Аравия. Прошлое и настоящее

Сенченко Игорь

«Еще менее благоприятных для нас результатов, — полагал И.А.Зиновьев, — можно ожидать от попытки вступить в сношения с арабскими племенами, населяющими побережье на юго-востоке от Омана, а именно «Берег пиратов». Шейхи этих племен связаны с Англией договором 1892 г., в силу коего они обязались не входить в сношения с другими державами, кроме Англии, не допускать к себе их агентов и не уступать никакой части своих владений никому, кроме Англии. Засим, — продолжал И.А.Зиновьев, — остаются Кувейт и Бахрейн, где влияние Англии равным образом ... уже присутствует.

Одним словом, — резюмирует посол, — все Аравийское побережье Персидского залива представляется мне пока почвой весьма малоудобной для политического соперничества нашего с Англией. Соперничество это неизменно приведет нас к ... отрицательным результатам; ...ввиду этого я полагаю, что наше консульство в Маскате может иметь значение лишь с точки зрения наблюдения за деятельностью англичан и покровительства нашей торговле...

Россия не связана с Маскатом никакими договорами, и на маскатского султана нельзя смотреть как на самостоятельного государя... Наша попытка утвердить в этом городе консульство будет, без всякого сомнения, встречена англичанами с предубеждением... Необходимо поэтому позаботиться, чтобы... обеспечить нашему консулу такой прием, который не поставил бы его на первых порах в неловкое положение» (114).

И.А. Зиновьев, как видим, разделял точку зрения графа Ламздорфа насчет «полезности наличия российского консула в Маскате». Вместе с тем считал, что в практическом плане реализовать «такой замысел» непросто. Высказывал мнение, что в случае успеха акцент в работе консула должен быть сделан на «наблюдательном характере его деятельности», на исключительно консульском формате работы представительства — с упором на действия по защите и продвижению торгово-экономических интересов России. Отстаивал целесообразность «поэтапного продвижения России в Маскат» и рациональности действовать там вначале через Францию, «поручив защиту интересов России в Маскате французскому консулу» (115). Соображения И. А. Зиновьева в МИД Российской империи сочли обоснованными.

В 1873 г., к слову, султану Маската, как следует из документов Архива внешней политики Российской империи, было назначено «ежегодное пособие английского правительства в размере 9 тыс. фунтов стерлингов».

Ознакомление с архивными материалами, в том числе с копиями документов МИД Франции, хранящимися в отделении исторических документов Культурного фонда Абу-Даби, дает основания для выдвижения гипотезы о том, что впервые, в практическом плане, возможность «политико-дипломатического утверждения России в Маскате» зондировалась Санкт-Петербургом в 1901 г. Пионером российской политико-дипломатической разведки в Омане можно считать В.Леонтьева, брата дипломатического представителя России в Абиссинии. В марте 1901 г. он в этих целях специально посетил Маскат по пути в Джибути (116). Из донесения в Париж французского консула в Маскате следует, что во время своего пребывания в Маскате В.Леонтьев «проявлял повышенный интерес к персоне султана», старался понять «насколько реальны возможности России в плане налаживания с султаном политического диалога». Неоднократно встречался и подолгу разговаривал с ним с глазу на глаз (интересный штрих, и говорит он о том, что В.Леонтьев знал арабский язык). В знак благодарности за оказанное ему гостеприимство В.Леонтьев подарил султану «богатый револьвер».

Работавшие в регионе российские дипломаты считали, что более «широкие перспективы» для разворачивания политико-дипломатической работы в Аравии могут открыться у российской дипломатии на кувейтском направлении. С обеих сторон здесь отмечались взаимная симпатия и настроенность на конструктивный диалог. Правитель Кувейта шейх Мубарак, лавировавший, по выражению российских дипломатов, между «турецкой Сциллой и английской Харибдой» дабы «оградить свою независимость» от «притязаний Турции» и от «покровительства Англии», не скрывал своей заинтересованности в присутствии в Кувейте российского консула.

