Аравия. Прошлое и настоящее

Сенченко Игорь

Есть основания говорить о том, что когда арабскими делами непосредственно занимался Г. Чичерин, то вопросы деятельности советской дипломатии в Аравии находились в фокусе внимания НКИД. Нарком считал, что Хиджаз и Неджд имели в то время для СССР чрезвычайно большое значение, и прежде всего как «базы для распространения связей» Москвы не только с народами Аравийского полуострова, но также Сирии, Палестины и Месопотамии [64] .

Понятна в контексте такого подхода и заинтересованность Г.Чичерина в регулярном и, насколько можно, полном освещении К.Хакимовым «динамики связей» Абдель Азиза с правителем Йемена имамом Яхьей. «Ваши доклады, — писал нарком К.Хакимову, — не уделяют достаточного внимания взаимоотношениям между Саудом и имамом Яхьей». Вместе с тем разработка этого вопроса, подчеркивал Г. Чичерин, могла бы дать нам «более ясное представление о действительном соотношении сил на Аравийском полуострове». С точки зрения «нашей основной линии в арабских делах, — отмечал Г. Чичерин, — мы, несомненно, заинтересованы в сближении двух сильнейших государств Аравии — Неджда и Йемена» [65] (86). Учитывая натянутость в отношениях короля Абдель Азиза с имамом Яхьей и в то же время необходимость налаживания Москвой связей с Йеменом, Г.Чичерин советовал К.Хакимову «действовать предельно осмотрительно». «Не отразится ли на наших связях с Саудом, — интересовался нарком в письме К. Хакимову от 31 октября 1926 г., — направление в Йемен представителя нашей миссии в Джидде для установления связей с Яхьей? Нужно ли этот вопрос предварительно согласовывать с Саудом?» (87)

64

В конце 1926 г. вопросы связей СССР с арабскими странами перешли в ведение зам. наркома Л.Н. Карахана. Работавшие с Г.В.Чичериным дипломаты не раз отмечали, что состоянием и ходом развития отношений СССР с Абдель Азизом Аль Саудом Г. Чичерин тем не менее продолжал интересоваться, и был сторонником скорейшего заключения с Саудовской Аравией договора о дружбе.

65

В 1926 г. Москва признала независимость Йемена. В ноябре 1928 г. СССР и Йемен заключили договор о дружбе и торговле. В преамбуле этого документа подчеркивалось, что данный договор основывается на «признании взаимного равенства» сторон, его подписавших.

Обращает на себя внимание такой штрих «аравийских инструкций» Г. Чичерина как настраивание К. Хакимова исключительно на мирный или, как он выражается, «дипломатический лад» не только в отношениях с англичанами, но и с дипломатическим корпусом в целом, особенно в свете разгоревшихся тогда споров о дуайене дипкорпуса. «В вопросе о Вашем праве быть старшиной дипкорпуса, — пишет нарком полпреду, — мы полагаем, что поскольку не имеется никаких оснований заранее от этого права отказываться, Вам следует настаивать на признании Вас старшиной. Однако в том случае, — подчеркивает Г.Чичерин, — если будет видно, что это может обернуться дипломатическими передрягами внутри дипкорпуса, привести к возможности острого конфликта с англичанами, — известите нас телеграфно, и мы дадим соответствующие инструкции. Отстаивая свои права в этом вопросе, Вам следует вместе с тем помнить о нежелательности какого-либо столкновения с другими консулами на этой почве» (88).

3 апреля 1927 г. Юсуф Ясин [66] , заместитель управляющего иностранными делами информировал (нотой) советское представительство о «новом титуле Абдель Азиза Аль Сауда», к которому надлежало обращаться впредь как к королю Хиджаза, Неджда и присоединенных областей (89). 15 апреля 1927 г. советское агентство и генконсульство в Джидде отправило ответную ноту.

В ней сообщалось, что советское правительство приняло к сведению ноту от 3 апреля 1927 г. и приносит королю Абдель Азизу Аль Сауду свои поздравления (90).

