Антология современной британской драматургии
Шрифт:
РАФАЭЛЬ.Ты моя жена, Порция, а не Габриэля, и это мне ты изменяла, а не ему! Дэймас Хэлион! Господи, Порция, ты настолько лучше его! Ну почему тебе надо было так унижать себя и меня!
ПОРЦИЯ.Я же сказала, он ничего для меня не значил. Совсем ничего, Рафаэль.
РАФАЭЛЬ.A-а, к черту Дэймаса Хэлиона! Думал, мне это важно, но мне плевать на него, на этого говнюка сраного! Нет, дело в Габриэле! Я ждал тринадцать лет, чтобы ты заговорила обо мне так, как ты только что говорила о нем. Все, я устал!
ПОРЦИЯ.Рафаэль, не оставляй меня здесь одну!
РАФАЭЛЬ.Я больше не знаю, как с тобой себя вести. Ты считаешь, что можешь делать со мной все, что хочешь. Раньше так и было. Когда я впервые увидел тебя у реки, я попросил Бога, чтобы ты была моей. Я дал тебе все, что может захотеть женщина, а ты? Смешала меня с грязью, а теперь хочешь нежности? Не дождешься. Я пошел спать.
ПОРЦИЯ.Рафаэль.
РАФАЭЛЬ.Ну что?
ПОРЦИЯ.Я заметила тебя еще раньше, однажды в воскресенье видела, как ты рыбу ловил, и твои спокойствие и уверенность, они были для меня как бальзам на душу, и я спросила, кто это, мне сказали Рафаэль Кохлан, и меня поразило, что человек с таким именем может быть таким настоящим, и я решила, что, если Рафаэль Кохлан меня заметит, у меня появится шанс войти в эту жизнь и жить, а это всегда было так тяжело! А ты хочешь, чтобы я говорила о тебе, как о Габриэле. Я не могу, Рафаэль, не могу! И хотя все говорят, что я должна забыть его, я не могу этого сделать, Рафаэль. Не могу.
Мартин МакДонах
КАЛЕКА С ОСТРОВА ИНИШМААН
КЕЙТ, за шестьдесят.
ЭЙЛИН, за шестьдесят.
ДЖОННИПАТИНМАЙК, за шестьдесят.
БИЛЛИ, лет семьдесят-восемьдесят. Калека.
БАРТЛИ, лет шестьдесят.
ХЕЛЕН, семьдесят-восемьдесят. Миловидная.
МАЛЫШ БОББИ, тридцать с небольшим. Красивый, крепкий.
ДОКТОР, сорок с небольшим.
МАМАША, за девяносто.
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: ОСТРОВ ИНИШМААН, 1934.
КЕЙТ.Билли еще не пришел?
ЭЙЛИН.Не пришел еще Билли.
КЕЙТ.Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.
ЭЙЛИН.Я ушибла руку о банку с горошком, так волновалась за Калеку Билли.
КЕЙТ.Больную руку?
ЭЙЛИН.Нет, другую.
КЕЙТ.Было б хуже, если б ты ушибла больную руку.
ЭЙЛИН.Было б хуже, да так тоже больно.
КЕЙТ.Теперь у тебя обе руки больные.
ЭЙЛИН.Ну как сказать, одна рука больная, а одна ушибленная.
КЕЙТ.Ушиб пройдет.
ЭЙЛИН.Ушиб пройдет.
КЕЙТ.А больная рука останется.
ЭЙЛИН.Больная рука никуда не денется.
КЕЙТ.До самой твоей смерти.
ЭЙЛИН.Вот я и думаю о бедном Билли, у него не только руки, но и ноги больные.
КЕЙТ.У Билли тридцать три несчастья.
ЭЙЛИН.Сто тридцать три несчастья у Билли.
КЕЙТ.Во сколько это у него этот прием у МакШерри с его грудью?
ЭЙЛИН.Не знаю, во сколько.
КЕЙТ.Я, знаешь, ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.
ЭЙЛИН.Однажды это ты уже сказала.
КЕЙТ.Что, мне уже и повторить нельзя, когда волнуюсь?
ЭЙЛИН.Да можно, можно.
КЕЙТ
ЭЙЛИН.У Билли точно ума хватит в ямы не проваливаться. В яму скорее уж Бартли МакКормик провалится.
КЕЙТ.Помнишь, как Бартли МакКормик в яму провалился?
ЭЙЛИН.Бартли МакКормик — тупой как пробка.
КЕЙТ.Либо тупой, либо под ноги не смотрит.
ЭЙЛИН.Был, но без яиц.
КЕЙТ.Чего тогда приходил?
ЭЙЛИН.Нет, хорошо, что зашел, а то бы мы ждали яиц и не дождались.
КЕЙТ.Билли тоже мог бы о нас подумать. Не в смысле яиц, а мог бы вернуться побыстрее, мы же волнуемся.
ЭЙЛИН.Может, Билли остановился на корову посмотреть, как в тот раз.
КЕЙТ.Пустая трата времени — на коров смотреть.
ЭЙЛИН.Если ему нравится, что тут такого? Есть занятия похуже, чем на коров смотреть. Такие занятия прямиком в ад ведут. А так он просто к чаю опоздает.