Арбалетчики в Карфагене
Шрифт:
— Ну, с лесохозяйственной спецификой, но вообще-то — да.
— Значит — на тебе агротехника и зоотехника.
— Прямо всё сразу?
— По мере того, как будешь вспоминать что-то полезное.
— Ага, всем задачи поставил! — съязвила Юлька.
— Ещё не всем. Ты у нас самая главная историчка. На тебе — эдакая "летопись будущего" — даты и события. Все, какие вспомнишь.
— Я те чё — компьютер?
— Нет, ты у нас ходячий учебник истории — и надеюсь, что не только школьный.
— А ты сам — нет?
— Я запоминал сам материал и его суть, а даты — моё слабое место. Какие-то помню, какие-то нет, и таких во много раз больше. А вы, бабы, поприлежнее, вызубриваете всё подряд.
— Так это ж когда было-то! Это ж ходячей энциклопедией надо быть! Меня, между прочим, Юлей, а не Викой звать, хи-хи!
— Там, где не помнишь с точностью до года — пусть будет с точностью до пяти лет. Где не вспомнишь и так — пусть будет хотя бы с точностью до десятилетия. Нам для наших потомков стратегию на века разработать нужно.
— Тебе не кажется, что из меня стратег, как из тебя балерина, хи-хи!
— Мне это не кажется, я это знаю точно. Но стратегию мы все вместе разрабатывать будем, а от тебя историческая справка нужна — когда и где будет происходить очередная
В общем, вот в таком примерно ключе мы меж собой перспективу обсуждали. Для Велии потом затрахался на иберийский переводить, поскольку понимала она в наших мудрёных разговорах далеко не всё, и если уж я задался целью сделать из неё одну из нас — приходилось мириться с неизбежными в таком деле трудностями. Я ведь по-иберийски более-менее прилично только на простом бытовом уровне шпрехаю, а сложные понятия растолковывать — слов катастрофически не хватает. Некоторых в иберийском вообще нет — приходилось или греческое какое-нибудь подбирать, если я его знал, или вообще жестами пояснять, разыгрывая изрядную пантониму, а иногда и вовсе целое представление городить. Вот говорим мы, к примеру, с нашими о каком-нибудь фильме, который все смотрели. А как объяснить аборигенке, пускай даже и очень толковой, что такое кино? С греческой культурой она, хвала богам, знакома, и понятие театра, пьесы и актёров ей известны. А физический механизм? И ведь растолковать надо так, чтоб ей ясно было, что никакой магии тут нет, а есть только хитрая техника, дающая движущееся изображение. В конце концов, исчерпав возможности слов и жестов и не добившись сколько-нибудь вразумительного результата, я купил большой лист египетского папируса, изрезал его весь на мелкие кусочки, скрепил проволокой в грубое подобие блокнота и нарисовал на каждой страничке схематичный контур пляшущей танцовщицы — типа последовательных кадров. И лишь после этого, согнув "блокнот" и отпуская последовательно, но быстро, страничку за страничкой, я сумел продемонстрировать супружнице принцип движущейся картинки. Принцип фотографирования и киносъёмок я ей разжевать так и не сумел, поскольку и сам имел о них лишь самое смутное представление, да и терминология подходящая в античных языках отсутствовала. А вот принцип проецирования изображения с помощью света на белый матерчатый экран я ей растолковал легко. Суть она ухватила моментально даже со слов, так что не пришлось и с демонстрацией заморачиваться. Мне ведь умная бабёнка досталась, эксклюзивная, ни разу не среднестатистическая, просто о нашем современном мире ни черта не знающая, и объяснять ей приходилось ну уж очень до хренища.
Зато и Велия, в свою очередь, порассказала мне немало интересного. Например, о Тартессе, о котором современным историкам известно до смешного мало.
