Арбалетчики в Карфагене
Шрифт:
— А он сам — нужен Риму, — задумчиво добавил тесть, — Ну, может быть, ты и прав. Найдём мы там такого вождя. Точнее, двух — одного для "хороших" турдетан, второго для "плохих" лузитан. Это ты хорошо придумал, ха-ха-ха-ха-ха! Сегодня же отпишу отцу! А заодно и Фабриций у меня там политике и дипломатии поучится! Вот только в чисто военной части меня это дело беспокоит…
— В чём именно?
— Ты же и сам видел, что хороших лучников у турдетан мало. А лузитаны, хоть и никчемные бродяги-разбойники, но лучники они неплохие. А ты ведь, как я понимаю, против вооружения турдетанского войска вашим оружием.
— Да, в этом случае его переймут и римляне, а это нам никчему. Нужны свои лучники. Короткий
— Ты говоришь о составном деревянно-роговом луке скифского типа? Но ведь он дорог! Он стоит как пять хороших мечей, которые тоже недёшевы!
— Для начала можно купить те же лузитанские луки — составные из деревянных пластин. Разве лузитанские оружейники откажутся от дополнительного заработка? Ну и просить лучников у римлян, они у них тоже неплохие. А потом наделать и чисто роговых — думаю, они выйдут гораздо дешевле скифских.
— Критского типа?
— Да, из рогов горного козла.
— Критские оружейники держат в тайне их секрет и тоже не очень-то сбавляют цену. А оптом у них сейчас закупают только римляне. Если бы мы знали, как сделать ровные плоские пластины из этих бугристых рогов — давно бы обзавелись такими луками и сами.
— Задняя сторона рога, досточтимый! Она у них как раз почти плоская, — служа срочную в Средней Азии, я имел возможность разглядеть рога забраконьеренных офицерами архаров, которыми заинтересовался на предмет сделать из них рукоятку ножа. Из той затеи тогда так ничего и не вышло — старшина обнаружил и конфисковал всё на стадии полуфабрикатов, но профиль рога архара я запомнил. А местные горные козлы — родственные ему виды, и рога у них по профилю сечения точно такие же.
— Но ведь горных козлов не так уж много, и охотиться на них нелегко.
— Зато они, как я понимаю, есть и здесь.
— Ну да, есть. Нам и здесь такие луки не помешают — против нумидийцев. Ты это имел в виду?
— Не только. Египтяне, я слыхал, приручали и дикую живность — вроде бы, даже разводили в неволе и каких-то антилоп.
— Понял! Отличная идея, займусь! Лет через десять так можно получить сотни хороших роговых луков…
— Я бы сделал немножко иначе. Зачем римлянам знать наш секрет? Я бы замаскировал роговую пластину между двумя деревянными — так, чтобы с виду это был лук лузитанского типа. Только покороче и более тугой.
— Ха-ха-ха-ха-ха! Да ты, Максим, просто коварный злодей какой-то!
— Мне есть у кого учиться этому, досточтимый.
— Ха-ха-ха-ха-ха! Ты это на кого намекаешь? Ха-ха-ха-ха-ха!
23. В Карфагене всё спокойно
— Ты?! Вот мы и встретились, проклятый испанский варвар!
— А, почтенный Итобал? Не узнал тебя сразу — богатым будешь!
— Богатым?! Моли богов о лёгкой смерти, негодяй! — прорычал финикиец, бросаясь на меня с мечом. Не могу сказать, чтоб совсем уж бестолково — будь я тем незадачливым торгашом, за которого мне удалось выдать себя перед ним в Египте, это была бы для меня серьёзная передряга. А так — после нашего арбалетного залпа и ещё более сокрушительного залпа дротиками наших иберийских камрадов число противостоящих нам наёмников-греков заметно поубавилось, и нагрёбанный мной в Египте финикийский купчина в этом раскладе ощутимой погоды не делал.
