Антология сатиры и юмора России XX века. Том 35. Аркадий Хайт
Шрифт:
А эти бесконечные овощные лавки, где овощами и фруктами торгуют почему-то исключительно корейцы. Я подхожу к прилавку и начинаю щупать черешню, проверяя, достаточно ли она спелая. Старый кореец, похожий на пожилого зайца, долго смотрит на меня своими щелочками и вдруг говорит:
— Не дави черешню, фраер!
Я так обалдеваю, что даже не обижаюсь на слово «фраер».
А эта знаменитая, лежащая вдоль океана прогулочная палуба. По-английски она называется борд уолк, но здесь ее для удобства зовут просто бодварг. Каждый вечер население
— Слушайте, я сегодня в «Интернейшенл фуд» купила такие сардины — это просто объеденье.
— А что за сардины? Откуда? Французские или португальские?
— Я знаю… Какие-то из Европы.
— Но какие? Испанские?
— Какая вам разница? Вы что, будете с ними разговаривать?
— Боря! Боря! Иди сюда, Ты слышал новость?
— Нет! А что такое?
— Сейчас ты будешь смеяться. Представляешь, бывшая жена Моршанского родила негритенка.
— Не может быть! А что сказал Моршанский?
Он говорит: «Вы же знаете мою жену, у нее вечно что-нибудь подгорает».
Что касается американцев, то про них здесь вообще говорят неплохо, но с некоторым сочувствием, как о дефективных. В общем, неплохие ребята, но немного шмоковатые. Построили такую хорошую страну, а что с ней делать дальше — не имеют понятия. И хорошо еще. что мы подъехали, чтобы им немножко объяснить.
Что касается России, то с ней обитателям Брайтона давно всё ясно. Их интересует только один, но главный, вопрос: как там с евреями?
Пожилая женщина на пляже сначала было приняла меня за американца и выдала весь свой запас английских слов.
— Хелло, мистер, — сказала она. — Хау ар ю?
— Ай эм уелл, — ответил я. — Энд ю?
Она немного подумала и ответила:
— Ай эм велфер!
Затем, сообразив по акценту, что я свой, сразу задала этот традиционный вопрос: как там с евреями?
— Как всегда, — ответил я. — В общем, живем среди антисемитов.
— Ой, вы думаете, здесь хорошо? Тоже хватает антисемитов. Вот я вам расскажу. У меня в Бостоне есть племянник. Умный мальчик, создал свою фирму, хорошо успел. Вы меня слушаете?
— Да-да, я слушаю.
— Так вот, он решил снять апартамент в одном престижном доме. А ему не сдают. Хозяин прямо сказал: «Я против вас ничего не имею, но в этом доме живут одни англосаксы. Если я сдам квартиру еврею, я потеряю всех жильцов». Ну. это не антисемитизм?
— В чистом виде.
— Но вы слушайте, что было дальше! Мой племянник обиделся, купил весь этот дом целиком и выгнал всех англосаксов прямо на улицу. Видите, как нам здесь приходится? А вы говорите, что в Америке нет антисемитов!
Ах, Брайтон, удивительное место, где у людей пропадает чувство ностальгии. Чего грустить о России, когда она здесь. Русские книги, русские газеты, русская еда. Здесь все можно получить. Если очень повезет,
Нет, мы несправедливы к Брайтону. Мы приходим в Чайнатаун и восхищаемся, что здесь всё, как в Китае: китайские магазины, китайские улочки, китайская еда. Мы попадаем в итальянский район и радостно говорим: «О, литтл Итали!» Так почему же мы не восхищаемся, попадая на Брайтон-Бич? Да, это не литтл Итали, зато это дер кляйнечке Одесса. Пусть маленькая, пусть грязноватая, зато без горсовета и горкома партии.
Не надо стесняться Брайтона — ведь это все мы. Это наши бабушки и дедушки, которые не очень хорошо говорили по-русски, зато очень хорошо нас любили. Я часто вспоминаю случай из своего детства: когда мои бабушка и дедушка громко говорили в трамвае по-еврейски, пассажиры поглядывали на них с кривыми усмешками, а я, юный пионер, изо всех сил старался смотреть в окно, потому что очень стеснялся за своих бабушку и дедушку, которые так громко говорят по-еврейски в нашей великой антисемитской стране.
Так давайте не будем в очередной раз отказываться от своих стариков. Не будем похожи на тех людей, которые прячут в маленькой комнате своих родителей, когда к ним приходят шибко интеллигентные гости!
Я иду по вечернему Брайтону. Справа шумит Атлантик оушен, слева гремит музыка из ресторанов «Арбат» и «Одесса». Добрый вечер, Брайтон! Мы давно с гобой не виделись. Гуд ивнинг! А гит ёнтыф! А гит юр![1]
Боря — аид ашикер
Вы наверное слышали такое выражение: «еврей-тысячник»?.. Это значит, что на тысячу евреев всегда найдется один особо отрицательный. Если уж дурак, то такой, что ни в одной нации не найдешь; если подлец, то такой, что все могут спрятаться; если врун, то сам барон Мюнхгаузен может у него постоять за дверью.
Наш сосед по двору дядя Боря тоже был еврей-тысячник. Это был пьяница, аид ашикер. Вообще еврей- пьяница в России встречается не так уж часто. Ведь для чего пьет русский человек?.. Чтоб ему стало хорошо. У еврея же организм устроен иначе: прежде, чем ему станет хорошо, ему станет так плохо, что его надо три дня отпаивать молоком.
Но дядя Боря был исключением. Он мог пить и не пьянеть. Как он сам говорил:
— Это у нас наследственное. Когда в Шепетовке умер дядя Изя, он оставил нам в наследство самогонный аппарат. С тех пор мы такие.
Конечно, больше всех страдала его жена, тетя Рая, маленькая, сухонькая и совершенно седая еврейка. Каждый раз, когда он возвращался с работы с чуть покрасневшим лицом, она встречала его словами:
— Босяк! Гопник! Ну, объясни мне, почему ты пьешь? На что находчивый дядя Боря неизменно отвечал: —Пью, потому что жидкая. Была бы твердая — я бы ее грыз.
К чести тети Раи, должен сказать, что, несмотря на вечную войну с мужем, она была его верной союзницей и закрывала от остальных грудью.