О том, что он был основан выходцами из Эгеиды ещё в эпоху бронзы, наши учёные мужи лишь предполагали, а моя ненаглядная, дикая и малограмотная по сравнению с ними, подтвердила мне их гипотезу с полной уверенностью. И даже назвала мне конкретный народ — тирсены. Это эгейские предки этрусков, если кто не в курсе. Одни в Италию ломанулись, став основателями классической Этрурии, а другие, соперничая с минойским Критом, поплыли дальше, основывая повсюду торговые фактории и небольшие колонии, в том числе и Тартесс. Да и Гадес, кстати говоря, исходно был такой же факторией минойцев, как и многие другие "финикийские" колонии, основанные тогда, когда настоящие финикийцы ещё только складывались как народ и ни о каких собственных дальних плаваниях не помышляли. Потом — да, унаследовав знания о далёких заморских странах вместе с навыками кораблестроения и мореходства от филимистян — тех же критян, финикийцы освоили и всё их заморское колониальное наследство, развили его и породили в конце концов карфагенского монстра. Но это случилось позже, а до того на берегах Моря Мрака, как в античном мире именовали Атлантику, господствовал тирсено-иберийский Тартесс. Вся торговля испанскими металлами шла через него, и не только металлами. Во всех направлениях бороздили Море Мрака искусные тартесские мореходы, в том числе и в западном. Очень аккуратно расспросив супружницу, я выяснил, что о трансатлантическом табачно-кокаиновом "наркобизнесе" Тарквиниев она абсолютно не в курсах. Ну, плавает Акобал на своём "Коне Мелькарта" куда-то в какие-то далёкие страны — так ведь в Африку же, скорее всего. Там ведь и золото, и слоновая кость, и чёрное дерево — за чем же ещё есть смысл плавать в такие дали? А то, что ни сам Акобал, ни дед, ни отец не рассказывают подробностей — так ведь коммерческая тайна, ясно же и ежу. Тем не менее, о самом факте существования большого материка по ту сторону Атлантики Велия ЗНАЛА. Откуда? А тартессцы и туда когда-то плавали. Потом гадесцы с карфагенянами Тартесс уничтожили, и тайна вместе с ним пропала. Триста лет ведь с тех пор прошло, да и сами руины разрушенного финикийцами города скрылись под морскими волнами после сильного землетрясения. Где он был, турдетаны ещё помнят — на острове в устье Бетиса, теперь затопленном. Хорошие пловцы до сих пор ныряют в надежде найти какие-то сокровища, и кое-кто кое-что даже изредка находит, хотя никто ещё пока на этом не озолотился, а вот утонули многие. Но хотя бы уж помнят местоположение своей былой прославленной столицы, и на том спасибо. А о былых плаваниях за океан знают теперь в Иберии одни только потомки крайне немногочисленных уцелевших представителей прежней тартесской знати. Каким боком к ним моя ненаглядная относится? Оказывается — самым прямым. Её мать Криула не только по мужу "почтенная", а и по собственному происхождению — предки её, оказывается, происходят от какой-то боковой ветви тартесского царского рода. Ага, моё почтение, млять…
Как оказалось, не только современные историки гадают и спорят о происхождении мегалитических строений, сложенных из огроменных каменных блоков. И античные тоже, и не только историки. Велия рассказала мне о стене, верх которой — вполне тартесский, из бесформенных относительно небольших каменюк, а вот низ — натуральный мегалитический, для античных строителей непосильный.
Одни говорят, что это их славные предки всё-таки как-то напряглись и исхитрились, другие — что это боги построили — те самые, что научили людей всем полезным ремёслам и без которых люди ничем не отличались бы от диких зверей. Слушая жену, я невольно вспомнил о книгах известного ниспровергателя общепринятых исторических мифов Склярова, утверждавшего о существовании в глубокой древности працивилизации, как раз и оставившей
Насчёт "противолежащего материка" моя ненаглядная меня тоже спросила — не в мелких подробностях, а в общем и целом. И, в ответ на мой встречный вопрос, подтвердила, что интересуется этим и по отцовскому поручению тоже. Мой рассказ вкратце — о попытках колонизации Северной Америки викингами через тысячу двести лет и о Великих Географических открытиях с последующей Конкистой ещё через пятьсот лет — её вполне удовлетворил. Надо полагать, нашего нанимателя именно это в основном и интересовало — сроки сохранности тайны его "наркобизнеса". Об этом нюансе Велия, конечно, не была в курсе и явно просто дисциплинированно выясняла информацию по отцовским вопросам. Но и от меня этого факта не скрывала и даже пояснила, что отец и не приказывал ей этого скрывать. Получалось, что Арунтий фактически предупреждал нас через дочь о своём интересе заранее, давая нам ещё и время хорошенько подготовиться к этому непростому разговору. Не только об Америке, конечно, да и не столько о ней. Моего тестя интересовали глобальные события вообще. Примерно то, что я и поручил Юльке — суть события и дата, если не точная, то хотя бы примерная. Не так далеко, как замахивался я, в основном только ближайшее столетие, но тоже именно в таком ключе. Ежу ясно, что и в аналогичных целях, хотя и с поправкой на масштабы его деятельности.
