно, и наблюдатели) не являются американцами. Афоризм «Кто сильнее, тот и прав» не имеет обратной силы. Это затрудняет признание этим государством своей потенциальной вины или вины своих военных и гражданских структур за совершенные в прошлом акты геноцида (например, геноцид афроамериканцев и американских индейцев, которые подают иски в Международный уголовный суд). Конечно, существует риск политизации международного правосудия, пример тому — Израиль и его защитная стена. Эти опасения оправданы, даже если они и исходят из мира «реальной политики».

Разве это не ирония? Правительство США объявляет «Неделю памяти жертв Холокоста», что не вызывает затруднений в послевоенных отношениях этой страны с Германией, но при этом, из-за своих взаимоотношений с Турцией, а также из-за давления со стороны внутренней оппозиции, — не решается признать геноцид армян. «Они заслуживают того, чтобы их привлекли на скамью Международного суда, мы — нет!». Готовность национальных правительств поступиться, даже если и частично, своим суверенитетом во имя большего блага человечества остается самым спорным пунктом.

К сожалению, история ООН и взаимоотношений между ее государствами-членами подтверждает, что после Второй мировой войны правы были Рафаэль Лемкин (1900-1959 гг.) и другие, кто изо всех сил боролся за то, чтобы сделать Конвенцию ООН о предупреждении геноцида и наказании за него живой реальностью, а не те, для кого родоплеменная политика (которую понимают как национальный суверенитет, стоящий превыше всех остальных ценностей) значит больше, чем жизнь и смерть других людей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: СЕГОДНЯ И ЗАВТРА

После того, как 25 января 2005 года Международная комиссия по расследованию событий в суданской провинции Дарфур представила свой отчет, Дуг Сондерс написал публицистическую статью, опубликованную в «Торонто Глоб энд Мейл» под названием «Тест на геноцид — лучший друг массового убийцы». В заключение статьи говорилось:

«Согласно Уставу ООН, геноцид — это единственное допустимое законное оправдание (кроме вторжения другого государства) для использования вооруженных сил, чтобы вмешаться во внутренние дела другой страны... Геноцид опирается на расистскую логику: разделение единого однородного человеческого вида (homo sapiens) на произвольные группы и уничтожение одной из них. Проблема в том, что любой закон, созданный для того, чтобы остановить подобные действия, должен сам подчиняться этой логике. Массовые убийства определить гораздо проще, этот процесс не заставляет нас переживать ужасные нравственные угрызения. Возможно, именно массовое убийство, а не эта, почти произвольная концепция, должно быть признано самым тяжким преступлением. [12]