Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре
Шрифт:
Всем чужеземцам-неарабам своего каравана раис выдавал выписанные его секретарем анайи, то есть удостоверения личности. В них обязательно указывались имя владельца документа, имя раиса и маршрут передвижения каравана.
Основу коммерции Древней Аравии составляла торговля благовониями — ладаном и миррой; земля благовоний — Южная Аравия. Благовоний этих росло там так много, писал древнеримский энциклопедист Плиний Старший (22/24-79), что сабеи даже варили себе кушанье на кострах из ладана и мирры. И поэтому от городов и селений их шел такой же дивный запах, как от алтарей храмов, греческих и римских. Владыки-воители Древней Персии и властелины царств в Месопотамии брали дань с покоренных ими народов «страны благовоний» ладаном и миррой. Дарий, к примеру, — в размере 1 тысячи талантов ежегодно (один талант приравнивался к 25, 902 кг.).
Согласно легенде, бытующей в племенах Хадрамаута, Мирра, дочь одного из царей Древнего Кипра, страшно прогневала отца своего, когда сошлась со слугой-рабом. Узнав, что царь-отец решил казнить ее, она бежала в земли далекой и загадочной «страны благовоний». Там, тоскуя по дому, по родным и близким, и обливаясь горькими слезами, иссохла настолько, что стала походить на тень дерева. Боги, благоволившие к ней, заметили это сходство, и превратили ее в дерево, но непростое, а благовонное. И назвали его миррой (30). И вот почему. Сок, стекающий с порезов на этом дереве, как слезы со щек девушки-беглянки, — горькие на вкус (слово «мирра» в переводе с арабского значит «горький»). Но вот кусочки застывшей камеди мирры, будучи зажженными в курильнице, источают сладкий и приятный запах, такой же, как в свое время волосы и кожа красавицы Мирры.
Из истории благовоний известно, что пристрастием к ним отличалась Клеопатра. На ладьях этой удивительной женщины- властительницы Египта, ходивших по Нилу, ставили надушенные паруса, чтобы запах, источаемый ими, «стелился по ее пути» и оповещал и простых подданных, и служилый люд на царских стоянках вдоль реки о скором явлении им себя царицей. Клеопатра принадлежала к Дому Птолемеев. Знала латинский, арамейский и греческий языки. Много времени, по свидетельствам древних историков, проводила в александрийском Мусейоне, в этом известнейшем в Древнем мире «центре мудрости», где работали многие именитые ученые прошлого. Покорила своей красотой и умом таких ярких личностей, как Гай Юлий Цезарь (100-44 до н. э.) и Марк Антоний (83–30 до н. э.). В 51 г. до н. э. вместе с братом стала править Египтом. В 48 г. до н. э. руками Цезаря, разбившего флотилию Помпея, защитила Египет от Рима.
Клеопатра регулярно отправляла в «страну благовоний» специальные торговые экспедиции. Уходили они из современного Суэца, бывшего Клеопатриса. Оттуда, кстати, в 25 г. до н. э. римляне предприняли не увенчавшийся успехом знаменитый «аравийский поход», которым руководил префект Египта Элий Галл. Возвращаясь из «земель сабейских», торговцы везли Клеопатре не только благовония, но и широко известные в Египте женские аравийские ароматы, а также тушь для ресниц, коралловые заколки для волос и «царственный», как сама она его называла, аравийский жемчуг.
Принятие Клеопатрой ванн с лепестками роз и умащение тела благовониями и ароматами являлось обязательным атрибутом «церемониала подготовки к ночам любви». Проходить они должны были, по ее словам, в обрамлении букета незабываемых запахов. По поверьям, пришедшим в Египет из Аравии вместе с благовониями, дымы ладана и мирры изгоняют из домов злых духов, усмиряют гнев повелителей и помогают женщинам «пленять сердца мужчин».