66

Юсеф Ясин, сириец по происхождению, сыграл заметную роль в национально-освободительном движении арабов; был одним из главных архитекторов внешней политики Абдель Азиза Аль Сауда.

Условия для деятельности в Аравии дипломатической миссии СССР складывались, судя по архивным документам, непростые. В египетских, индийских и английских газетах систематически появлялись сообщения о том, что советская миссия в Джидде является форпостом Коминтерна в арабских странах. В проходивших в то время сложных переговорах между Англией и королем Абдель Азизом по ряду спорных вопросов английские представители оказывали на короля открытое давление с целью побудить его разорвать отношения с СССР. Прессинг на короля со стороны англичан был настолько жестким и сопровождался такой массированной пропагандистской компанией антисоветской направленности, что Абдель Азиз вынужден был даже выступить в печати (26 февраля 1927 г.) с официальным опровержением состоятельности сообщений иностранных агентств о том, что советское представительство в Джидде занимается распространением коммунистической пропаганды (91).

К весне 1927 г., когда Абдель Азиз контролировал уже обширные территории в Северной Аравии, его статус как «независимого правителя» под протекторатом Великобритании, зафиксированный в упоминавшемся выше англо-неджском соглашении от 1915г., не соответствовал существовавшим в крае политическим реальностям. Понимали это и англичане. И 20 мая 1927 г. в Джидде был подписан новый англо-хиджазский договор, констатировавший признание Англией самостоятельности Абдель Азиза как короля Хиджаза, Неджда и присоединенных областей. Сделав вынужденный дипломатический реверанс в сторону Абдель Азиза, приняв де-юре сложившийся к тому времени новый статус-кво в Северной Аравии, Великобритания вместе с тем ясно дала понять, что «дружба короля с Москвой» воспринимается в Лондоне по-прежнему резко отрицательно.

Особенно ощутимо в Москве почувствовали раздражение Великобритании в связи с действиями СССР в Аравии в середине 1927 г., когда советской дипломатией были предприняты активные усилия к тому, чтобы подвести под установившиеся с королем Абдель Азизом политические отношения соответствующие им торговые связи.

Первая партия товаров из СССР прибыла в Джидду в июне 1927 г. (сахар, спички, мука, мануфактура, нитки и др.). Некоторое время спустя, последовала еще одна. Когда же стало известно о предстоящем поступлении третьей партии советских товаров, в Лондоне не на шутку всполошились...и инсценировали их бойкот на местном рынке. В нем участвовали все знатные и влиятельные торговые семейства Джидды. Дело в том, что в плане коммерции все они находились в плотной зависимости от английских фирм. И идти наперекор воле англичан просто не могли. По оценке НКИД СССР, кампания бойкота советских товаров в Хиджазе была хорошо спланированной, и умело англичанами организованной. Проникновение советских товаров в Хиджаз и в Прибрежную Аравию наносило ущерб политическим и экономическим интересам Англии. Монопольное положение Великобритании в торговле с землями практически изолированных ею от внешнего мира шейхств Аравийского полуострова давало английским фирмам и их агентам на местах возможность продавать товары по завышенным ценам и получать неплохие дивиденды. Поэтому мириться с незваным конкурентом в лице Москвы, угрожающим пошатнуть английскую монополию на торговлю в Аравии, англичане не могли.

9 ноября 1927 г., за несколько дней до прибытия в Джидду судна с очередной партией советских товаров, там состоялась встреча влиятельных местных торговцев. На этой встрече, в которой, к слову, принимали участие губернатор города и министр иностранных дел королевства Дилмуджи, и было принято решение о бойкоте советских товаров. Главным дирижером антисоветской акции выступил губернатор Джидды — крупнейший импортер английских товаров, в том числе сахара и муки. Кстати, мука из СССР, доставлявшаяся в Джидду пароходами из Одессы, так нравилась местным жителям, что и много лет спустя старики-торговцы на рынках Джидды называли муку высшего качества не иначе, как «москоби», то есть «московской». Так вот, после встречи представителей торгового Олимпа Джидды губернатор города лично обошел всех мало-мальски значимых купцов и недвусмысленно дал понять, что закупка ими советских товаров будет чревата для них крупными неприятностями (92). Более того, когда 12 ноября 1927 г. в Джидду на пароходе «Ян Томп» вместе с товарами из СССР прибыли и сопровождавшие их представители внешнеторгового объединения «Руссотюрк», то по личному указанию губернатора они были задержаны полицией. Предлогом для их ареста послужило отсутствие у них въездных виз (до того времени, кстати, не требовавшихся). Полиция оцепила даже здание советского генконсульства, где, по заявлению губернатора, скрывались два прибывших без виз новых сотрудника советского представительства.

