Аргентина: Крабат
Шрифт:
Ну конечно! Андреас решил, что самое время внести ясность. Слушаться наглую девицу, конечно, незачем, но уж бояться ее — вообще ни в какие ворота. Только как бы это помягче высказать?
Первую фразу составил, взялся за вторую...
— Ингрид! Ингрид!..
Перед глазами промелькнуло что-то синее вперемежку с рыжим. Рыжее узналось почти сразу — Чезаре без кепи. Куртка нараспашку, рубаха на животе расстегнута. И скорость приличная, если не мотоциклу, то велосипеду впору. Слева направо, от кирпичного здания станции, по платформе, их не замечая... Интересно, что за тезка завелась у баронессы
...А синее — это же гентиана, синий альпийский цветок, по-простому — горечавка. Целый букет!
— Ingrid! E davvero lei?
Явление Джакомо, тоже с букетом, Хинтерштойсер воспринял уже как данность. Горы, Эйгер, скалолазы с букетами бегают. Толкнул локтем Курца, дабы тот тоже полюбовался.
— Hi! Ciao! Ingrid! Dov’e qui provengono da?
...«Испано-сюиза», баронесса, уже без сигареты, итальянец слева, итальянец справа. Подбежали, схватили в четыре руки...
Подбросили — вместе с букетами. Поймали. И букеты поймали. И снова подбросили.
— Ciao, ragazzi! Sono cosi felice di vederti!
А это уже баронесса, пойманная и схваченная. По-итальянски. И ей в ответ, без перевода, но понятно.
— E fantastico! Ingrid!
Наобнимались, по спинам нахлопались. Взялись за руки, словно в хороводе:
Будем, будем веселиться, Парапон, сипон, сипон! Чтоб с тоски не удавиться, Парапон, сипон, сипон!Громко, на все Альпы. Баронесса и Джакомо — по-немецки, Чезаре на родном, но тоже про «парапон»:
Собрались со всей Европы, Парапон, сипон, сипон! Отмораживаем... спины! Парапон, сипон, сипон!!Ингрид с рыжим умолкли, но Джакомо не остановить.
И на скалы грустно глядя, Парапон, сипон, сипон! Я мечтаю лишь о...[64]Недомечтал — ладонь Чезаре вовремя дала затрещину. И — хохот, такой, что позавидовать можно.
— Чего-то я не понял, — задумчиво проговорил Курц.
Хинтерштойсер думал недолго:
— Подменили!
***
Вблизи, когда до стоянки добрались, чары исчезли без следа. Баронесса все та
Увидела, поджала губы. Дохнула альпийским морозом.
— Добрый день, господа!
Переглянулись, поздоровались. Ингрид покосилась на багажник.
— Рюкзаки сами загрузите — или ребят попросить?
— А-а... — начал было Курц, но мундштук негромко пробарабанил по капоту.
— Не обсуждается.
— Чего ты, в самом деле? — не выдержал Хинтерштойсер и взялся за лямки. Друг Тони поглядел нехорошо, но промолчал. Когда же багажник глухо хлопнул, поглотив добычу, девушка удовлетворенно кивнула:
— Урегулировали. А теперь, господа, не будете ли вы так любезны выполнить одну мою просьбу?
Чезаре, удивленно моргнув, проговорил что-то по-итальянски. Ингрид развела руками, ответив короткой фразой. Андреас разобрал лишь одно слово, но очень уж неприятное: «Ufficiale!»
— Дело в чем. Здесь, в самом начале тоннеля, есть смотровая площадка. Я там еще не была, и ребята взялись меня провести и все показать. Если не очень трудно, составьте нам компанию.
— Нетрудно, — негромко проговорил Курц. — Только, Ингрид, пожалуйста, не надо... «ufficiale!».
Ответить баронесса не соизволила, лишь плеснула взглядом. Хинтерштойсеру внезапно почудилось, что он тут лишний. И все тут лишние, включая «Испано-сюизу».
Андреас поглядел вверх на белую горную вершину. Хоть с этим, слава богу, полная ясность.
Хинтерштойсер смотрел на Огра.
Огр смотрел на Хинтерштойсера.
9
— Здесь, если можно!
Ладонь фройляйн Краузе-Трапп легко коснулась плеча. Марек, не став переспрашивать, притормозил. Если девушка просит... Впереди, кажется, галантерейный магазин?
Из Берлина почти выехали. Даалем, южный пригород, многоэтажки кончились, слева и справа — густые сады, кустарник вдоль дороги. И людей не слишком много. Поглазеть на «Антилопу» собралась всего-то дюжина. До толпы не дотягивает никак.
Герда тоже выбралась наружу, но далеко отходить не стала. Сигарета во рту, в руке — зажигалка.
Щелк!
— И не стыдно?
Марек Шадов безнадежно вздохнул, заглушил мотор, открыл дверцу. Выйдя на тротуар, не позабыл снять шляпу, дабы поприветствовать зевак.
— Не стыдно, — доложила девочка, глядя куда-то вдаль. — Органическая потребность. Тебе же не стыдно на госпожу Трапп смотреть! Между прочим, зеркало заднего вида для другого предназначено.
Не в бровь, а в глаз. Можно, конечно, уточнить, что интересовала его не столько сама губастая, сколько, то, чем она занималась...
— Госпожа Трапп очень красивая, Кай. Но ты поосторожней. Это я не потому, что ты Королеву давно не видел.
— А почему?
Почти всю дорогу Вероника рисовала. Из сумочки, той самой, памятной, были извлечены блокнот и две перьевые ручки. Одна с чернилами черными, с синими — другая. А вот что именно пыталась изобразить губастая, свет мой зеркальце уточнить не смогло.
— От нее ничем не пахнет. Так не бывает, Кай. Женщина — это духи. Или шампунь. Или чего похуже. А от нее — ни хорошо, ни плохо.