Въехав в ситуёвину при нашей следующей встрече и проанализировав её, наши пришли к тем же выводам, что и я, после чего успокоились и стали готовиться вполне конструктивно. Кое-какие наметки у Юльки уже появились, кое-что наметил и я, кое-что вспомнили и Володя с Серёгой, а что-то — и Васькин. В результате, хоть и не так подробно и точно, как хотелось бы нашему нанимателю в идеале, но для нашего дилетантского уровня знаний очень даже неплохо получилось. Выходило же у нас вот что.
В самое ближайшее время — год в Карфагене оканчивается примерно в середине осени — истекает срок полномочий Ганнибала на посту городского суффета, и ни о каком его военном перевороте или каком ином продлении пребывания у власти нам ничего не известно. Следовательно, его отстранение от власти с последующей эмиграцией — римляне будут требовать его выдачи — дело ближайших месяцев. О крупных беспорядках в городе у нас сведений нет, но небольшие вполне возможны. Ганнибал по нашим сведениям сбежит сперва в Тир, а оттуда — в Сирию к Антиоху, где и будет подстрекать того к войне с Римом. Но пока "царь царей" раскачается — не один год пройдёт. Рим в это время на Востоке будет занят улаживанием греческих дел. По нашим сведениям — без крупных войн, хотя мелкие военные конфликты и не исключены. В основном же, вплоть до большой войны с Антиохом, там будет работать главным образом дипломатия.
Масинисса воспользуется бегством Ганнибала и развалом его бывшей армии для первых территориальных захватов у Карфагена. Кажется, это будут ещё не Великие равнины близ наших "дач", а район Эмпорий возле Малого Лептиса. Захватит он только часть этого богатейшего региона, но разорит его практически весь, и Рим фактически примет его сторону. Будет, вроде, комиссия римского сената с участием в ней Сципиона, который признает захваты Масиниссы, но возьмёт с того слово, что при его жизни новых захватов не будет.
На Севере будут ещё какое-то время буянить галлы долины реки По, но этот противник римлянам привычен и сам по себе не очень-то и страшен. Неплохо по античным меркам вооружённые, но не имеющие правильной военной организации, галлы не требуют против себя очень уж серьёзных армий, да ещё и ветеранов — справляются при должном усердии и грамотном командовании и новобранцы. На Западе же Рим, высвободив крупные силы, должен вплотную заняться Испанией. Точной даты нам не вспомнилось, но в самые ближайшие годы туда должен направиться "тот самый" Катон, и не претором, а целым консулом, то бишь во главе консульской армии в два легиона собственно римлян и такое же примерно число италийских союзников. Да и на месте, надо думать, будут мобилизованы вспомогательные войска союзников-испанцев. Помимо подавления мятежей — кажется, и турдетаны в Бетике снова будут бунтовать — Катон, вроде бы, должен начать и войны с кельтиберами, которые перепортят римлянам немало нервов. Завоевания населённых кельтиберами центральных районов Испании ещё не произойдёт — так, проба сил и примеривание, но в уже завоёванной южной части страны власть Рима укрепится. Окончательно оформятся две провинции — Ближняя Испания с административными центрами в Новом Карфагене и Тарраконе и Дальняя Испания, административный центр которой неясен. Юлька, читавшая записки Цезаря, припомнила, что в его времена провинция управлялась из Кордубы, к тому времени уже полностью романизированной, а до того, похоже, напрашивается Италика близ Илипы, основанная ещё Сципионом. Получается, что Гадес ещё какое-то время понаслаждается автономией. Это на текущие девяностые годы текущего второго века до нашей эры.
Вроде бы, на конец девяностых и начало восьмидесятых — до нашей эры, поэтому отсчёт обратный — приходится долгожданная Сирийская война Рима с Антиохом. Антиоха побьют, заставят отдать флот и боевых слонов, уступить часть территории и выплатить огроменную контрибуцию — прямо почти как с Карфагеном обойдутся. Зато на это время поумерят свои аппетиты в Испании, где приободрятся от римских проблем на Востоке кельтиберы, и начнётся Первая Кельтиберская война. Долгая — кажется, на все восьмидесятые растянется. Юлька, читавшая в своё время "Историю Рима" Тита Ливия — я-то только его "Войну с Ганнибалом" в детстве ещё осилил — припомнила его сообщения о чуть ли не ежегодных триумфах сменившихся и возвращавшихся в Рим испанских наместников. То есть побеждать-то там римляне побеждали, время ведь было ещё далеко не то, чтобы просто по блату могли триумф присудить, но как-то неубедительно для противника побеждали, раз требовались всё новые и новые победы.