Арбалетчики в Карфагене
Шрифт:
Вот в таких примерно лирических красках Юлька и живописала нам те шекспировские страсти вокруг злосчастного Оппиева закона. А мне ведь та лирика по хрену, мне суть подавай — куда они там ссут? И вот тут-то лиричной нашей, возмущённой моим сугубо утилитарным цинизмом — ага, сволочь и эгоист — вспомнилось, что аж самому Катону пришлось из-за всего этого бабьего безобразия в Риме задержаться и отплытие своё в Испанию отложить. Причём, совершенно напрасно — один хрен закон тот отменили, как ни защищал его этот ревнитель старинных добродетелей. Ну, это уже совсем другое дело, это уже — как раз то самое, "куда ссут", с этого бы сразу и начинала. А то — феминизм, феминизм! Но Юлька есть Юлька — из неё
— Если так — это надолго, ха-ха! — мой тесть тоже моментально сориентировался, "куда тут ссут", — Вопрос животрепещущий, и быстро его не решить — особенно римлянам с их страстью к длинным торжественным речам!
— Заболтают, досточтимый, — подтвердил я.
— Значит, отец успеет хорошо подготовиться… Кстати, а закон-то Оппиев как? Сохранят или отменят?
— А как ты сам думаешь, досточтимый?
— Значит, отменят. Это хорошо. Повысится спрос на предметы роскоши. Как у тебя с косской тканью?
— Сырья пока маловато, досточтимый, но это поправимо.
На самом деле его уже просто не было, того сырья, Мунни давно всё спряла, а Рам — соткал, и теперь следовало дожидаться коконов от следующего поколения шелкопряда — но теперь-то их уж будут многие сотни, а не жалкие десятки. А пока мои индогреки обучают и тренируют будущих помощников на хлопке. Сырья для полноценной загрузки будущего текстильного цеха ещё нет, но сам цех — уже вырисовывается.
— Ты, Максим, молодец, что за косскую ткань ухватился — как только отменят Оппиев закон, римские матроны с цепи сорвутся и накинутся на все предметы роскоши, — поучал меня тесть, — В торговлю пурпуром тебе не влезть, туда даже мне не влезть, а вот косская ткань — это будет твоё дело, на котором ты хорошо наживёшься. Я поговорю с Ганнибалом — может быть, даже проведём через Совет постановление о нашей монополии лет на десять. А за десять лет ты развернёшь дело так, что тебе уже не будут страшны никакие конкуренты. Налоги, конечно, будут приличные, но ты ведь в цену их включишь — пускай римляне платят!
— Так и сделаем, досточтимый, — всё это я давно уж просчитал и сам.
— Ганнибал… Может, ему всё-таки можно как-то помочь удержаться у власти?
— Его не потерпит Рим. Теперь, когда там у власти группировка Катона, там больше некому защищать Карфаген и Ганнибала…
— Зато есть кому бояться и ненавидеть его, — мрачно закончил за меня Арунтий, — Да, с этим ничего не поделать. Ты говорил, ему придётся даже бежать из города?
— Да, к Антиоху. И это тоже его крупная ошибка. Этим он даст Риму доказательства своего сговора с царём царей, в котором его и обвиняют.
— Чушь! Если бы Ганнибал собирался выступить против Рима в союзе с Антиохом, уж я-то знал бы об этом! Ничего подобного он не замышляет! По крайней мере — в ближайшие годы.
— Какая разница, досточтимый? Важно ведь не то, что на самом деле замышляет Ганнибал, а то, что думают о его замыслах в Риме. А там верятт тому, чему хочется верить.
— Гм… Тоже верно… А без Ганнибала… Ну, может хоть что-нибудь можно?
— Судьба Ганнибала Барки предрешена, досточтимый. Нужен другой, новый, ещё безвестный и не навлёкший на себя ненависти Рима. Нужна достойная замена Ганнибалу — это единственное, что ещё можно сделать, — этот вариант мы обмозговывали и пришли к выводу, что можно, если осторожно.