Таким же высоким спросом, как и благовония, пользовался среди иноземных купцов аравийский жемчуг. В 1896 г., например, суммарный объем продаж жемчуга на Бахрейне оценивался 303941 ф. ст. или 1,5 млн. долл. США. В «жемчужной охоте» в водах вокруг Бахрейна в 1896 г. участвовало 5 тысяч парусников, в том числе 900 с Бахрейна, и 30 тысяч чел. Стоимость снаряжения одного парусника не превышала, к слову, 1600 долл. США (31).
Отличительная особенность аравийского парусника того времени, будь то самбуки или баккары, шуа’йи (шуи) или баттилы, — это вырезанное из дерева носовое украшение (кубайт), покрытое кожей животного, принесенного в жертву при спуске судна на воду. Экипаж парусника, выходившего на «жемчужную охоту», насчитывал, как правило, 18–20 чел. Состоял из восьми ловцы-ныряльщики (гаса); девяти-десяти подъемщиков (сайюбов) и ученика (валида), отвечавшего за уборку парусника. Имелся на нем и так называемый ал-мусалла, то есть истовый правоверный, совершавший намазы вместо тех членов экипажа, кто в установленное для молитвы время занимался ловлей жемчуга, и не мог поклониться Богу, исполнить одну из священных обязанностей мусульманина. Между собой ловцы обзывали такого человека словом «ал-джиллас», то есть «сидак», так как на нем лежала еще и обязанность по приготовлению пищи и кофе.
В экипаж большого парусника включали, порой, и наххама. Его роль на судне заключалась в том, чтобы ритмичными напевами во время работы и увлекательными рассказами о прошлом арабов Аравии, их героях-воинах и поэтах, легендах и преданиях, «скрашивать по вечерам нелегкую жизнь людей в море».
За все вопросы жизнедеятельности команды отвечал нахуда (капитан). Он контролировал процесс лова и сортировки жемчуга; заключал сделки с торговцами-скупщиками.
К работе приступали, выпив кофе, через час после восхода солнца. Первым делом вскрывали раковины, собранные за предыдущий день. Крупные жемчужины отсортировывали тут же, в присутствии всех ныряльщиков. Дело в том, что такие жемчужины приносили солидную прибыль (их продавали поштучно); поэтому ловцов «королев- жемчужин» поощряли особо.
Работали до захода солнца. В течение дня питались финиками и кофе. После ужина, на который подавали рыбу, рис, кофе и финики, слушали истории своих судовых сказателей, и ложились спать, прямо на палубе.
В экипировку ныряльщика входили: зажим для носа (фита’м), восковые ушные пробки-беруши, кожаные перчатки, хорошо предохранявшие его руки от порезов при сборе раковин, и специальные кожаные напальчники (хаба’т). За сезон лова ныряльщик использовал два комплекта напальчников, по 5 штук в каждом. К ногам — для быстрого погружения на дно — привязывал камень (хаджар), а к поясу — специальную корзину для сбора жемчужных раковин (даджин или диййин). Под водой (при каждом спуске на дно) находился 2–3 минуты.
Много неприятностей ловцам жемчуга доставляли акулы. Однако больше они опасались не их, а небольших рыбок, прозванных ими «морскими дьяволами». От такой рыбки, впивавшейся в человека, избавиться было непросто. Для этого требовалось подняться на палубу. Отдирали «дьявола» от тела с помощью ножа, срезая, порой, куски кожи. Чтобы защититься от «морских дьяволов», ныряльщик надевал на себя плотную рубаху, покрытую специальной смазкой, запах которой отпугивал рыбок-кровососов.
Если вода на паруснике заканчивалась и торговцы, занимавшиеся ее продажей в море, воду к судну вовремя не доставляли, то капитан шел за ней к ближайшему острову, где ее можно было приобрести. Многие из ныряльщиков страдали от нагноений в ушах; глухих людей среди них насчитывалось достаточно много.