Архипелаг двух морей
Шрифт:
Чувство лагеря. Вот шли, шли, устали и, наконец, решили встать на ночлег. Через час уже стоит палатка - дом, в котором спасительное тепло или спасительная прохлада. Дым костра потянулся по земле. Оказавшись здесь спустя годы, ты с теплой грустью вспомнишь тот ночлег и узнаешь куст, на котором тогда висело твое полотенце.
Прошлой осенью здесь, в Темпе, мы гадали: улетим или не улетим в намеченный день. А сейчас я шагал по фарфорово звенящей гальке и радовался, словно мальчик, приехавший на каникулы к маме.
Остров Бельковский
Моржи
Зеленый бок Ми-8
Мы летели на остров Бельковский спешно, потому что работающий там наш отряд в течение девяти дней не выходил на радиосвязь.
Первый день: встречи и воспоминания
В грубых чертах, остров имеет форму неправильного ромба, вытянутого по меридиану почти на шестьдесят километров. В самом широком месте остров можно пересечь пешком за три часа. Еще прежде, чем была выполнена первая геологическая съемка острова, знаток геологии Арктики Т. Н. Спижарский заключил, что остров, «вероятно, представляет складку с меридиональным или близким к этому простиранием». Вывод просто напрашивался из самой формы острова. Впрочем, позже оказалось, что структуры ориентированы совершенно Иначе.
Через пролив Заря, где на чистой воде покачивались одиночные льдины, вертолет пролетел за четверть часа. Мыс Северный на острове Бельковский врезался в море, как нос крейсера. Отсюда вертолет пошел на юг вдоль восточного берега острова. Прямо под иллюминаторами стояли серые скалы, казавшиеся преувеличенно объемными, словно изображение в стереоскопе. Со скал срывались кайры, носились, широко раскрывая клювы, и можно было себе представить их крики, которые не были слышны за гулом двигателей. В какой-то момент наше движение замедлилось, и командир поманил меня, показывая рукой вниз. Я посмотрел через стекло под его ногами. Вертолет завис, как показалось, в нескольких метрах над белым медведем. Медведь неуклюже спешил к воде, его задние лапы на кочках тундры широко разъезжались в стороны, как ласты у морского льва. Командир движением рукоятки отвел машину в сторону. Уже издалека мы увидели, как медведь, добравшись, наконец, до кромки обрыва, покатился вниз, увлекая за собой камни, плюхнулся в воду и поплыл, изредка поднимая голову вслед вертолету, который медленно развернулся и продолжил путь на юг...
До недавнего времени белый медведь был самым популярным и распространенным персонажем книг об Арктике. Стоило приземлиться на лед - либо остановить судно, как тут же начинали подходить медведи. Медведи просовывали головы в окна палаток и бесчисленное количество раз разоряли продуктовые склады.
Что касается меня, то, скажу честно, это был первый увиденный мной живой белый медведь, если не считать обитателей ленинградского зоопарка.
На широком галечном мысе Лагерном речка, слегка подпруженная в устье, образовывала озеровидное расширение, и около этого озерка виднелись три палатки - две рядом, а одна чуть поодаль. Я прильнул к иллюминатору: антенная мачта стояла, но вездехода около лагеря не было и люди не, выходили. Потом из палатки вылез человек в ватных брюках, в телогрейке и ушанке, наверное, до нашего появления он спал. Пока вертолет садился метрах в пятидесяти от лагеря (ближе нельзя, иначе все посрывает ветром от винтов), человек медленно приближался, придерживая шапку обеими руками.
Оказалось, это был студент. Остальные уехали в маршрут, вернутся сегодня вечером, а его оставили хозяйничать.
– Почему не выходили на связь?
– спросил я студента.
– Да, кажется, рация отказала, но точно я не знаю, - ответил он, зевая.
Бортрадист принес из вертолета свой рабочий чемоданчик, и через пять минут станция засветилась желтым глазком, а еще через пять снова завращались винты, поднимая мусор и мелкие камешки, а я невольно потянулся за фотоаппаратом - странная потребность обязательно сфотографировать
– Простите, - окликнул меня студент, выглядывая из кухонной палатки, - вы не знаете, во сколько раз вермишель увеличивается в объеме при варке?