— Где ж её взять, эту достойную замену?
— Баркиды однозначно отпадают. Отпадают и их сторонники из числа народных вожаков. Самым идеальным вариантом был бы молодой и талантливый военачальник из семей, поддерживающих Гасдрубала Козлёнка.
— Да я не об этом, уж это-то я понял. Я о другом. Ганнибал — это Ганнибал, и другого такого нет. Такие люди рождаются редко, и ещё реже судьба
— А кого-нибудь из младших командиров армии Ганнибала? Не очень знатного, но и не простолюдина — такие-то ведь должны же быть. Найти подходящего, помочь ему выдвинуться, устранить более знатных соперников.
— Быстро этого не сделать, а у нас и года-то нет.
— А нам и не нужен сразу главнокомандующий. Достаточно командира сильного отряда, способного справиться с нумидийскими бандами и на этом прославиться. А дальше мы ему поможем пойти вверх и позаботимся, чтобы он не наделал глупостей.
— Но ведь сразу армию ему никто не даст, а с одним отрядом ему не выстоять против самого Масиниссы.
— Да, первая война с Масиниссой будет неизбежно проиграна.
— И в чём тогда смысл?
— В создании ядра будущей новой армии. Масинисса будет бить разложившиеся части и выиграет войну в целом, а наш будущий новый полководец выиграет все свои стычки и научит своё маленькое войско побеждать нумидийцев. А потом он будет с нашей помощью продвигаться выше и наращивать своё войско…
— А Рим?
— Поэтому и важно, чтобы этот человек был из числа бесспорных сторонников мира и союза с Римом. И ещё важно, чтобы его войско могло бить нумидийцев, но не вызывало опасений у Рима. Масинисса должен выглядеть гораздо опаснее его.
— Чтобы Рим обеспокоился усилением Нумидии и согласился на усиление Карфагена в противовес Масиниссе?
— Именно, досточтимый. И будет ещё лучше, если Карфаген испугается перспективы стать боевым хомяком Рима и начнёт отбрыкиваться от такой напасти — так, чтобы Риму пришлось даже принуждать его к этому.
— Как ты сказал? Боевым хомяком? Ха-ха-ха-ха-ха! Хорошо сказал! Против могучей и страшной Нумидии, значит? Ха-ха-ха-ха-ха! Гм… Осталось только сделать её могучей и страшной для Рима… И кто это сделает? Тоже мы?
— А как ты сам думаешь, досточтимый?
— Ха-ха-ха-ха-ха!
Разжёвывать тестю подробности мне не пришлось — у него и у самого с соображалкой всё в ажуре. С информированностью — тем более. Кое в чём он сам меня просветил. Например, о нумидийском войске. Нумидийцы славятся своей лёгкой конницей, но это не чистые кочевники, и пехоты у них гораздо больше. Другое дело, что это за пехота — обычное ливийское ополчение, профессиональному войску противостоять неспособное. Этой проблемой озаботился ещё Сифакс, когда Сципион переманил его на сторону Рима. С помощью двух римских центурионов, присланных к нему в качестве военных инструкторов, царь предпринял попытку реформировать свою пехоту по римскому образцу. Успехом эта попытка не увенчалась — в первом же серьёзном столкновении с карфагенскими наёмниками нумидийские недолегионы не сумели удержать строя и побежали. Тем не менее, начало нумидийской военной реформе было положено, и Масиниссе вполне по силам "продолжить и углУбить" её — особенно, если ему не только подсказать идею, но и помочь с её воплощением в жизнь. Настоящими легионерами его дикари, конечно, не станут, но грозный и бравый вид приобретут, орать слитным хором приветствия, держать равнение и печатать шаг на плацу научатся, а ведь именно показушные парады и производят наибольшее впечатление на дипломатов и политиков. Обезьяны вообще любят парады. Где ж ещё можно так поиграть в солдатики?