Анжелика в Новом Свете
Шрифт:
– Откуда вы пришли? – спросила она.
– Оттуда. – Он жестом указал на север. – Две недели пурги или непрерывного снегопада. Это просто чудо, что мой гурон и я не остались погребенными под снегом.
Она подумала, что пренебрегает всеми законами гостеприимства, которые свято чтут в этих суровых краях.
– Но вы едва держитесь на ногах! – воскликнула она. – Идемте скорее в форт. Вы сможете дойти сами?
– Одолев столько лье, я без труда осилю еще несколько туазов. Спасение близко. Впрочем, что я говорю? Оно здесь. Ибо от одного лишь
Часовые с мушкетами в руках шли им навстречу. Два испанца стали по обеим сторонам от французского лейтенанта и с помощью жестов осведомились у него, не идет ли с ними кто-нибудь еще… Для большей уверенности один из них прошел в ту сторону, откуда появились пришельцы.
Волоча ногу, подошел гурон.
– Он упал со скалы, – сказал Пон-Бриан. – Мне пришлось два дня нести его.
Анжелика вела их. Она шла без снегоступов по замерзшей тропке.
Теперь уже и форт был залит солнцем, и оттуда доносились перекликающиеся голоса, удары молотов, гудение горна. Дети шумно резвились около небольшого замерзшего водоема, с радостными криками скользили по гладкому льду.
Все мужчины, что были поблизости, прибежали посмотреть на пришельцев. При виде французов они дружно отпрянули и уже готовы были схватиться за оружие. Француз!
– Они одни, – предупредила Анжелика.
И послала за графом де Пейраком.
Пон-Бриан снял снегоступы и прислонил их к стене дома. Он поставил рядом и свой мушкет, но тот соскользнул и упал, а у лейтенанта не хватило сил поднять его.
Следуя за Анжеликой, он тяжело спустился по ступенькам, которые вели в залу форта. Свет туда проникал всего лишь через два небольших окна. Их только что открыли, и солнце заглядывало в залу, но в ней еще стойко держались ватные сумерки от табачного дыма и запах горячего супа; лейтенанту показалось, будто он попал в рай.
Он тяжело опустился на скамью подле стола. Индеец, словно больная собака, шмыгнул в глубину залы и присел на корточки, прислонившись к камню очага. Меховая одежда пришельцев на морозе стала совсем заскорузлой.
Анжелика быстро раздула огонь в двух очагах. В один из них она положила зеленоватый валун, чтобы с его помощью сделать потом парную баню.
В котлах уже кипела вода. Она всю ночь потихоньку подогревалась для завтрака.
– Вам повезло. Сегодня у нас в котле солонина, горох и лук. Мы празднуем первый солнечный день после пурги.
Она нагнулась, чтобы снять с котла крышку, и в этот момент под складками ее короткой накидки Пон-Бриан угадал ее обтянутые платьем округлые бедра. У него закружилась голова, и он почувствовал, как последние крупицы сил покидают его. Значит, это правда! Она жива, она существует! Он грезил не впустую!..
Анжелика наполнила миску и подала ему, не забыв и о чарке водки. Потом отнесла то же самое гурону.
– Особого комфорта мы вам предоставить не можем. Все, что у нас было, сожжено в Катарунке. Вы, верно, знаете об этом.
– Да!
Он слушал ее мелодичный голос и, пожирая ее глазами, забывал о еде. «Этот лейтенант еще более обезумел, чем тогда, при первой нашей встрече», – обреченно подумала она. А вслух сказала:
– Кушайте же.
Он повиновался и начал есть – медленно, сосредоточенно, в каком-то блаженном оцепенении.
Сгрудившись у двери, жители Вапассу настороженно наблюдали за этой сценой, с подозрением смотрели на чужака. Испанец не сводил с него дула своего мушкета.
Пон-Бриан ничего не слышал, ничего не видел, кроме Анжелики. Он достаточно дорогой ценой оплатил эти минуты…
– Форт сгорел, но вы сумели спастись, – сказал он. – Как вам удалось удрать от ирокезов? В Квебеке весть о том, что вы живы, прозвучала словно гром среди ясного неба…
– Ну, это не должно было слишком обрадовать их, не так ли? Ведь вопреки мессиру де Ломени нам был подписан смертный приговор.
Она бросала ему вызов, взгляд ее потемнел.
«Как она красива», – подумал он.
Анжелика положила свою накидку на табурет. Туда же она положила пучок почерневших веточек, похожих на самшит, собранных ею утром на берегу озера, на опушке леса.
Пон-Бриан любовался ее тонким станом, освобожденным от тяжелой накидки, ее несравненной царственной осанкой, которую не могло скрыть даже это платье простолюдинки.
«Королева! – думал он. – В гостиных Квебека она затмила бы всех! Ей не место здесь, в дебрях леса! Ее надо вырвать отсюда…»
То, что Анжелика сейчас была рядом с ним, раздуло тлеющие угли его страсти. Даже в состоянии той безмерной усталости, которой он был охвачен, в нем пробудилось вожделение. Как и в первый раз, когда он увидел ее в лесу, он почувствовал, словно внезапный удар, влечение, смешанное со страхом, нечто такое, чего он никогда еще не испытывал. И сейчас, даже полуживой от усталости, он не мог заставить себя не желать ее.
Тепло залы понемногу согревало его, изголодавшийся желудок наполнялся пищей, и то, что он, вконец обессиленный, послушно подчинялся этому сладкому и повелительному напряжению своего тела, он принимал как свидетельство жизни, возрождающейся в нем после нечеловечески трудных и опасных часов, которые перед этим выпали на его долю.
Эта женщина имела над ним непреодолимую власть. Ради такой женщины стоило идти сюда, стоило рисковать жизнью. Может, она и правда демон? Ну и пусть, какое это имеет значение!
– Разве кто-нибудь мог пожелать вашей смерти? – запротестовал он, пытаясь своими потрескавшимися губами изобразить обольстительную улыбку. – Даже я не пожелал бы, хотя вы во время нашей первой встречи так любезно обстреляли меня.
При напоминании об этом Анжелике вновь представилась комичная картина – барахтающийся в воде Пон-Бриан, – и она расхохоталась. Этот звонкий и непосредственный смех доконал Пон-Бриана. Когда она подошла к нему, чтобы принять тарелку, он схватил ее за запястье.