Документы Архива внешней политики России свидетельствуют, что шейх Мубарак был правителем умным и осторожным, фантастически предусмотрительным и невероятно изворотливым. Поэтому, думается, предания арабов и нарекли его Мудрым, а история — Великим. По словам российских дипломатов, он мастерски выходил, и неоднократно, из ситуаций, «чреватых для него потерей независимости». Даже такой прожженный интриган и искусный дипломат, как английский консул в Кувейте капитан Шекспир, и тот вынужден был признать «искусство дипломатического лавирования» шейха Мубарака, «на протяжении многих лет безболезненно ускользавшего от прямого подчинения Турции». Капитан Шекспир, с которым я говорил о положении дел в Кувейте, отмечал в одном из донесений консул в Басре С.Тухолка, «прямо заявлял мне, что реально Турция никогда не имела никаких прав в Кувейте». По его мнению, «кувейтский шейх столь же независим от Турции, сколько и маскатский султан» (117).

Мотивы такого рода заявлений английского дипломата понятны. Цель их, как отмечал С.Тухолка, — отстоять право Англии на то, чтобы «без сношений с Турцией» вести дела с Кувейтом, считающимся одним из санджаков (районов) Басрского вилайета. Но в одном он, несомненно, был прав, подчеркивал российский дипломат, — шейх Мубарак «на самом деле был самостоятелен от турок в управлении Кувейтом». Более того, внимательно следил за тем, чтобы турки и англичане «не свили у него гдезда».

В своих отношениях с Турцией шейх Мубарак старался избегать такого развития событий, когда, по выражению С.Тухолки, «он оказался бы загнанным в угол» и «заставленным принять турецкое подданство». Был предельно осторожен и осмотрителен во всем. Даже в том, что касалось «получения от валин Басры именной купчей на громадное имение в Фиддахии, приобретенное им у Ахмада Зухейра-паши за 50 тысяч лир». Старался «уйти от уловок наместника султана, пытавшегося хитростью подвести его под турецкое подданство путем соответствующего оформления купчей». Шейх Мубарак, сообщал С.Тухолка, разгадал замысел валин и добивался «выдачи купчей на свое имя и на имя своих детей без упоминания в ней подданства».

«Располагая большими, — как сообщали российские дипломаты, — владениями на территории Турецкой Аравии, особенно по берегам реки Шатт-эль-Араб», шейх Мубарак, казалось, «был связан ими в своих действиях в отношении Турции». На самом деле, наоборот. Пользовался, благодаря этому, влиянием среди местного населения. Арабы смотрели на него, как «на правителя ловкого», умудрявшегося «сохранять свою независимость от турок и в то же время обладать собственностью в их аравийских владениях», контролировавшихся, ко всему прочему, самим наместником султана(118).

Авторитет шейха Мубарака среди племен Аравии был высоким. Бедуины признавали наличие у него «чутья опасности» и таланта организатора набегов (газу), приносящих добычу. И довольно охотно, по выражению российских дипломатов, участвовали в про-вдимых им военных походах. «Постоянного войска, — сообщал в сентябре 1907 г. консул в Басре В.Иванов, — Мубарак держит ок. 460 чел. Однако в случае войны или военной экспедиции под ружье призывается ... все мужское население Кувейта. Кто не хочет идти, может выставить вместо себя другого, снарядить его и уплатить большую сумму в казну; и чем богаче человек, тем большее число людей он должен выставить за себя. Сверх этого, Мубарак в таких случаях набирает и наемников», в том числе с Бахрейна, из племен Северной Аравии и из жителей обоих берегов Шатт-эль-Араба. «Обязаны выступать с отрядом Мубарака и все племена, кочующие с его разрешения близ Кувейта» (119). Зимой 1903— 1904 г. отряд, собранный шейхом Мубараком, насчитывал 15 тысяч человек (120).

Во времена шейха Мубарака вилайет (округ) Басра делился на 4 санджака (района): Басра, Мунтафик, Амара, Неджд; а санджак Басра, в свою очередь, — на 3 казы (префектуры): Басра, Турна, Кувейт. В самом городе Эль-Кувейт в 1901 г. проживало 12 тыс. чел., а во всей казе Кувейт — 25 тыс. жителей (121).

Знакомство с документами Архива внешней политики Российской империи дает основания утверждать, что русским людям, встречавшимся с шейхом Мубараком, правитель Кувейта был глубоко симпатичен. Их отзывы о нем — самые восторженные. Российские дипломаты восхищались его «политическим чутьем», а офицеры Военно-морского флота — мужеством и «военной смекалкой», или, как они еще говорили, «военной сметкой генерала-шейха». Российские корабли, посещавшие Кувейт, «салютовали шейху Кувейта как независимому правителю».