– В два с половиной раза, - ответил я, чтобы не ударить в грязь лицом.
Специальностью студента была ядерная геофизика. Он возился у примуса и вряд ли задумывался над тем, что входит в первую десятку людей, когда-либо на протяжении истории посетивших остров Бельковский (если не считать местных промысловиков). В двадцатых годах прошлого века здесь был П. Ф. Анжу. Он писал: «Берега этого острова каменистые и утесистые, вышиной от 10 до 15 саженей; на южной и восточной сторонах каменные утесы местами сменяются земляным яром; к западу текут мелкие ручейки» - вот почти и вся информация. В 1902 году во время ледовой стоянки «Зари» в лагуне Нерпалах на Бельковском побывали А. В. Колчак (в мае) и Ф. А. Матисен (в июле), выполнив там астрономические наблюдения. Кроме того, первый доставил образцы известняков и «сланцев» (вероятно, аргиллитов), второму же принадлежит несколько прекрасных фотографий острова. В 1954 году на острове работала группа из Арктического института во главе с известным полярным географом Е. С. Короткевичем (собранный им геологический материал остался необработанным), а в 1956 году мелкомасштабную геологическую съемку острова выполнил наш коллега Георгий Александрович Ермолаев, недавно ушедший на пенсию. Вот и все, кто здесь побывал до нашей экспедиции.
Над входом в нашу палатку были прибиты оленьи рога. На рог, как на ветку, села пуночка. Совсем необычная для здешних мест картинка - птичка на ветке - неожиданно напомнила дом, и стало немного грустно. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я взял молоток и пошел к берегу. Галечный пляж, сначала широкий, стал сужаться и приблизился к коренному склону настолько, что местами сухого пространства не оставалось, и нужно было ловить момент, когда волна, ударив в берег, скатывалась обратно, шевеля гальку. Кое-где приходилось перелезать через скопления еще не растаявшего снега, темного от пыли и растительного мусора.
Я брел по гальке и смотрел себе под ноги. Наблюдения по обломочному материалу считаются малодостоверными. Действительно, галька не имеет точного адреса, и нужно провести специальные поиски, чтобы установить источник сноса. Но, если не ставить себе особых задач, очень интересно рассматривать гальку в русле реки или на берегу моря. Здесь собраны и перемешаны «представители» всех пород, разрушаемых на острове. Галька, особенно мокрая, очень красива. Обычные породы, совершенно неинтересные в обнажении, приобретают при окатывании редкие рисунки и форму. Породы, слагающие остров Бельковский, однообразны. Это темные массивные карбонаты, местами пронизанные жилами белого кальцита разной мощности. Серое и белое - вот и вся цветовая гамма этих пород, если не считать оттенков. Но вот я поднимаю гальку и вижу строгий, словно обработанный на гончарном круге, почти черный диск, наискось перечеркнутый белой полосой. Или вот дымчатое, правильной формы яичко, полупрозрачное с тонкого конца. А эта галька - уже миниатюра: на темном небе стая чаек, их крылья угловато изломаны и концы, как у настоящих птиц, сходят на нет.
Я поднял еще одну гальку, размером и формой похожую на стиральную резинку, хорошо послужившую школьнику. Присмотревшись, увидел, что шероховатый известняк был некогда раздроблен, разбит на угловатые обломки, а затем спаян в единое целое прожилками кальцита. Внутри же прожилок и рядом с ними видны мелкие и покрупнее каплевидные включения чего-то твердого, как черное стекло. Это битум - далекий «родственник» нефти.
В галечке, поднятой из-под сапога, запечатлен результат сложного и напряженного геологического процесса. Когда-то порода, уже прочная, окаменевшая, подверглась интенсивным Динамическим воздействиям и была раздроблена. По зоне разрыва хлынули из недр горячие минерализованные растворы. Из них образовались минералы, вновь цементируя дробленую Массу.