Арабская поэзия средних веков

Аш-Шанфара

* * *

Ненасытная жадность, проникшая в души, Их мертвит и сжигает, калечит и сушит. Жадный чахнет, желтеет и сохнет от муки, Он не спит, домогаясь богатства и власти, К недоступному тянет дрожащие руки… Но разумный не станет рабом этой страсти. Жадный сам себя мучит, своею рукою, Не получит ни радости он, ни покоя, Ибо алчность плодит пустоту и невзгоды, Алчность хуже чумы и страшнее проказы. Ни арабы мои, ни другие народы Не спаслись от прилипчивой этой заразы. Что ты землю несытыми взглядами меришь? Не томись. Удовольствуйся тем, что имеешь. Твой недуг – сребролюбье. Ты жадностью болен. Эта мука тебя истерзает, изгложет. Если ты достояньем своим недоволен, То все золото мира тебе не поможет. Если ты ненавидишь людей, одинокий,- Захлебнешься, утонешь в грехе и пороке. Ты напрасно жилище просторное ставишь. Неизбежная смерть по-иному рассудит - Ты убогого склепа хозяином станешь. А добро, что копил ты, разграблено будет. Смертный! Юность прошла, ее нет и в помине - Да

пройдут и тщеславье твое и гордыня. Твой дворец обернется обителью плача, Все разрушено и обесславлено будет. Все, что ты собирал, крохоборствуя, пряча От враждебного глаза, разграблено будет. Понадейся на завтра – дождешься обмана, Ибо Время изменчиво, непостоянно. Избегай недоверья, сомнений безумных, Поступай справедливо – отхлынут печали. Когда смотришь на город, веселый и шумный, Помни: кладбище это, где скорбь и молчанье. Видел я: благородный склонялся покорно Перед волей ничтожного. Нет, не позорна Эта слабость, смиренное это деянье. Но позорно стократ, если здесь, в наше время, Отбирают хапуги твое достоянье И живут, процветая. Презренное племя! Избегай сребролюбца,- снаружи он кроткий. Что гнуснее повадки его и походки? Избавляйся от скряги! Он хуже, чем язва, Он опасней чумы и противней чесотки.

* * *

От жизни до смерти – один только шаг. Любой из живых превращается в прах. Извечное Время – учитель жестокий. Но пользу немногим приносят уроки. Извечное Время – пророк, и мудрец, И лучший наставник заблудших сердец. По ты его слову не внемлешь, бедняга, И долгую жизнь почитаешь за благо. Стремясь пересилить карающий рок, Познанья из опыта ты не извлек, И Времени голос – разумное слово - Не тронул тебя, безнадежно глухого. О, если б ты выслушал Времени зов! Он горечи полон, правдив и суров. А ты отдаешься бездумным усладам. Ты смерти не ждешь, а она уже рядом. Ты истины мира сего не постиг, Ты жаждал всего, ничего не достиг. Живешь во дворце, ненадежном и бренном! Готовься к нежданным дурным переменам. Безносая скоро придет за тобой. Найдешь ли за гробом желанный покой? Не скрыться от гибели, смертный лукавый,- Повсюду дозоры ее и заставы. Зачем ты поддался обману, мой брат? Ведь был ты умом от природы богат. Ты знал, что подлунная жизнь мимолетна, Но мысли об этом отверг беззаботно. А смерть перед нами с косою своей. Мы все – достоянье могильных червей. Готовься к минуте последней и грозной, Одумайся, брат мой, покуда не поздно! Спеши, не пускай суету на порог! Покайся – вокруг торжествует порок. Я тоже виновен, я – грешник беспечный. Я завтра низринусь во мрак бесконечный. Как медленно близится гибельный миг, Предел и вершина страданий моих! Храни же меня перед бездной незримой, Мой разум бесстрашный и неколебимый. Я вспомнил далекие юные дни - Весеннему саду подобны они.

Я все расточил. Ничего не осталось На долю твою, горемычная старость.

* * *

Вернись обратно, молодость! Зову, горюю, плачу, Свои седые волосы Подкрашиваю, прячу, Как дерево осеннее, стою, дрожу под ветром, Оплакиваю прошлое, впустую годы трачу. Приди хоть в гости, молодость! Меня и не узнаешь, Седого, упустившего последнюю удачу.

* * *

Я искал наслаждений, но что я нашел, Кроме бед и забот, кроме горя и зол? Горький труженик, я ничего не добился. Разве я хоть подобье покоя нашел? Обратился я к вере, отшельником стал. Мимолетные блага ценить перестал. Суеты и страстей сторонюсь, как заразы. Прозевал свое счастье, удачу проспал. Я мираж догонял, выбивался из сил. Я за каждую радость печалью платил. От услады любой я испытывал горечь - Видно, в детстве еще я отраву вкусил. Что мне дружба – усталое сердце болит, Даже друг одиночества не отдалит. Полюбившие жизнь! Кроме гибели скорой, Вам безжалостный рок ничего не сулит. Я гляжу в глубину моей горькой души, Постигаю себя в одинокой тиши. Что дороже смирения и бескорыстья? Эти блага бесценны, всегда хороши. Удовольствуюсь малым – таков мой удел. Удаляюсь от всех человеческих дел. Воздержание – вот добродетель и разум. Очищение душ – обуздание тел. Жизнь изведав, соблазны давно одолев, Укротив даже зверя по имени Гнев, Предпочел я пустыню шумливому рынку, Все живое отринув, забыв и презрев.