По лестнице, правда, сбегали вниз новые гордые сыны Эллады, но здесь им — не тут. Мы успели уже ворваться в зал в достаточном числе, чтобы не дать им развернуть правильный строй, а в беспорядочной свалке — надо отдать им должное, они не спасовали и в ней, но в таких переделках у нас, лёгкой испанской пехоты, бесспорное преимущество. Жаль, конечно, что не удалось договориться с ихним командиром по хорошему, ведь разошлись
Будь у нас при себе огнестрел — мы бы, скорее всего, изрядно ошеломили им противника, но это ведь Мегара, здесь живут большие и уважаемые люди, покой которых священен и неприкосновенен — ага, особенно здесь и сейчас, гы-гы! Тем не менее, шуметь сверх меры Арунтий нам запретил, а наше дело — солдатское, велено — исполняй, и не имеет значения, что снаружи один хрен бушует гроза и гремит гром. Ага, как гребанёт из-под сарая, так хрен опомнишься потом. Но кого это гребёт? Что тут в меру, а что уже сверх меры — есть кому решать за нас. Поэтому нет у нас сейчас при себе наших кремнёвых пистолей, а есть только старые пружинные, о которых наш наниматель дипломатично промолчал. Их-то мы и пустили в ход, как только наши лихие испанские рубаки обеспечили нам такую возможность. Восемь выстрелов цельножелезными болтами со смехотворной дистанции по своему смертоубийственному эффекту оказались ничуть не хуже огнестрельных, но — тут тесть таки прав — всё-таки потише, а главное — не так резко контрастировали с металлическим лязгом мечей, которого в зале хватало. Кажется, греки так и не поняли, что произошло, а просвещать их у нас приказа не было. Приказ был — "замесить и нарубить"… тьфу, "захватить, освободить и эвакуировать", и пока-что мы выполняли только первый его пункт, но уж его-то мы выполняли весьма успешно.
Под ударами сразу трёх фалькат рухнул чрезмерно порядочный командир греков, перед тем словивший мой второй болт в плечо и болт Васькина в бедро, и его соплеменники, чересчур замуштрованные и непривычные к самостоятельным действиям без руководства, ощутимо занервничали. А потом с другого конца зала с рёвом и грохотом — ага, не шуметь сверх меры — ворвалось волосатое размалёванное зверьё… тьфу, дорогие и долгожданные товарищи по оружию. Это я про галльских наёмников неизвестного мне олигарха, дружественного нашему. Им самим, впрочем, пришлось это растолковывать, а то ведь этим полупьяным дебилам никто толком ни хрена не объяснил, и дело едва не обернулось трёхсторонней резнёй. К счастью, мы-то были предупреждены об ожидавшейся подмоге, а ихний главный оказался несколько вменяемее остальных, так что кое-как разобрались и занялись оставшимися греками совместно. Кельты тоже умеют и любят воевать без строя, а бойцы они храбрые и отчаянные, этого у них не отнять.
Среди последних уцелевших супостатов, которых мы теперь добивали — не было приказа брать пленных — оказался и давешний финикиец Итобал, с которым меня разлучила круговерть схватки. Везучий всё-таки стервец — ну, до теперешнего момента. Он снова увидел меня — но на сей раз почему-то с куда меньшим энтузиазмом.
— Оставьте его мне, ребята! — рявкнул я, — Он так рвался встретиться со мной!
Ради куража я снял шлем и отложил цетру, что его отчего-то совершенно не обрадовало. А напрасно — я решил поразмяться, и это значило, что он проживёт несколько дольше, чем мог бы.
— Ну, почтенный Итобал, твоя мечта исполнилась — ты меня нашёл, поймал, и я перед тобой. Я бы с удовольствием сбежал от тебя, но здесь так много людей, и все они хотят посмотреть, как мы с тобой убьём друг друга. Думаю, они меня не выпустят, так что деваться мне некуда — придётся драться. Я расстроен и опечален, но такова судьба. Не будем же заставлять людей ждать, это ведь в конце концов просто невежливо. Кажется, на нас уже делают ставки, гы-гы!
— Довольно глумиться, варвар! — прошипел финикиец, решивший, видимо, умереть достойно. Что ж, это надо уважить.