Антисемитизм. Концептуальная ненависть
Шрифт:
9 ноября 1938 года тупая толпа начала действовать, не отдавая себе отчета о последствиях. Их символические поступки стали их судьбой и привели их к разрушению основ человечества. По-моему, в этой черной главе истории Германии сжигание книг и погром «Хрустальной ночи» — это два аспекта одного и того же явления, это попытки народа уничтожить корни собственной культуры.
Тем временем я решил привлечь к своей просветительской деятельности исторических свидетелей тех событий; это были люди из окрестностей. Они подробно рассказывали, как обращались с евреями в деревнях. Молодые нацисты не отвергли этих местных людей, как это было с учеными. Молодые люди не прекращали немедленно слушать,
Мне удалось обнаружить одну из основных причин того мнения, которое они выражали на наших обсуждениях. Дело в том, что их дедушки и бабушки рассказывали им совсем не то, что слышал в детстве я. Наглядным примером тому может служить следующее высказывание дедушки, бывшего солдата вермахта, пересказанное его внуком: «Мне тошно видеть всю эту заразу на наших улицах. Знали бы мы, что Германия станет такой, как сейчас, мы воевали бы еще лучше — и выиграли бы!».
Видя важную роль поколения дедушек, я понял, что должен привлечь и их к своей работе. Но сначала я пригласил к нам жертв евреев. Ультраправым экстремистам было запрещено присутствовать на этих встречах. В офисе Баварской радиовещательной корпорации (Bayrischer Rundfunk) я познакомился с Максом Маннхаймером, бывшим узником концлагерей, председателем комитета узников Дахау. Мне хотелось, чтобы свидетель событий рассказал о j том, как евреев исключили из общества, о том, как все начиналось и что они при этом чувствовали. Большинство жертв были удивлены ходом событий.
Я никогда не приглашал представителей неонацистских объединений на свои дискуссионные форумы, посвященные предстоящим выборам. Я хотел продемонстрировать, как относятся к теме I ультраправого экстремизма политические деятели из авторитетных партий. В то время большой поддержкой в земле Бранденбург пользовалась ультраправая партия DVU.
Я считаю, что в программу школьного обучения нужно включить тему неонацизма, так как агрессивные меньшинства вновь и вновь появляются из основной массы общества.
Со временем сотрудники СМИ узнали о том, чем я занимаюсь. Журналист из журнала «Шпигель Онлайн» обратилась ко мне с предложением, чтобы я встретился с израильскими журналистами, которым хотелось увидеть молодежь, с которой я работал. До этого я не стремился к такой конфронтации, но инициатива исходила от самих израильтян.
Начиная с того времени, мне захотелось сосредоточить свои силы на просветительской работе. Каждый год я приглашал израильских журналистов, чтобы они могли увидеть, что изменилось за год. Я поддерживаю постоянную связь с одним молодым человеком. Этот молодой человек, отрицавший Холокост, ушел из нацистской группировки, но теперь у него напряженные отношения с дочкой, которая увлеклась нацистской идеологией. Я часто приглашаю его семью на свои мероприятия.
Эту работу мне удалось документировать при помощи, оказанной мне моим знакомым фотографом. Совместно мы создали чрезвычайно успешную выставку портретов местной молодежи. Но-до решения проблемы пока еще далеко.
Я инициировал образовательные проекты в Израиле и только тогда осознал, какие там были последствия антисемитизма из-за ближневосточного конфликта. Я снова столкнулся с этим вопросом уже в Берлине, где культура местных молодых арабов отмечена антисемитизмом.
Тогда я убедился в том, что необходим взаимный культурный обмен между арабской и еврейской молодежью. Случались вещи, которые открывали молодым людям глаза на конкретные обычаи этих религий. Однажды я пригласил участвовать в нашей встрече еврейского кантора. Когда он понял, что наступило время для молитвы, он извинился перед собравшимися и, не уходя из комнаты, а лишь сделав шаг в сторону, будто хочет ответить на телефонный звонок, надел свой талес и начал молиться совершенно обычно и сосредоточенно. Арабские мальчики остались под большим впечатлением!
Сегодня, будучи священником в центральном районе Берлина (Stadtmitte), я занимаюсь, в основном, координацией и организацией поездок, встреч, конференций, а также разработкой будущих перспектив социальной работы с молодежью. Даже если бы возник конфликт, я был бы там модератором.
Я был особо заинтересован в мероприятиях, посвященных памяти «Хрустальной ночи», проводимых 9 ноября. Впервые за все время к этой дате я устроил встречу для протестантской общины с иудейским кантором.
Еще одно приоритетное направление моей работы — поддерживать связь со странами Восточной Европы. Ультраправые экстремистские объединения в Польше действуют через футбольные клубы. Обычно граффити изображает Звезду Давида, висящую на виселице, с подписанным инициалами клуба-соперника. «Жид» — распространенное ругательство. В Лодзи есть определенные проблемы с историческим прошлым. До Холокоста треть населения города составляли евреи, а сегодня в городе их почти нет. Я принял участие в общественном мероприятии по борьбе с антисемитскими граффити: мы не стирали граффити тайком, а попросили помощи у широко известных актеров и представителей интеллигенции. Цель была в том, чтобы ясно показать: мы не хотим видеть это здесь.
Три или четыре раза в год я езжу в Польшу, где еврейская традиция находится под угрозой. Например, в последней из познаньских еврейских общин лишь Леопольд Соколовски умеет читать Тору. Мы должны привыкнуть к связям немецко-польской истории с иудаизмом. Нам нельзя забывать о том, что самые обширные еврейские кладбища находятся в Польше. Один из наших проектов объединяет израильтян, немцев и поляков в работе над темой Холокоста. Уникальный проект под эгидой музея «Яд Вашем» собрал вместе юношей и девушек из Израиля, Польши и Германии.
В России ультраправый экстремизм связан скорее с национализмом, чем с расизмом. Один из центров находится в Санкт-Петербурге. Этот город приобрел известность своей толерантностью, сосуществованием различных культур; это город, в котором когда-то жило много евреев, и в котором была самая большая мечеть в России. Я ездил в Петербург, чтобы поддержать своих друзей в их борьбе с ультраправым экстремизмом. Их НПО называется «Мемориал»; они научились жить, получая ежедневно угрозы, а одного из правозащитников (эксперта Николая Гиренко — Ред.) экстремисты уже убили.
Я всегда искал людей, которые бы делали работу, подобную моей. Я также нашел таких людей и среди священнослужителей Русской православной церкви, у которой нет настоящей традиции работать с молодежью. Сами священники взяли инициативу в свои руки. На большой конференции собрались все энтузиасты-одиночки, занимающиеся социальной работой с молодежью. Я познакомился со священником, который сотрудничал с еврейской общиной. Я стараюсь найти себе союзников, где только можно. Для повседневной работы, конечно, необходимы местные связи, но международные связи прибавляют сил и смелости.
Моя повседневная работа научила меня, что требуются большие усилия, чтобы изменить затвердевшие структуры. Можно посвятить свою работу конкретным людям, но часто это похоже на психотерапию, поскольку не до всех таким образом можно «достучаться». А если мы не можем дойти до каждого молодого человека индивидуально, нужно больше просветительской работы и открытых дискуссий.
И как можно чаще — пока это все еще возможно — нам нужно приглашать свидетелей исторических событий приходить и встречаться с молодежью.