* * *

Долго я веселился в неведенье сладком И гордился удачей своей и достатком. Долго я веселился. Мне все были рады, И желанья мои не встречали преграды. Долго я веселился. Мне жизнь улыбалась. Все прошло без следа. Ничего ие осталось. Ты, что строишь дворцы и высокие башни, Хочешь небо ладонью потрогать, бесстрашный, Ты игрушка в руках бессердечного рока. Он велит – и приходит погибель до срока, И дворцы твоей славы руинами станут, И дела твоей жизни в забвение канут. Неужели ты думаешь: все обойдется, Смерть пропустит тебя, пощадит, отвернется? Оглянись же вокруг! Этот мир наслаждений - Только жалкий мираж, вереница видений, Только зыбкое марево, сгусток тумана… Неужели, слепец, ты не видишь обмана? Разгорается смерти несытое пламя - Этот огненный зев насыщается нами. Это наше грядущее… Нет исключений. Впереди – ничего, кроме смертных мучений. Обещаньям блаженства – бесчестным рассказам Не внимай никогда, если жив еще разум. Ты упорствуешь, ты прегрешения множишь, От безумств молодых отказаться не можешь, Воздвигаешь дворцы ради суетной славы, Тратишь силу свою на пустые забавы. Воздавая ничтожеству славу и почесть, Ты достойного мужа теснишь и порочишь. Но в покои твои, пламенея от гнева, Смерть внезапно сойдет, словно молния с неба. Перед нею в последней тоске, в исступленье Ты раскаешься, ты упадешь на колени, И поймешь, полумертвый, от страха дрожащий: Все ничтожно, все временно, все преходяще. Что сулят человеку грядущие годы? Ничего. Только муки, обиды, невзгоды. Не теряя надежды, живешь понемногу, Но приходит пора собираться в дорогу. Кто из смертных сумел избежать этой доли? Смерть не шутит сама и шутить не позволит. Назови государство – их было немало,- Что не гибло, не рушилось, прахом не стало. Кто из мертвых воскрес, кто сподобился чуда? Где загробная жизнь? Кто вернулся оттуда? Никого. Только голос из бездны зовет: «Для последней кочевки седлайте верблюда!»

* * *

Спешу, отбрасывая страх и не боясь беды, Через пустыню, где песок сметает все следы. Меня верблюдица несет, проворна и крепка, Не зная отдыха и сна, не требуя воды. Она стремительней, быстрей рассветного луча, Она спешит, не нужно ей ни плети, ни узды. Неси, послушная, меня, к халифу торопись, К его богатому дворцу, в тенистые сады. Халифа щедро одарил достоинством Аллах И доброй славой увенчал высокие труды. Двойной короной наградил избранника господь, Величье и Смиренье в ней – две яркие звезды. Когда ярится ураган, халифа голос тверд: «Со мною, ветер, не борись, не заводи вражды!» Ему подобных не найду. Родители его И благородством выше всех, и отпрыском горды.

* * *

Прожита жизнь. Я не видел счастливого дня. Нет ничего, кроме бед,- у тебя, у меня. Что будет завтра, не знаю. Сегодняшний день Празднуй, довольствуясь малым, смиренье храня. Смерть приготовила стрелы в колчане своем, Цели для них выбирает в молчанье глухом. Мы – обреченные. Нет избавленья от стрел. Зря суетимся, напрасно по свету снуем. Завтра, быть может, в Ничто откочую, мой друг. Так для чего ж на верблюда наваливать вьюк? Стоит ли деньги копить, выбиваясь из сил, Стоит ли гнуться под грузом позора и мук? Те, для кого надрывался без устали я, Кто они? Дети и внуки, родные, семья. В землю отца положили – и дело с концом. Что им, беспечным, печаль и забота мож Все, что для них накопил ты за множество лет, То ли на пользу пойдет, то ли будет во вред - Ты не узнаешь. Так празднуй сегодняшний день. Время уйдет, и назад не вернешь его, нет. Правит всевышний мирами по воле своей. Смертный, смиряйся. Избегнешь ли доли своей? Бог наделяет удачей одних дураков, А мудрецы изнывают в юдоли скорбей.

* * *

Терпи беду любую, крепись – недолог век. Никто из нас не вечен. Ничтожен человек. Несчастья в этом мире бесчисленней песка. Везде людская доля бесславна и горька. Да можно ли на свете счастливого найти? Таких, как мы, без счета на горестном пути. Тоска и униженье – удел земных дорог. Найду ли утешенье в тебе, единый бог?

* * *

О Рашид! Справедливы твои повеленья. Благородный, спаси меня, жду избавленья. Да не знаешь ты козней завистников злобных! Ты великий, тебе я не видел подобных. Помоги! Я в темнице, в объятиях страха. Помоги! Я молю тебя, словно Аллаха. Каждый день в заточенье меня убивает, А свобода – то рядом, то прочь убегает. День за днем безнадежно уносятся годы. Я, наверно, умру, не дождавшись свободы.

* * *

Я ночи провожу без сна, меня подушка обжигает. Душа изнывшая моя лишь от рыданий оживает. Сюда бессонница пришла – незваный, нежеланный гость, Сидит у ложа и меня ежевечерне ожидает. Невольник, расплатился я за горькую любовь к тебе. Найду ль кого-нибудь еще, кто этой доли пожелает?

* * *

Ей, не верящей мне, скажи: Мое сердце в огне, скажи. То не бог испытал меня, Злобный рок истерзал меня. Разум мой охватила тьма. Исцели, не своди с ума! Исстрадаюсь, отчаюсь я, За себя не ручаюсь я!