В течение двух дней конфликт был урегулирован (14 ноября 1927 г.): представителям «Руссотюрка» (Станкевичу и Белкину) надлежало выехать на пароходе «Ян Томп» обратно в СССР, а новым сотрудникам миссии разрешено остаться в Джидде. Что касается доставленных в Джидду товаров, то, несмотря на разрешение местных властей разгрузить их на берег, бойкот с них, тем не менее, снят не был.

«Торговые начинания Советов в Аравии», как отзывались о коммерческих инициативах Москвы английские дипломаты, в том числе выставка советских товаров, организованная в Джидде в 1927 г., вызвали повышенный интерес к «продукции русских» со стороны хиджазских торговцев. «Московские товары», как их называли арабы, в особенности мука и мануфактура, отличались — в лучшую сторону — от поставлявшихся туда ранее тех же английских товаров, причем и ценой, и качеством. Чтобы не допустить «упрочения Советов на рынках Хиджаза и Неджда», англичане, помимо спланированного ими торгового бойкота, стали осознанно нагнетать обстановку вокруг советской миссии. Положение в Джидде обострилось настолько, что в Москве было принято решение насчет временного возвращении в Джидду К.Хакимова, ранее отозванного в СССР в связи с новым назначением, и приостановке направления в Хиджаз Н.Т. Тюрянкулова. Разъясняя, в письме К. Хакимову, суть политики Советского Союза в отношении Абдель Азиза, Л.М.Карахан отмечал: «Усиление английского нажима на нас, который все более дает себя чувствовать и в Хиджазе, заставляет нас признать заключение договора о дружбе с Хиджазом в качестве первостепенной и неотложной задачи... Основная наша установка — скорейшее заключение этого договора. Если раньше мы считали, что можно выждать более благоприятной обстановки, то теперь надо стремиться к тому, чтобы выяснить все возможности поскорее получить согласие Ибн Сауда на переговоры и начать их... Для нас имеет значение ... сам факт заключения договора. В крайнем случае, мы можем ограничиться очень кратким договором, оформляющим наши отношения с Хиджазом и дающим нам возможность продолжать транспортные и торговые операции с тем, чтобы все остальные вопросы ... были бы урегулированы впоследствии. Имейте в виду, что даже сам факт начала переговоров в настоящей обстановке для нас представляет серьезное значение» (93).

Наряду с заданием добиваться от Абдель Азиза подписания договора о дружбе, перед К.Хакимовым была поставлена и другая, не менее важная, задача, а именно: согласовать с королем вопрос о назначении в Джидду нового главы советской миссии в ранге полномочного представителя. Решение о преобразовании агентства и генерального консульства СССР в Джидде в полномочное представительство было принято летом 1927 г., а верительные грамоты для первого полпреда СССР в Джидде (на имя К.Хакимова) выписаны 10 сентября 1927 г. (94).

Вернувшись в январе 1928 г. в Хиджаз, К.Хакимов короля Абдель Азиза ни в Джидде, ни в Мекке не застал. Начало переговоров по вопросу о договоре о дружбе было некоторое время отложено. Король возвратился в Мекку только в начале мая 1928 года. На первой же встрече с ним, состоявшейся 15 мая 1928 г., К.Хакимов сообщил королю о намерениях советского правительства закрепить существующие двусторонние отношения заключением договора о дружбе. Информировал он Абдель Азиза и о решении Москвы относительно преобразования советского агентства и генерального консульства в полпредство.